Главным было вот что: сидеть на балконе ресторана и любоваться просыпающейся Гаваной. Огромным южным городом испанской архитектуры.
А потом подъехали дядя Андрей с Александром.
Дядя Андрей взял нам такси, уложил мой чемодан и рюкзак Александра в багажник, и мы понеслись в сторону Варадеро. Мчимся вдоль моря, вдоль моря, я все глядела, когда же будет подходящее место, где можно окунуться? Но берега были труднодоступны. Невысокие черные скалы, утесы и весь берег черный, каменный, изрытый уступами. Волны бились о них, и ни одна не уцелевала, разбивалась на мельчайшие брызги. Вот же остров, думала я, это же крепость какая-то, никакой враг ей не страшен. С другой стороны дороги, по которой мчалась наша старая, неизвестной марки машина, росли высоченные деревья, а на их верхушках гнездились огромные птицы. Я никогда не видела кондоров, но почему-то мне показалось, что это именно они и есть. Я знала из Интернета, что кондоры – птицы большие.
– Сань, что за птицы?
Санька сидел на заднем сиденье, за мной, молчаливый и грустный. Ой, да он был даже не грустный, а хмурый!
– Не знаю.
– Как так, не знаешь, ты же на Кубе живешь?
– Я не орнитолог.
– Ух, какие ты русские слова знаешь!
– Я русский хорошо знаю. Мы живем вместе с бабушкой и дедушкой в одной квартире. С ними я разговариваю по-русски.
– А сколько у вас комнат?
– Две.
– Ой, как у нас!
Но у них в двух комнатах – две семьи! У нас такое тоже случается, правда, все реже…
– А где работают твои бабушка-дедушка?
– Они на пенсии. Мама преподает русский. А отец инженер.
– Понятно. А чего ты такой грустный?
– Так. Настроения нет.
– Ну почему, почему?
– Так.
Некоторое время мы ехали молча. Но мне скучно молчать! Я болтушка по натуре. Когда мы вдвоем с Алишкой, я болтаю – она слушает. Мы сидим за одной партой, и учителя делают нам замечания – я даже на уроках поговорить люблю.
– А ты был в России?
– Не было таких возможностей.
– Так ты приезжай, Сань, – я в воодушевлении повернулась к нему, – у нас свободная комната есть! У нас будешь жить!
Это папа ее освободил. Лучше бы не освобождал. Лучше отец, чем миллион комнат! Почему так бывает, что отцы уходят к другим женщинам? Почему-то мамы так не поступают! У меня нет таких знакомых матерей, а ушедших отцов целых три – все сбежали из семей моих одноклассников.
– Спасибо. Денег накоплю, тогда приеду.
И снова молчим. Раза два он перебросился на испанском с водителем. И все. Да чего я буду из Саньки слова вытягивать! Не хочет разговаривать – ну и не надо. Мне и без него интересно! Другая страна, другая природа. По-прежнему с одной стороны море, с другой деревья с большими птицами. А может, это не кондоры, а стервятники?
И вот Варадеро. Саня сказал водителю название отеля и нас подвезли к парадному входу.
Не успели мы подойти к ресепшену, как высоченный бой преподнес нам бокалы с соком. Потом он схватил мой чемодан и поставил у входа на этаж, дав понять, что мне самой его трогать не надо – он понесет. Что касается Сани – у него лишь рюкзак за спиной.
В уютном холле диваны, кресла и растительность в керамических горшках расположены так, что они образуют укромные уголки для отдыхающих. Сядешь на диван – и никого не видишь. Просто суперпотряс! В центре холла красуется роскошная елка. Скоро Рождество, а еще через несколько дней после него – Новый год. Елка искусственная, смотрится отъявленной чужеземкой. Наверное, потому, что нет снега. Разве бывает Новый год без снега? Ой, а чего я удивляюсь? Он не только на Кубе, он такой даже в Москве бывает, в Северном полушарии.
Дядя Андрей был прав. Сложностей из-за того, что приехал не папа, а другой человек, у нас не было. Саня объяснял что-то по-своему, по-испански, на ресепшене, все понимающе кивали и выдавали ключи. Папину справку из больницы вообще никто не смотрел. Никому это было неинтересно. Главное, что у нас все номера были заранее оплачены.
– У меня комната на втором, – сообщил Саня, – а у тебя? – он поглядел на мой пластиковый ключ.
– Похоже, что на первом.
Чернокожий бой уже тащил куда-то мой чемодан и оглядывался, чтобы удостовериться, поспеваю ли я за ним.
Шикарная у меня комната! И такая же по размерам ванная! И такая же по размерам терраса! Суперпотряс!
Бой поставил чемодан на середину комнаты и встал у входа, чего-то ожидая.
– Спасибо! – поблагодарила я по-английски.
Он стоит, не уходит. Хотя все понял прекрасно! И сверлит меня черными глазищами.
– Спасибо! – повторяю я и лучезарно улыбаюсь. Неужели непонятно: ты свободен, можешь идти!
И тут вдруг он почему-то рассердился. Такой был любезный, а сейчас нахмурился, щелкнул на стене каким-то выключателем, щелкнул каблуками на пороге и буквально вылетел из комнаты.
Я пожала плечами. Что это с ним? Ничего плохого я ему не сделала. Ну спасибо, хоть чемодан довез. Вон он стоит на колесиках. Да ничего и не спасибо! Что, я не могла его сама докатить? Псих какой-то! Я подкатила чемодан к столу и стала разбирать вещи – мы тут целых три дня.
Ночью я ужасно мерзла. В комнате просто ветер бушевал. Казалось, еще немного – и снег повалит. Отыскала в рюкзаке шапку – ее я забыла Алишке в аэропорту отдать, как и варежки. Сейчас я этому обрадовалась. Нахлобучила шапку, варежки надела, под одеяло залезла и все равно тряслась от холода. Когда Саня зашел за мной утром, чтобы идти в ресторан на завтрак, я так его и встретила на пороге в этой шапке и варежках.
Он глаза распахнул:
– Что это? У вас так спят?.. В шапке и в этих… – он показывал на рукавицы и силился вспомнить слово.
– Это называется рукавицы. Или варежки. Нет, у нас, Александр, так ходят на лыжах. А вот на Кубе так спят. У меня очень холодно, Саша.
Он зашел в комнату, удивленно озираясь. Подошел к стене с выключателями и щелкнул одним из них.
И сразу зима кончилась.
– Ничего себе! Так это был кондиционер? Слушай, дурацкий бой вчера мне его включил. А я не просила! Чего он, зачем?
– Наверно, он ждал от тебя чаевые.
– Ой, точно! – я хлопнула себя по лбу.
Папа же мне говорил, что в отелях нужно за любую услугу давать доллар!
И все-таки подобное поведение боя было непонятно. Ну не дали тебе денежку, что ж, надо вредничать? А если человек заболеет?
На завтрак набрали мы с Саней всяких вкусностей. Он вроде веселый с самого утра был, а на завтраке опять поскучнел.
