ДОРФ. Что же мне, писать новый рапорт на ваше имя?
МЮЛЛЕР. Зачем, не надо...
ДОРФ. Но я считаю долгом отказаться от прежнего мнения...
МЮЛЛЕР. А хорошо ли это? Отказ от своего мнения всегда дурно пахнет.
ДОРФ. Что же мне делать?
МЮЛЛЕР. Верить, что я не дам ход вашему рапорту. Всего лишь... И продолжать работать... Кстати, о работе. Сегодня, слышите, сегодня любым способом заставьте русскую говорить. Это мой главный козырь. К тому времени, когда Штирлица возьмут, этот козырь должен быть у меня в кармане. Идите. И пригласите ко мне Шольца.
(ДОРФ поспешно уходит. Сразу же появляется ШОЛЬЦ.)
Немедленно созвать ко мне всех начальников отделов. (Стукнув ладонью по столу, истерически.) Да живо, черт тебя побери. Живо!!
Затемнение
12. Кабинет Шелленберга
ШЕЛЛЕНБЕРГ один. Входит ШТИРЛИЦ.
ШЕЛЛЕНБЕРГ. Где вы, черт возьми, пропадаете целый день? Вы хоть знаете, что все сгорело? Вольф неожиданно отозван из Берна и завтра утром прямо на аэродроме его должны арестовать. Приказ Бормана. Дорого я дал бы, чтобы узнать, откуда Борману стало известно о Вольфе. Но все это — мелочи по сравнению с главным — откуда о переговорах Вольфа узнали русские?
ШТИРЛИЦ. Что-о?
ШЕЛЛЕНБЕРГ. Да, да, Штирлиц, русские... Согласно донесениям, которым я абсолютно верю, русские предприняли такой дипломатический демарш, так прижали к стенке союзников, что те сами вынуждены были прервать переговоры и танцуют сейчас перед русскими на задних лапах...
ШТИРЛИЦ (озабоченно). Все это очень серьезно!..
ШЕЛЛЕНБЕРГ. Не то слово. Провал операции ставит под удар меня, вас и самого рейхсфюрера! Могу себе представить, как разукрасит Борман фюреру деятельность нашего генерала в Швейцарии! Но не все еще потеряно!
ШТИРЛИЦ (взволнованно). Приказывайте.
ШЕЛЛЕНБЕРГ. Слушайте внимательно, Вольф — верный солдат фюрера, воспитанник СС и лично Гиммлера. С риском для жизни он внедрился в ряды заговорщиков, которые действительно искали пути к сепаратному миру в Берне. По нашему заданию, мужественный генерал перехватил инициативу в переговорах и искусно сорвал их. Если бы не его деятельность, неизвестно как развернулись бы события. Завтра я сам встречу Вольфа на аэродроме — при мне генерала не посмеют арестовать — и сразу же отвезу его прямо к Гиммлеру. Там он напишет рапорт на имя Гитлера о раскрытых нами, разведкой СД, переговорах с американцами. Теперь ваша задача: немедленно поезжайте в Берн и тихо, бесшумно возьмите пастора. Важно, чтобы он ни в коем случае не попал в руки людей Мюллера. Любой ценой, вы понимаете, любой, вплоть до третьей ступени устрашения, вы должны вырвать у него письменное признание. Он должен признать себя виновным в ведении сепаратных переговоров и назвать сообщников. Пустите в ход тот наш список людей из ближайшего окружения Мюллера. Надо же когда-нибудь окончательно дискредитировать эту старую лисицу в глазах фюрера! После этого будет лучше всего, если пастор почиет в бозе от сердечного приступа. Если у вас нет вопросов, немедленно отправляйтесь в Берн. Смотрите, чтобы об этой поездке не пронюхал Мюллер.
ШТИРЛИЦ. Все ясно. А как с документами? Ехать нужно под чужим именем.
ШЕЛЛЕНБЕРГ (достает из сейфа пачку незаполненных паспортов). Дипломатические... Выбирайте любое подданство.
ШТИРЛИЦ. Может быть, есть смысл ехать с женой? Это поможет сбить с толку гестапо.
ШЕЛЛЕНБЕРГ. Когда вы нашли время жениться?
ШТИРЛИЦ. Я убежденный холостяк... Тем легче предъявить подходящую жену, в случае необходимости.
ШЕЛЛЕНБЕРГ. Если вы еще способны шутить, Штирлиц, значит, все у нас будет в порядке. Берите жену, черта, дьявола, но через двадцать четыре часа у меня на столе должны лежать признания покойного пастора. Все. Поезжайте.
Затемнение
13. Квартира Кэт
В углу знакомый нам чемодан-рация. КЭТ покачивает детскую коляску. Солдат СС ГЕЛЬМУТ, мрачный пожилой человек, накрывает стол на троих. БАРБАРА — хорошенькая девятнадцатилетняя воспитанница «гитлерюгенда» в чине унтершарфюрера, с умилением смотрит на ребенка Кэт.
БАРБАРА. Спит?
КЭТ. Кажется.
БАРБАРА. Это же надо, кулачок под голову подложил. Нет, я бы пеленала.
КЭТ. Говорят, так лучше...
БАРБАРА. Господи, как я вам завидую... Гельмут! Что у нас сегодня на ужин?
ГЕЛЬМУТ. Фальшивый гуляш.
БАРБАРА. Давайте садиться, мальчик теперь не проснется...
(Женщины садятся за стол. ГЕЛЬМУТ прислуживает им.)
Скажите, фрау Кин, скажите откровенно — вы счастливы?
КЭТ. Я ведь лишилась свободы, мужа.
БАРБАРА. Но у вас есть сын, а это высшее счастье всякой женщины — будь она русская, англичанка, даже немка...
КЭТ. Сын... Всему надо учиться, фрейлейн Барбара, только не материнству. Это приходит само.
БАРБАРА. Господи, скорее бы Германия выиграла эту войну. Тогда женщины наконец займутся своим делом — они будут рожать и кормить. Нет ничего чище животных инстинктов.
ГЕЛЬМУТ (хмуро). Это как? Сегодня со мной, завтра с другими, а послезавтра с третьими?
БАРБАРА. Это гнусность! Семья свята и незыблема! Но разве с мужем, отцом дома, я не могу наслаждаться силой любви? Надо освободить себя от стыдливости — это химера. Фрау Кин, вы, вероятно, не согласны со мной?
КЭТ. Не согласна.
БАРБАРА. Почему?
КЭТ. Так.
БАРБАРА. Это не ответ.
КЭТ. Это ответ. Простите, я могу уйти к себе?
БАРБАРА. А что случилось? И скоро сеанс с Москвой — вам пора готовить рацию.
КЭТ. Я боюсь — проснется маленький... Мы очень громко говорим.
БАРБАРА. Почему он должен проснуться? Гельмут, сколько времени ребенок лежал на балконе?
ГЕЛЬМУТ. Я подержал его час утром и час после обеда. Стало примораживать к вечеру, и я решил оставить его в комнате... Сейчас их можно очень легко простудить. И потом скоро ему придет время кушать, нашему маленькому заключенному...
КЭТ. Может быть, вы позволите, фрейлейн Барбара, когда кончится сеанс, побыть с ним подольше...
БАРБАРА. Ладно. Тайком от начальства. Гельмут нас не выдаст, он любит детей.
КЭТ. Я прошу, позвольте мне спать с ним ночью.
БАРБАРА. О нет, это невозможно.
КЭТ. Право же... (Кивнув на Гельмута.) Мне жаль господина... Он, наверное, не высыпается с мальчиком...
ГЕЛЬМУТ (широко улыбаясь). Он тихий, спокойный парень... И совсем не плачет... Может быть, вы позволите матери взять его на ночь?
БАРБАРА. Нет, нет, это запрещено. Ей полагается быть в разных помещениях с ребенком...
КЭТ (улыбаясь через силу). Я не убегу... Здесь такие мощные запоры.
БАРБАРА. Отсюда невозможно бежать. Нас двое и мы не спускаем с вас глаз ни днем, ни ночью, да и запоры, вы правы, надежные.
КЭТ (очень грустно). Зачем они? Я ведь уже говорила — меня ничто больше не связывает с Россией. Муж погиб, я работаю на вас! В России меня ждет смерть — для них я предатель. Какой же мне смысл бежать теперь от вас?
БАРБАРА. Все это я уже слышала... (Глядя на часы.) Ну вот, опять мы заболтались, пора выходить на связь... Готовьте рацию, фрау Кин. Гельмут, унесите ребенка, он может заплакать и помешать фрау Кин работать...
(ГЕЛЬМУТ уносит ребенка. КЭТ настраивает рацию. Незаметно входит ДОРФ.)
(После паузы.) Что-то долго молчит Москва... Не забыли вас там друзья?
КЭТ. Забыли? Нет, вряд ли... Просто они могли узнать о моем провале.
ДОРФ (неожиданно вступает в разговор). Нет, об этом они узнать не могли. Меня вы, надеюсь, не заподозрите в связях с Кремлем? Разве что Штирлиц?.. (Глядя на часы.) Пора выходить на связь.
(ДОРФ надевает параллельные наушники и записывает вместе с Кэт то, что передает Москва...
Свет наполовину снимается — на сцене некоторое время полутьма. Потом сцена вновь освещается полностью. Сеанс окончен.)
(Забирает у Кэт ее запись.) Опять тот шифр?
КЭТ (растерянно). Да, они почему-то воспользовались личным шифром резидента.
ДОРФ (жестко). Надеюсь, вы вспомнили этот шифр?
КЭТ (наивно). Я же говорила, этот шифр знал только мой муж, он был шифровальщиком и я...
ДОРФ (Барбаре). Оставьте нас вдвоем.
(Лицо Барбары, до этого улыбчивое, сразу сделалось «служебным», каменным, и она, по-военному повернувшись, вышла. Слышно, как заплакал мальчик.)
КЭТ. Позвольте, я покормлю мальчика, а то он не даст нам работать.
ДОРФ. Мальчик подождет.
КЭТ. Но это невозможно, его надо кормить по минутам...
ДОРФ. Вы покормите его сразу после того, как вспомните шифр.
(Стук в дверь.)
Мы заняты.
(Входит ГЕЛЬМУТ с ребенком в руках.)
ГЕЛЬМУТ. Пора кормить. Мальчик просит кушать.
ДОРФ. Подождет. Выйдите отсюда!
ГЕЛЬМУТ. Да, но...
ДОРФ. Гельмут!
(Пожав плечами, ГЕЛЬМУТ медленно выходит.)
Так вот... Отложим на время разговор о шифре. Нам стало известно, что вы знаете резидента...
