Я выбежала в пустой коридор, подала из окна знак Миню, и мы закрылись в туалете. Он сказал, что учитель написал на него плохую характеристику, и теперь его не принимают ни в один лицей. Он много раз приходил, чтобы увидеться со мной, но не решался подойти, потому что я никогда не бывала одна.
Пора было расставаться, мне следовало вернуться на урок, чтобы не привлечь к нам внимания.
Мы больше никогда не встретимся. Сегодня я видела его в последний раз! Я вспомнила слова из песни: „Расставаясь, веришь, что встретишься вновь. Но однажды старость иссушит наши тела, и мы с тобой не вспомним клятвы былых времен“.
Я собрала все силы и пошла к двери. Отходила на пять шагов — и не могла совладать с собой. Оборачивалась, горько рыдая, и бросалась в его объятия. Сколько лет придется ждать новой встречи? Десять? Двадцать? Тридцать? А может, мы обречены вечно жить в разлуке? Мы состаримся, наши волосы поседеют, щеки ввалятся, утратят краски и свежесть. Печальные мысли терзали меня, разрывая сердце.
Прозвенел колокол. Я услышала скрип отодвигаемых стульев. Все выходили на перемену, нас вот-вот обнаружат.
— Приходи на холм сегодня в полночь! — воскликнул Минь и вытолкнул меня в коридор.
Дверь захлопнулась.
В полночь я встала, открыла окно, влезла на подоконник, ухватилась за самую толстую ветку тополя и соскользнула по стволу на землю.
Ночь была непроглядно-черной, только высоко в небе, над верхушками деревьев, сверкали звездочки. Мое сердце бешено колотилось. А что, если он не сможет прийти? Или меня поймают прежде, чем я его увижу? Я отгоняла дурные предчувствия и бежала всю дорогу до хижины.
Минь сидел у печки. Красный отблеск огня освещал его прекрасное лицо. Он пел и ждал меня».
«12 февраля 1983 года. Солнечно.
Мне в голову часто приходит мысль о смерти. Каждый вечер, выпрыгивая в окно, я боюсь упасть и умереть, не успев проститься с Минем. Обратный путь мы проделываем на велосипеде: Минь везет меня, я сижу сзади, обняв его за пояс. В гулкой ночной тишине шуршат по асфальту шины. Наше счастье так огромно, что я мечтаю о мгновенной смерти».
«1 марта 1983 года. Облачно.
Все обо всем догадываются.
Я заснула на уроке физики. Учитель отругал меня и наказал, побив по пальцам линейкой. Сегодня это кажется мне смешным, но тогда было очень больно».
«10 марта 1983 года. Облачно.
О горе! Я в отчаянии! Что делать?
Печальные предчувствия сбылись! На моих окнах решетки, дверь заперта снаружи на ключ.
В прошлую пятницу я не сумела поймать ветку, упала и сломала ногу. С того дня родители по очереди допрашивают меня: „Зачем ты уходишь из дома в полночь? С кем у тебя свидание? Куда ты ходишь?“
Мама обыскала мою комнату.
Какое счастье, что я из осторожности прячу дневник в дупле тополя.
Я стискиваю зубы, чтобы не отвечать и не расплакаться перед ними. Как там Минь? Неужели они отыграются на нем? Не хочу, чтобы он за меня беспокоился. Не хочу, чтобы он грустил».
«15 марта 1983 года.
Чудовища! Убийцы!
Они устроили против нас заговор! Минь покинул Пекин. Его родители переехали. Я даже не смогла в последний раз увидеть его!
Я отомщу, убив себя у них на глазах!»
«20 марта 1983 года. Солнечно.
Облако, облако, ты свободно, может, у тебя есть новости о Мине? Скажи, что он меня не забыл. Знаешь ли ты, что меня держат в постели и кормят через капельницу, потому что я отказываюсь от еды?
Почему нам нельзя видеться? Какое преступление мы совершили? Почему мир так несправедлив?»
«1 июня 1983 года. Солнечно.
Лето вернулось. Сегодня мне позволили выйти, и я отправилась на холм.
Березовые листочки показались мне такими тусклыми! Хижина покрыта слоем пыли.
Какая пустота! И тишина! Красота холма причиняет мне страдание. Порхающие птицы, жужжащие пчелы, аромат леса, расцветающие цветы ранят меня, напоминая о Мине.
Я села перед дверью. Внизу расстилается все тот же пейзаж, только Миня нет рядом. Мне кажется, я слышу, как он поет:
…Не говори: это всего лишь погожий день —Ведь завтра он может не повториться.В снах, забыв дорогу, по которой шли вместе,Как нам утешиться от горьких сожалений?»
«4 сентября 1983 года. Солнечно.
Наступила осень. Листья на березах желтеют, северный ветер сотрясает их белые ветви. Уже три месяца я болею. Мне все труднее взбираться на вершину холма. Скоро я не смогу сюда приходить».
«15 сентября 1983 год. Солнечно.
Я отправилась на холм, подумав: это в последний раз.
Я вошла в пустой дом. Сняла одежду и легла на пол лицом к закату. Ледяной ветер убаюкал меня. Я чувствовала жар. Хотела, чтобы смерть как можно быстрее забрала меня.
Внезапно в открытую дверь скользнула тень. Я вгляделась, но заметила лишь кружащиеся на ветру сухие листья.
А потом увидела Миня. Он стоял, смотрел на меня и ничего не говорил. Я решила, что это галлюцинация.
Минь опустился на колени и одел меня. Я протянула руки, и пальцы коснулись мокрых щек. Я поняла, что не грежу наяву, рванулась к Миню, а он сильно-сильно сжал меня в объятиях. Я так дрожала, что даже не могла плакать. Я долго вглядывалась в лицо моего друга: кожа утратила свежесть, из глаз исчезла веселость, взгляд стал горьким. В мятой одежде, с всклокоченными волосами, он напоминал бродягу.
Минь рассказал, что украл у родителей деньги и сел в ночной поезд до Пекина. Он спросил, хочу ли я и дальше жить в разлуке. Я покачала головой: нет. У меня не было сил отвечать.
Он сказал, что сегодня вечером я должна вернуться домой как ни в чем не бывало, а завтра вернуться сюда, убедив родителей, что иду в школу. Ему известно одно место в часе езды от Пекина, где горы поросли лесом. Минь взял меня за руки, его взгляд снова стал мечтательным, и я увидела в его глазах наши силуэты, плывущие в океане деревьев.
— Узкая тропа ведет на вершину высокой скалы. У ее подножия плещет водами огромное озеро, в котором отражаются небо и облака. Мы возьмемся за руки и исчезнем в волнах. А через несколько дней из озерных глубин вылетит пара бабочек с разноцветными крыльями. Они будут танцевать и гоняться друг за другом над гладью вод, а потом исчезнут в небесах.
Минь ласкал мои волосы. В проеме открытой двери плыли волшебные, окутанные предзакатным туманом горы.
Мои родители ничего не заметили. Мама только спросила, почему у меня такие красные щеки и не больна ли я. Я ответила, что просто очень устала после экзамена по математике.
Спокойной ночи, Минь, до завтра. Закрой поплотнее дверь домика, затопи печку. Я буду оберегающим тебя огнем».
«18 сентября 1983 года. Солнечно.
Сегодня после полудня погода была прекрасная, мы стояли на краю скалы, крепко взявшись за руки. Озеро было синим — синим, как сапфир. Ветер стих. Замолчали птицы, ни один листок не упал на землю. Минь потянул меня в пустоту. Я закричала: „Нет, Минь, остановись…“
Слишком поздно. Его ладонь выскользнула из моей руки. Тело упало в бездну. Ветер раздувал его одежду, руки молотили по воздуху, волосы встали дыбом. Он летучей звездой упал в бурлящие воды.
Прощай, мой дневник. Я не могу открывать тебя без слез, жестокая боль разрывает сердце».
В дневнике было еще несколько неразборчивых, расплывшихся от слез строчек. Больше девушка не написала ни слова.
Около полудня Чжао покинул холм и вернулся в казарму. Один из солдат отдал ему честь и доложил:
— Полиция арестовала человека, укрывавшего преступницу. Сейчас его допрашивают.
Глава VI
Ли, сосед Вана, работал в комитете Национального профсоюза железнодорожников. Когда его товарищи, как почти все пекинцы, вышли на демонстрацию в поддержку студентов, он тоже выкрикивал лозунги и размахивал транспарантами. Но как только правительство решило подавить мятеж силой, он горько пожалел о своем легкомыслии. Коммунистическая партия, вернувшая себе всю полноту власти в отделениях Национальных железных дорог, потребовала, чтобы каждый чиновник и рабочий в деталях отчитался в своих действиях за несколько последних недель. Ли испугался и первым подверг себя самокритике. Желая доказать искренность своего раскаяния, он донес на нескольких товарищей, которые могли участвовать в мятеже. И все-таки душа у него была не на месте. Он пережил «культурную революцию» и точно знал одно: когда чистки становятся повсеместными, одной самокритикой прощения партии не заслужишь.
Ли лихорадочно искал, как переломить ситуацию в свою пользу, а тут по телевизору как раз объявили в розыск Аямэй. Ли вспомнил, что на следующий после мятежа день он ужинал, сидя у окна, и заметил своего соседа Вана с незнакомой молодой женщиной. Они очень спешили, лица у них были озабоченные. Ван и похожая на преступницу женщина сели в грузовик и уехали. Ли немедленно снял трубку и донес на соседа в полицию.
