Приятно грел душу мстительный отвар, который я не забыла прихватить с собой. Надежно закупоренный в банке, он висел на поясе под внешней юбкой, и ждал своего часа. Раз этого хмыря не берет простая магия, будем действовать иначе.
Мы уселись друг напротив друга, и я сразу же отдернула шторку, чтобы отвлечься на виды по пути.
— Закрой.
— А?
— Закрой окно, говорю.
— Зачем это?
— Прекращай задавать вопросы.
— Вот еще! Прекращай командовать!
— У тебя очень длинный язык!
— Да, кое-кто из твоих дружков мне это говорил. Кстати, как он? Понравилось торчать посреди залы?
Это был намек на то, что я могу вытворить с ним подобное. И не только это. И пусть какого-то лешего он к магии не восприимчив! Вообще-то я не все на нем опробовала. Может, что-то и подействует.
Он это понял и… ухмыльнулся. Бесит такая реакция! Снова начнет говорить, что я похожа на отца.
Вспомнив о его недавнем замечании, решила перевести тему. Может, в пылу ссоры скажет как есть?
— Откуда ты знаешь папу?
— Я уже ответил, — он лениво перевел взгляд с меня на окна, давая понять, что об этом все еще не забыл.
— А если правду?
— Ты требуешь правду у… как ты сказала? Вора и бандита?
Хм, не припомню, чтобы говорила это лично о нем, но, что скрывать, именно такого мнения я и придерживаюсь.
— А вдруг, — кинула, чувствуя, как трогается с места карета.
Вздохнув, мужчина сам закрыл шторы и вернулся в исходное положение: развалившись напротив, широко расставив ноги и рассматривая меня с ленивым любопытством.
Я же, наоборот, собралась, сев так, что спина почти впечаталась в мягкую стенку. Лишь бы не касаться коленями, закрытыми зеленым подолом, его.
— Так что там с отцом?
— Я уже ответил.
— Это нельзя назвать ответом.
— Запомни: если я что-то захочу тебе рассказать, я это сделаю. Пока достаточно того, чего ты знаешь.
— Так я ничего не знаю!
— Значит, сейчас так нужно.
Начиная злиться, я замолчала и из вредности отдернула занавеску. Глядя на это, он снова ухмыльнулся, а мне захотелось ударить этого ехидну чем-нибудь потяжелее. Лучше бы снова ходил как хмурый ишак, что лыбится-то все время?
— Зачем ты все время нарываешься? — спросил так, будто ему на самом деле было интересно.
— Не люблю, когда кто-то ставит себя выше.
— А что, выше тебя никого не может быть?
— Ну уж точно не главарь банды преступников!
Чувствуя, что вот-вот взорвусь, посмотрела на мужчину. Боги, за что вы сыграли со мной настолько злую шутку? Он же… блин! Вредный, гадкий, противный, с татуировками страшными черными, как расписанное неумехой глиняное блюдо… Ладно, у меня тоже есть магическая вязь, и еще одна должна появиться после инициации. Но в остальном-то это просто наихудшая версия мужа даже для такой, как я! В смысле — ведьмы. Мы в принципе под венец ходим редко и только по большой любви. Или по приколу. Но исключительно добровольно! А тут… Мало я порчи на письмо родным наложила, надо было еще язву или что-нибудь похожее.
Тем не менее, я сдержалась — Боги, видите, я почти святая! — и спросила совсем про нейтральное:
— Сколько нам ехать?
— Недолго.
— Это как? Час? Два? День?
— Дня три-четыре.
Что???
— Какого черта?! — забыв, что собиралась прекратить злиться, вскочила, чтобы кричать было удобнее.
В этот самый момент карета попала колесом в яму и качнулась, а вместе с ней и я, растопырив руки и грохнувшись прямо на мужчину. Надо отдать должное, он поймал, не дав рубануться лбом о скамью. Я оказалась лежащей поперек его коленей, лицом вниз. Попробовала встать — сильные руки не дали.
— Ты что делаешь? Отпусти!
— Зачем? Тебе разве неудобно?
Он еще и издевается! Совсем совести нет! Проорав что-то о возможностях разгневанной ведьмы, попыталась оторваться — бесполезно. Живот на его бедрах, голова свисает, ноги сучат туда-сюда.
— Прокляну!
— Не сможешь.
— Ах ты…
— Будешь так себя вести — отшлепаю.
Спокойная угроза возымела обратный эффект, и я стала вырываться еще интенсивнее. На меня никто никогда не поднимал руку! А этот может, такой псих на что угодно способен.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Но куда там!
— Я предупреждал! — раздалось ленивое, и правую ягодицу обожгло. Как будто он бил по голой коже, до того ощутимым оказался шлепок.
— Все, тебе не жить!
— Прекрати беситься.
— Я не бешусь! Я… да пошел ты!
Еще один «бамс» по моей пятой точке. Или юбка не спасает, или у него есть секретная методика избиения неугомонных женщин.
— Ты… я…
— Продолжай. Знаешь, мне даже начинает нравиться.
— Как… что…
Я задыхалась от возмущения и злости. Еще никто так меня не унижал. Замерев, глубоко вздохнула несколько раз. Время для мести найдется. Не стоит лить керосин в и так бушующий костер. Это неумно, а я — девушка с мозгами!
Глаза защипало, но не от обиды, а злости, которой не было выхода. Шмыгнула носом раз, другой. Реветь при нем, да еще в таком положении — последнее дело, но почему-то именно сейчас этого хотелось больше всего.
Ад отреагировал странно. Ловко поднял уже не сопротивляющуюся меня, перевернул в воздухе — он действительно очень сильный! — и, усадив на колени уже по-человечески, вгляделся в лицо.
— Ты что, плачешь? — спросил хрипло и как-то растерянно.
Я отвернулась и сложила руки на груди. Выглядело, подозреваю, комично: сидеть в объятиях мужчины и при этом показывать, как ты им недовольна…
— Не дождешься! — заявила, шмыгнув еще раз.
— Ева…
Он первый раз назвал меня по имени. До этого… по-моему, вообще никак не обращался.
— Иди к черту!
— Прекрати…
— Что?! — я повернулась, чтобы высказать все, что накопилась, в смугловатое наглое лицо. — Это ты прекрати! Что тебе от меня надо? Куда ты меня везешь? Почему ты на мне женился? Что за дерьмо вообще происходит?!
Он слушал молча, только глаза, вроде бы светлые, стали темнее. Его взгляд замер на уровне моих губ, но значения этому решила не предавать.
— Какого фига бандиты вообще женятся? Вас же или сажают, или убивают. А бедные бабы потом вдовами гуляют. Это справедливо?! Нет! Любая женщина достойна свободы, а уж ведьма — тем более!
Это не ерунда. Всем известно, что женщина или мужчина не имеют права на личную жизнь, потеряв вторую половинку. И это не дань традициям или поощрение морали, которая у нас не на большом счету, если рассудить. Просто по законам нашего королевства, вдовец или вдова должны держать траур не менее пяти лет со дня кончины супруга.
— Тебе остается надеяться, что меня убьют как можно раньше, — тихо произнес Ад, все еще не отрывая взгляда от моих губ.
Я опять решила не обращать на это внимание, и с сожалением продолжила:
— Ага, а если нет? Может, тебе Боги удачи отмерили больше, чем ста рецидивистам! Хотя какая разница. Даже если это случится сегодня, мне же потом придется целых пять лет сидеть и маяться?! Я, конечно, не хочу замуж, то есть, в принципе никогда не задумывалась о том, что могу стать чьей-то собственностью. Разве что сильного крутого колдуна как папа, но где таких найти? Да и дело ведь не в этом! А в том, что меня лишат возможности выбора! У меня и так не много его было, а теперь и вовсе… А кто-нибудь поинтересовался, чего я сама хочу? Нет, зачем! Продали вон тебе как скот какой-то и умыли руки.
Да, я сидела на коленях у собственного мужа и рассуждала, что со мной будет, когда он умрет. И ему же на него же жаловалась. А что, он сам не стал прерывать нашу беседу, видимо, понимает, что век бандита донельзя короткий. И со мной поступили не слишком честно, он, какой бы ни был, должен это понимать!
Более того, по его выражению лица начало казаться, что, пусть немного, но он действительно понимает. Или просто опять издевается и вот-вот выдаст что-нибудь в своем репертуаре про послушание и прочие несвязанные с ведьмовской личностью вещи.
И он выдал, но совсем не то, чего ожидала. Наклонился чуть ближе и хрипло спросил:
