Даже в свои неполные восемь Эдриен понимала, что бежать сперва к Мими было бы ошибкой. Поэтому она пошла через газон к матери. Лина нагнулась ее обнять.
– Я думала, ты выше. – Выпрямившись, она погладила волнистые волосы дочери, собранные в хвост. И у нее сдвинулись брови, как бывало, когда ей что-то не нравилось. – Ты определенно много бывала на солнце.
– Я мазалась защитным кремом. Поупи и Нонна за этим следили.
– Хорошо. Это хорошо.
– Где тут мой ребенок? – Мими раскинула руки, и на этот раз Эдриен бросилась бегом. – Как же я без тебя скучала!
Она подхватила Эдриен на руки, расцеловала в обе щеки, обняла сильнее.
– Ты выросла, ты вся золотая, от тебя солнцем пахнет.
Все по очереди обнялись, но Лина сказала, что остаться поесть и выпить они не могут.
– Мы прилетели из Чикаго, и без того день получается долгий, а у меня интервью на «Тудей» утром. Спасибо вам, что присмотрели за Эдриен.
– Это было сплошное удовольствие. – София взяла обе руки Эдриен, расцеловала их. – Сплошное удовольствие. Мне твоей милой мордочки будет не хватать.
– Нонна!
Эдриен обхватила бабушку объятием.
Дуом ее поднял, завертел, прижал к себе.
– Веди себя хорошо у мамы.
Он поцеловал ее в шейку и поставил на землю.
Ей надо было еще обнять Тома и Джерри и чуть поплакать, утонув лицом в шерсти.
– Давай, Эдриен. Ты же с ними не навек прощаешься. Снова наступит лето, оглянуться не успеешь.
– Можете приехать на Рождество, – предложила София.
– Посмотрим, как сложится. – Лина поцеловала в щеку мать, потом отца. – Спасибо. Это было огромное облегчение – знать, что она далеко… от всего. Мне жаль, что мы не можем побыть дольше, но я должна быть в студии в шесть утра. – Она глянула на машину, где Мими уже усаживала Эдриен и пыталась ее отвлечь, показывая, как работают фары. – Для нее это было хорошо. Для всех было хорошо.
– Приезжай на Рождество. – София стиснула руку дочери. – Или на День благодарения.
– Постараюсь. Берегите себя.
Она села в машину, закрыла дверь.
Не обращая внимания на команды матери застегнуть ремень, Эдриен встала коленями на заднее сиденье, глядя сквозь заднее стекло большой машины на машущих на прощанье дедушку и бабушку. Они стояли перед своим большим каменным домом, и собаки жались к их ногам.
– Эдриен, сядь теперь, чтобы Мими тебя пристегнула. – Не успела она это сказать, как лимузин въехал на крытый мост, и у Лины зазвонил телефон. Она глянула на дисплей. – Я должна ответить.
Она сдвинулась на дальний край сиденья.
– Лина слушает. Привет, Мередит.
– А у нас тут газировка есть и сок, – жизнерадостно сообщила Мими, пристегивая Эдриен к сиденью. – И ягодки, и веганские чипсы, которые ты любишь. Пикник в машине устроим.
– Все хорошо. – Эдриен расстегнула рюкзачок, который ей купили бабушка с дедушкой, и вытащила свой геймбой. – Я не хочу есть.
Нью-Йорк
С того далекого лета у Эдриен и выработалась привычка писать письма. Она звонила бабушке с дедушкой не реже раза в неделю, иногда посылала электронные письма или сообщения через мессенджер, но еженедельное письмо стало нерушимой традицией.
Сейчас, пользуясь теплой и ветреной погодой сентябрьского утра, она сидела на крыше, на террасе триплекса своей матери в верхнем Ист-Сайде и описывала первую неделю учебного года.
Она могла бы настучать ее на компьютере, распечатать и отправить, но это ж то же самое, что электронка. Тут, думалось ей, сам акт письма делает эти письма личными.
Она часто обменивалась сообщениями и с Майей и даже посылала рукописную открытку время от времени.
Няни у нее уже больше не было: Мими влюбилась в Айзека, вышла замуж, и у них родились свои двое детей. Ну, и к тому же через полтора месяца Эдриен исполнялось семнадцать.
Мими по-прежнему работала у Лины, но в качестве секретаря: помогала планировать деловые встречи, вместе с Гарри организовывала интервью и выступления.
Карьера матери была головокружительной – книги и диски, события в мире фитнеса, мотивационные речи, появление на телевидении (у нее была эпизодическая роль в сериале «Закон и порядок»).
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Бренд «Йога-беби» был на вершине успеха.
Главный фитнес-зал «Эвер-фит» в Манхэттене превратился в франшизу фитнес-залов, разлетевшихся по всей стране. Линия одежды для фитнеса, линия здоровой еды, масел, свеч, лосьонов, марки оборудования для залов насчитывали меньше десяти лет, но из когда-то небольшого предприятия превратились в миллиарднодолларовую фирму национального масштаба.
«Йога-беби» финансировала летние лагеря для детей из необеспеченных семей и щедро спонсировала убежища для женщин, так что Эдриен не могла сказать, что мать не возвращает обществу долги.
Но почти всегда Эдриен приходила из школы в пустую квартиру. Она шутила в разговорах с Майей, что у нее со швейцаром куда более близкие отношения, чем с матерью.
Самый тесный контакт у них, думала Эдриен, в сущности, был в те недели, когда они вместе работали над ежегодным диском «Упражнения для матери и дочери».
Но Эдриен жила свою жизнь, и она уже решила, что делать с ней дальше, когда можно будет принимать собственные решения.
Первое она уже приняла и сейчас сидела на теплом ветерке, ожидая, когда упадет дверной молоток. Долго ждать не пришлось.
Слышно было, как отодвинулась за спиной стеклянная дверь, громко стукнувшись о стопор.
– Эдриен, что за безобразие? Ты еще даже не начала вещи собирать, а нам уезжать через час.
– Тебе уезжать через час, – поправила Эдриен, не переставая писать. – Я не начала собирать вещи, потому что я не еду.
– Не будь ребенком. Завтра в Лос-Анджелесе полный рабочий день. Собирайся давай.
Эдриен отложила перо, обернулась на стуле, встречая взгляд матери.
– Нет, я не еду. Я не дам тебе меня таскать за собой по всей стране две с половиной недели. Я не буду жить в номерах отеля и учиться в онлайне. Я останусь здесь, буду ходить в эту чертову частную школу, куда ты меня затолкала, купив весной вот эту квартиру.
– Ты будешь делать так, как я тебе скажу. Ты все еще ребенок, и поэтому…
– Только что ты велела мне не быть ребенком, мам. Сразу быть и не быть им – не получится. Мне шестнадцать – через полтора месяца семнадцать. Я всего три недели в этой новой школе, где у меня нет подруг. Я не буду сидеть одна весь день в номере отеля или в студии или в каком-нибудь развлекательном центре. Сидеть в одиночестве я могу и здесь после уроков.
– Тебе слишком мало лет, чтобы оставаться здесь одной.
– Но мне достаточно лет, чтобы оставаться одной в любом другом городе, пока ты подписываешь книги или диски, пока даешь интервью или выступаешь?
– Там ты не одна. – Лина, сбитая с толку и растерянная, с ходу села на стул. – Я от тебя в одном телефонном звонке. В любой момент можешь мне позвонить или написать.
– Поскольку Мими с тобой не едет – имея двух своих детей, она не хочет уезжать на две недели, – то здесь она от меня в одном телефонном звонке. Но я могу сама себя обслужить. Может быть, ты не заметила, но я это уже довольно давно делаю.
– Я позаботилась, чтобы у тебя было все, что тебе может понадобиться или захотеться, Эдриен, не говори со мной таким тоном! – Недоумение и растерянность сменились раздражением и гневом. – Ты получаешь самое лучшее образование, которое только можно пожелать. Такое, что потом можешь выбирать любой колледж. У тебя красивый и надежный дом. Чтобы у тебя все это было, я работала – и работала, света не видя.
Эдриен посмотрела на Лину долгим пристальным взглядом.
– Ты работала, света не видя, потому что ты целеустремленная честолюбивая женщина с огромной энергией. И я на тебя за это не в обиде. Мне хорошо было в обычной школе, там у меня были подруги. Сейчас я постараюсь устроиться хорошо и завести подруг там, куда ты меня всунула. Если я уеду на две недели, у меня этого не получится.
