ЛИЗАНЬКА. О боже мой!.. (Упадает на стул и закрывает руками лицо).
МАЛЬСКИЙ. Дяденька, к чему комедии – дело может сделаться и проще. Вашу руку – и прощайте. Ежели вы почитаете себя вправе оскорблять меня без причины, то я нисколько не способен выносить ваших оскорблений, особенно, когда они отзываются на других… Посмотрите – Лизавета Петровна даже уж и не плачет: вы заставили ее истратить все слезы…
ГОРСКИЙ. Дьявол! и ты смеешь еще указывать на нее и упрекать меня в тиранстве… Да что я в самом деле – злодей ей, что ли? Нет, я знаю, за кого она терпит: ты, ты противен мне, отвратителен… Я ненавижу тебя!.. Да! будь ты прав… благороден… чист, но… прошу тебя – оставь меня… оставь нас…
МАЛЬСКИЙ. Но подумайте – что вы делаете?.. Что вы из себя теперь представляете?..
ГОРСКИЙ. Всё, что тебе угодно: пусть я подл, низок… тиран – всё, всё, что тебе угодно… только – окажи мне благодеяние, милость – избавь меня от себя…
ЛИЗАНЬКА. Боже мой! Боже мой!.. Вот до чего дошло!.. А! пора наконец!.. Владимир Дмитриевич, прошу вас оставить меня с дяденькою наедине… (Мальский уходит).
Явление XI
Те же, кроме Мальского.
(Молчание. Лизанька снова упадает на стул, ломая себе руки).
ГОРСКИЙ (падая перед ней на колени). Лизанька! друг мой! ангел!.. скажи – что мне с собою делать?.. Я не помню себя, не понимаю, что говорю… делаю… (Рыдая, целует ей руки). Прости меня! прости!.. Не думай, чтобы я не любил тебя, ненавидел… Боже мой! да я так люблю тебя, что если б ты захотела, – я с охотою позволил бы зарыть себя живого в землю!..
ЛИЗАНЬКА (вставая). Да, дяденька – точно, вы меня любите…
ГОРСКИЙ (радостно). Ты веришь этому?.. Не сомневаешься в моей любви?..
ЛИЗАНЬКА. К несчастию – слишком верю и нисколько не сомневаюсь…
ГОРСКИЙ. Как?.. Что ты хочешь этим сказать?..
ЛИЗАНЬКА. Вы всё еще не понимаете?..
ГОРСКИЙ. Но что же… понимать?..{39}
ЛИЗАНЬКА. Дяденька… вы влюблены в меня!.. (Убегает с воплем).
Явление XII
ГОРСКИЙ (один). А, вот оно что!.. Влюблен!.. Да – влюблен, влюблен!.. Ха! ха! ха! влюблен!.. Ах, кабы еще к этому и с ума сойти – то-то бы кстати было!.. Да зачем? – разве влюбиться… влюбиться на старости лет… в девочку… которую называл своею дочерью – разве это можно сделать в полном уме?.. А, так вот она – и болезнь и ипохондрия… вот она и ненависть к ней… к нему… К нему?.. За что ненависть?.. Стало быть, мой племянник… этот мальчик – соперник мне?.. А если соперник – стало быть, я должен ревновать его?.. Да – уж разумеется: что за любовь без ревности?.. Коли отличаться – так отличаться, чтоб быть вполне дураком… Не вызвать ли мне его на дуэль… Оно-таки ко мне пристало… Нет, уж лучше подслушать их разговор, объяснение… застать его на коленях перед нею да кинжалом его… Это лучше… параднее… (Указывая на зеркало). Это что там такое – дай посмотрю… Ба! да это я – что за молодец, чорт возьми!.. (Бьет себя по голове). Это что? – лысина… (Бьет себя по животу). А это? – толстое, пятидесятилетнее брюхо!.. Ну, чем не любовник, чем не жених!.. Всем взял!.. (Хватая себя за голову). А, глупая, старая голова! – растеряла ты свои волосы, а с ними и ум свой!.. (Молчание). Ну, нежный пастушок, ступай же к своей пастушке… нарви цветочков… сплети веночек… да смотри, чтобы больше было ландышей и незабудок… потом поднеси его, ставши на колени… со вздохом… словом – как водится… Ха! ха! ха!.. Боже, великий боже! – спаси и помилуй!.. (Упадает в кресла, закрывая руками лицо).
Действие четвертое
Явление I
Иван и Хватова.
ИВАН. Да что и говорить, матушка Матрена Карповна, – тошно, на свет бы не глядел…
ХВАТОВА. Да что сказал Семен Андреич?
ИВАН. Да бог его знает – где нам знать – дело холопское – иной раз и слышишь, да ничего не разберешь… Проговаривала что-то Катерина Петровна Владимиру Дмитричу, да я плохо понял…
ХВАТОВА. А что ж она говорила ему? Что?
ИВАН. Да, вишь ты, болезни у барина нет никакой, а забота заела.
ХВАТОВА. Забота? – какая же забота?
ИВАН. Да бог весть. Я так мекаю, что всё не то – где этим лекарям знать – они только деньги берут.
ХВАТОВА. И будто ни слова не скажет?
ИВАН. Расслышал я раз – третьеводни-то, уж ночью – говорит: «На старости бог наказал» да еще: «Если б за кого замуж вышла»…
ХВАТОВА. Да про кого же – замуж-то?
ИВАН. А господь его знает! – должно быть про барышень.
ХВАТОВА. Да, Иван-голубчик, надо подумать – ведь девушки на возрасте – давно невесты.
ИВАН. Да уж я, матушка Матрена Карповна, денно и нощно бога молю. Что и говорить – давно пора. А барышни-т какие – сущие ангелы!..
ХВАТОВА. Да что ж, Иван, надо постараться, похлопотать…{40} Захоти только, а то и ты много можешь сделать… помоги только мне…
ИВАН. То есть, как же это, матушка Матрена Карповна?
ХВАТОВА. А уж я знаю как.{41} Послушай. Вот мой Платошенька уж подпоручик, служить ему в полку больше нечего – лучше пойти по штатской…{42}
ИВАН. А хорошо бы – барин знатный, столбовой дворянин, да еще и военный – собой молодец – умница – всем взял! Вот бы парочка-то с Лизаветой Петровной!
ХВАТОВА. Я уж тоже думала. Ведь она и старшая – а Катерина-то Петровна, кажется, метит за Владимира Дмитрича?
ИВАН. Кажись, что так – ведь вместе росли и сызмаленьку называли друг дружку женихом и невестой… А другое слово – бог их знает…
ХВАТОВА. А что? почему?
ИВАН. Да господь их ведает. Шутить шутят, а о свадьбе и не заикаются. Да вот что-то Машутка проговаривала – не то они поссорились – не то что-то, то есть, так не ладно…{43}
ХВАТОВА. Как же, Иван?
ИВАН. Да в том-то и беда, что в толк не взял…{44}
ХВАТОВА. Ну так вот то-то же, Иван; а ты теперь не зевай, коли желаешь им добра. Знаешь, как бог даст, сладим дельце да веселым пирком за свадебку – так и Николай-то Матвеич, небось, так развеселится, что и плясать на радости пойдет.
ИВАН (крестясь). Дай-то господи!{45} Ведь на руках бывало нашивал и сызмаленьку любил и сказать нельзя как!..
ХВАТОВА. Коли есть усердие – так не зевай только: всё, что услышишь, – тотчас мне, а я уж знаю, что делать… Да смотри – никому ни гу-гу, а то беда…{46} (Иван торопливо уходит с значительною миною и выразительным жестом).{47}
Явление II
ХВАТОВА (одна).
Дело! он простоват, а больно любит их, только подожги его для господ… Теперь над подумать, как бы половчее – чтобы дело-то порешить прежде Алексея Степаныча, а коли не удастся – так хоть переехать ему дорогу… Он ведь богат, мог бы жениться на какой-нибудь и побогаче – так вот нет – хочет перебивать дорогу у бедных людей… заплати ему господи!.. Надо навострить Платошу-то, а то он – бог с ним – простоват – всё наткни да научи, а сам ни в чем не догадается…
Явление III
Хватова и Катенька.
КАТЕНЬКА. Матрена Карповна, не видали вы Владимира Дмитриевича?
ХВАТОВА. Да он ушел с Платошенькой никак стрелять.
КАТЕНЬКА. А!.. я не знала…
ХВАТОВА (смотря в окно). Да вон и они – много ли-то настреляли?
Явление IV
Те же и Мальский с Хватовым.
ХВАТОВА. Ну, что? много набили?
ХВАТОВ. Ничего не убили, маменька. Я дал пуделя по утке, а Владимир Дмитрич и совсем не стреляли.
МАЛЬСКИЙ. Да – охота была не очень счастлива. Да мне и не хотелось – я пошел больше для Платона Васильевича.
ХВАТОВА. Платошенька, мне надо с тобою поговорить. Пойдем-ко. (Уходят).
Явление V
Катенька и Мальский.
МАЛЬСКИЙ. Что дяденька?
КАТЕНЬКА. Всё то же – смотрит исподлобья и молчит
МАЛЬСКИЙ. А Лизавете Петровне лучше?
КАТЕНЬКА. Она хотела нынче выйти к столу… Вот и будь тут весела да беспечна! Видно, и мне пришлось, смотря на всех, ходить с траурным лицом. Ах, как скучно и грустно. Владимир Дмитриевич!..
МАЛЬСКИЙ. Мне самому не легче. К тому же я… расстаюсь с вами… Я только жду, чтоб дядюшка оправился… пришел в себя… и мог бы проститься со мною без сердца. по-родственному… А там и за границу…
КАТЕНЬКА. Хороши же вы, Владимир Дмитриевич, Бог наслал на нас горе, а вы тут-то и хотите нас оставить..
МАЛЬСКИЙ. Что ж делать, если мое присутствие не помогает горю, а только увеличивает его!.. А вам жаль будет меня, когда я уеду?
КАТЕНЬКА. Злой человек! вы еще можете спрашивать!.. (Утирает слезы).
МАЛЬСКИЙ (про себя). Она любит меня!.. это утешительно!.. Ну – разом всё кончить – что бы ни было!.. (Вслух) Катерина Петровна… я давно сбирался поговорить с вами о наших отношениях…
КАТЕНЬКА. Вот нашли время говорить об отношениях! Право, вы с ума сошли, если еще можете о них думать! Теперь это нимало не забавно и не смешно. (Вздыхая). Да! – теперь уж не до шуток! Ах, вон и Лизанька – и, кажется, веселее!
