Очевидно, Береговский принадлежал к той категории мужчин, кто постоянно ходит в костюме и даже спит в нем, потому что и в воскресный день у себя дома он был в элегантном темном в серую клеточку костюме.
— А вы из полиции? — спросил он, окинув мою персону изучающим взглядом. — Охранник сказал, что вы якобы пришли насчет событий, произошедших в субботу вечером. Я подозреваю, они касаются обстоятельств смерти адвоката Крутькова?
«Если уж быть изгнанным, то сразу, — подумал я с усмешкой, вспомнив, как сегодня меня уже выдворила из особняка Налётовых его хозяйка, как только узнала, что я частное лицо, — чем после того как сниму с себя верхнюю одежду, пройду в дом и начну говорить с Береговским. Лишние хлопоты — снимать верхнюю одежду, потом не солоно хлебавши снова одеваться». Так что я с ходу объявил:
— Все верно, я по поводу смерти адвоката, но я не из полиции.
— Вот как? — удивился Береговский, вскинув брови. — Кто же вы?
— Видите ли, — перешел я на доверительный тон, рассчитывая пробудить в собеседнике наилучшие человеческие чувства, — в связи с подозрением в убийстве адвоката Крутькова был задержан Артем Ялышев. У него старенькая больная мама-пенсионерка. Она считает, что ее сын не мог убить Крутькова, поэтому наняла меня негласно расследовать это дело и помочь снять подозрения с ее сына.
— Так вы частный сыщик? — на всякий случай уточнил Береговский.
— В общем-то да, — признался я и перевел дыхание — если сразу не выгнали, значит, есть надежда, что не выгонят и позже.
Хозяин дома качнулся с пятки на носок и с иронией спросил:
— А вы уверены в том, что Артем Ялышев ни в чем не виноват?
Я тоже могу быть ироничным и даже язвительным, но в определенных ситуациях. Сейчас не тот случай — обидится еще Береговский и раньше времени попрет из дому. Потому я ровным голосом сказал:
— Не уверен, но собственно говоря, для того и веду расследование, чтобы доказать виновность или невиновность Артема. Меня наняли, и я лишь выполняю свою работу.
Береговский сложил на груди руки и забарабанил пальцами по бицепсам.
— А если Ялышев ни в чем не виноват, то значит, подозрение падет на кого-то другого, присутствовавшего 15 октября в субботу на дне рождения Крутькова? — спросил он, буравя меня взглядом.
Я не стал отвечать прямо на поставленный вопрос.
— Если вы ни в чем не виноваты, — произнес я тоном рассудительного человека, — то вам нечего опасаться. Ответьте чистосердечно на несколько моих вопросов, и я уйду.
Раздумывая, Береговский поднял одну руку и потер ею подбородок с модной среди бомонда и в великосветских кругах щетиной, она была тщательно, по определенному контуру подбрита, наверняка ею занимался мастер высшей квалификации, какой-нибудь стилист-брадобрей, срубивший за свою работу не одну тысячу рублей.
Хозяин дома, приняв решение, опустил руку и сказал:
— Хорошо, проходите. Только у меня мало времени. Я скоро уезжаю.
— Мне хватит десяти минут, — произнес я обрадованно и стал снимать с себя куртку. Повесив ее тут же в прихожей в гардеробе, двинулся следом за Береговским в гостиную, расположенную на первом этаже.
Боже мой, мне никогда не доводилось видеть таких размеров помещение в частном доме! Здесь было наверняка не менее ста пятидесяти квадратных метров. Скорее это и не гостиная, а зал, разделенный на несколько зон, и каждая соответствовала определенному предназначению: в одной стояли кресла, диван и домашний кинотеатр, в другой стол и стулья, в третьей был бар, в четвертой — танцпол. Мы расположились в «барной» зоне в двух массивных креслах.
— Водка, коньяк, виски, вино? — предложил Береговский как заправский бармен.
Я поднял вверх руки.
— Спасибо, за рулем!
— Я так и понял, — признался Петр Николаевич в том, что предложил мне выпивку исключительно из вежливости, и произнес: — Я вас слушаю.
У меня чесался язык, сказать: «Это я вас слушаю!» — но я сдержался от соблазна иронизировать, шутить, и проговорил:
— Петр Николаевич, расскажите, пожалуйста, вкратце, что происходило на дне рождения у адвоката Крутькова в целом, а в частности, когда вы пришли и когда ушли.
— Хотите проверить алиби? — усмехнулся хозяин дома.
«Все нынче грамотные, — подумал я насмешливо, — знают про алиби и как его проверяют». Вслух же выдал:
— И его тоже.
Перед тем как заговорить, Береговский зачем-то потрогал свой нос, словно проверяя его целостность, и начал свой рассказ:
— Валерий Васильевич давний друг моей семьи. Вы, наверное, уже знаете, что у меня есть сестра Анна Николаевна Налётова, в девичестве Береговская, а у нее есть муж. Супруги тоже присутствовали в ту субботу на дне рождения у Крутькова. Я доверял Валерию Васильевичу, ибо он зарекомендовал себя как прекрасно знающий свое дело адвокат. Он успешно управлялся с моими делами, превосходно провел мой бракоразводный процесс, и я был с ним на равной ноге, охотно приглашал его в гости и так же охотно ходил в гости к нему. И в этот раз я принял его приглашение прийти на день рождения. Со мной была моя девушка София, с которой мы встретились заранее и к двадцати ноль-ноль подъехали к дому Крутькова. Мы с Софией приехали последними — в квартире у Валерия уже были моя сестра с мужем, Артем Ялышев и эта странная Ангелина Кудесникова.
— Почему странная? — я знал, что имел в виду Береговский, называя Ангелину странной, просто хотел убедиться, что понимаю вложенный в это слово хозяином дома смысл правильно. И не ошибся.
— Вы ее видели? — в свою очередь спросил Береговский.
Мне оставалось в ответ лишь хмыкнуть.
— Вот и я о том же, — насмешливо взглянул на меня Петр Николаевич. — Крашенные в разный цвет волосы, пирсинг на языке и губе, некая эксцентричность в поведении и манере разговора.
— Стили-ист, — проговорил я в оправдание девушки, но хозяин дома пропустил мои слова мимо ушей и продолжал:
— Я, признаться, был удивлен появлению этой дамы в нашем обществе.
«Нуда — гусь свинье не товарищ», — поддакнул я мысленно. А Береговский словно прочитал мои мысли и подтвердил:
— У нас разный социальный уровень и в обыденной жизни я бы с этой Ангелиной не водился бы. А тут еще Крутьков всех нас удивил, мягко говоря, необычным поступком. Он сделал этой самой Ангелине предложение.
Действительно, поступок был необычным, более того, странным, я знал об этом, но тем не менее спросил:
— И что же в нем необычного?
— Ну как что? — недоверчиво посмотрел на меня Береговский, словно не верил, что я не понимаю, о чем идет разговор. — Он известная личность — фигура, а она какая-то гопница или панк, не знаю уж как лучше назвать ее. Это ж явный мезальянс. Да и знал-то он ее всего месяц. — Береговский закинул ногу на ногу и сел более непринужденно. — Признаюсь вам, Игорь Степанович, пошел я к Крутькову только ради того, чтобы проявить дань уважения, и не рассчитывал пробыть в доме адвоката долго. Однако вечер удался, было весело, интересно, вкусная еда. Мы с Софией задержались и ушли чуть раньше, чем остальные, примерно в 23.45.
Мужик Береговский был нормальным, не то что его сестрица, высокомерная мегера. Напряжение, которое я испытывал в начале нашей встречи, пропало, я почувствовал себя свободнее и тоже принял непринужденную позу.
— Вы с Софией сразу же поехали к себе домой? — задал я, наверное, не очень корректный вопрос, потому что Петр Николаевич посмотрел на меня с осуждением, очевидно посчитав, что я бесцеремонно вторгаюсь в его личную жизнь, однако интеллигентный человек до конца остается интеллигентным. Он справился со своим недовольством и ответил, правда несколько натянуто:
— Нет, София живет с родителями, и я отвез ее к ней домой, а сам поехал к себе.
Мы подошли к самому важному моменту нашей встречи, собственно говоря, к проверке алиби Береговского, ежели, конечно, таковое имеется, и я, затаив дыхание, спросил:
— В котором часу вы приехали домой?
На лице Береговского отразилась работа мысли, он явно что-то прикидывал и высчитывал в уме. Затем ответил:
— Примерно в ноль — ноль пятнадцать.
— Вы как-то можете это подтвердить? — спросил я мягко, дабы не обидеть крутого бизнесмена тем, что его слова требуют подтверждения.
Но хозяин дома не обиделся. Он заговорил тоном человека, которому абсолютно безразлично, что я подозреваю его в причастности к убийству адвоката, ибо он знает, что это несусветная чушь и запросто может доказать свое алиби.
— Я думаю, — он уставился на меня своими близко посаженными глазами, — что время, в которое я вернулся домой, может подтвердить мой охранник Евгений. Это его обязанность следить за домом, знать, кто, когда приходит и уходит, и тому подобные вещи.
— Я могу с ним поговорить? — тут же ухватился я за возможность проверить слова Береговского на деле.
