Фаума сантиметр за сантиметром приближалась вдоль стены к бельевому шкафу. Резким движением она распахнула его и… вытащила оттуда маленькое копье.
Роуз не зря считался профессионалом, и экипировка у него была профессиональная. Нож как бы сам собой выскочил из-за голенища сапога и удобно устроился в руке. И пока Суанатуфа соображал, не из воздуха ли берет этот толстый, но ловкий человек пистолеты и ножи, Роуз схватил Фауму за волосы и приставил нож к спине с левой стороны, как раз там, где сердце.
Взгляд Роуза остановился на бельевом шкафу, в двери которого торчал ключ.
— Иди к шкафу, сволочь! — заорал он. — И побыстрей, если тебе дорога жизнь этой девки!
Суанатуфа подошел к шкафу и остановился.
— Ну, чего встал? Лезь туда! А потом эта дура запрет тебя, и мы уйдем с ней… Впрочем, тебе совершенно необязательно знать, куда мы с ней пойдем. Хорошо я придумал?
Вопрос относился к Фауме. Но она уже ничего не понимала, сознание покинуло ее, и она упала бы, если б Роуз не держал ее за волосы.
Суанатуфа раскрыл дверь шкафа. Рядом с платьями висела уздечка; Суанатуфа схватил ее и, резко повернувшись, ударил Роуза.
Роуз успел уклониться и от неожиданности выпустил Фауму. Девушка тяжело рухнула на пол.
Суанатуфа бросился к ней. Это была недопустимая для воина ошибка, но Суанатуфа не был бы мужчиной, если бы не совершил ее.
А когда он почувствовал под рукой слабое биение сердца Фаумы и поднял глаза — мистер Роуз уже надвигался на него, молчаливый и страшный. В руке Роуза блестел нож…
Суанатуфа вскочил. Резкий выпад — и на груди туземца появилось красное пятно. Вначале маленькое, оно все разрасталось. По черной груди самоанца текла алая кровь.
Суанатуфа понял, что если Роуз убьет его — он наверняка убежит из Ваилимы; белые люди всегда убегают с того места, где совершают преступление. А значит, Роуз уже не обидит Фауму ни сегодня, никогда впредь. А потому Суанатуфа прислонился к стене и спокойно ждал удара ножа.
Роуз медлил, ему доставляло удовольствие видеть, как он припер этого огромного самоанца к стене, и тот боится — боится! — его.
Роуз пощекотал лезвием горло самоанца. Суанатуфа не сопротивлялся.
Но тут черная тень прыгнула в окно. Неизвестный туземец метил в руку Роуза, но промахнулся — упал на пол. Ударом ноги в голову Роуз заставил туземца затихнуть. Самоанец упал лицом вниз…
Когда Ллойд с Туситалой поднялись в спальню, их глазам представилась картина, которую по меньшей мере можно было назвать странной. Посреди спальни лежало два тела. Одно, без сомнения, принадлежало Фауме. Второе, безусловно, местному жителю, но кому, сказать было весьма затруднительно. А рядом стоял Суанатуфа с копьем, и Роуз с длинным ножом в руках.
Фаума застонала, подняла голову. Суанатуфа улыбнулся.
Туситала подошел к неизвестному туземцу и осторожно перевернул его. Перед ним лежал Сими.
— Проклятый дом. — прошипел Роуз.
Обещанное примечание. (Любопытный читатель! Я подозреваю, что вы открыли «примечание», как только прочли название главы. Напрасно. Читайте по порядку, вдруг будет интереснее.)
Хочу прервать наше повествование, дабы описать спальню Фэнни документально. Конечно, мой рассказ — скорее легенда, нежели документ, и все же подобное описание совершенно необходимо, иначе, чего доброго, вы решите, будто я от бессилия придумал копье в женской спальне и уздечку, висящую среди платьев.
В дневнике Фэнни от января 1891 года имеется следующая запись (я позволил себе ее немножко сократить):
«Моя спальня представляет довольно странное зрелище. Когда я дважды застаю какой-нибудь предмет валяющимся в нижней комнате, я велю принести его сюда, так что его уже нельзя взять без моего ведома. Поэтому среди платьев висят уздечки, ремни, коновязи… Кожаные ремни и детали сбруи висят на стене. Есть тут и совсем несообразные вещи, например, черпак с островов Кингсмил, длинное резное копье, пистолет и коробки с патронами, нанизанные на нитки зубы (рыбьи, человечьи и звериные)… Моя маленькая походная койка кажется попавшей сюда по ошибке».
М. "(Ф. Стивенсон и P.Л. Стивенсон. «Жизнь на Самоа»
Ссылка[14]
Глава одиннадцатая
в которой молчащий заговорил, а убегавший рассказал о себе
Первым пришел в себя, разумеется, мистер Роуз. И тут же начал кричать на Сими:
— Ты хоть соображаешь, обезьяна, куда прыгаешь? Ты ведь Сими? Да? Я узнал тебя! Так что ж ты…
Сими медленно поднял голову от пола и изо всей силы плюнул в Роуза. Тот дернулся было — ответить на оскорбление, но Ллойд остановил его.
— Я, может быть, и не самый меткий стрелок, — усмехнулся он, — но на таком расстоянии, уверяю вас, не промахнусь.
На лестнице раздался шум шагов, в дверях появились Фэнни и Генри Моор.
Сими встал на колени, пополз к Сочинителю Историй и молча начал биться головой об пол.
— Ты что, с ума сошел? — вскричал Туситала.
— Ну, что я говорил? — обрадовался Роуз. — Эдак я поживу у вас некоторое время и тоже буду вполне пригоден для психушки.
С потрясающим упорством, ни слова не говоря, Сими бился головой об пол.
Туситала попытался его остановить, но безуспешно.
И тогда начала командовать Фэнни:
— Значит, так. Вы, молодой человек, немедленно прекратите это дурацкое занятие и встаньте с колен. Встаньте, встаньте. А теперь сядьте нормально. Если больше некуда — на пол. — Странно, но властному тону Фэнни Сими подчинился немедленно и беспрекословно. — Ты, Ллойд, опусти пистолет — думаю, нашего присутствия достаточно, чтобы не было всяких недоразумений. Первым делом надо посмотреть, серьезно ли ранен Суанатуфа, а после разберемся во всем остальном.
Фэнни осмотрела рану Суанатуфы, убедилась, что ничего опасного нет, промыла ее спиртом, забинтовала, а затем спросила, конкретно ни к кому не обращаясь:
— Ну и что же здесь произошло?
— Мне кажется, я понял, что здесь было, — вздохнул Ллойд. — Толстяк хотел унизить Фауму.
— Что за выражения, молодой человек? — Роуз послал в сторону Ллойда одну из самых ослепительных своих улыбок. — Толстяк… Унизить… Господа, мы же цивилизованные люди, кто она такая, эта черномазая, чтобы о ней так много говорить?
— Фаума — жена Суанатуфы, — произнес Суанатуфа тихо-тихо.
Но его все услышали. Скажем больше, даже, если бы в окно дома Туситалы снова вплыло каноэ, все удивились бы куда меньше, чем услышав голос Суанатуфы.
Суанатуфа оставался совершенно спокойным, лишь шрам на его щеке слегка подрагивал, выдавая волнение. Говорил он не торопясь, четко отделяя каждое слово, словно не верил, что его поймут.
— У этой женщины нет защитников, кроме Суанатуфы. Есть друзья — нет защитников. Суанатуфа нужен Фауме. Суанатуфа называет Фауму своей женой. Если кто-нибудь обидит эту женщину, Суанатуфа отправит его в царство духов!
Фаума упала в ноги Суанатуфы, обняла их и затихла. Суанатуфа сидел, прислонившись к стене, руки его спокойно лежали на коленях.
— Любовь, Суанатуфа! — Туситала встал. — Я приветствую тебя. Твою мудрость и доброту.
Никак не отреагировал Суанатуфа на эти слова, лишь шрам на его щеке задергался сильнее.
Туситала подошел к мистеру Роузу. Роуз тоже вскочил и теперь взирал на хозяина дома снизу вверх. Они были очень похожи на клоунов в цирке — толстый и тонкий.
— Мистер Роуз, — Туситале ужасно хотелось дать Роузу щелбан, прямо так, сверху, наотмашь. Но приходилось сдерживаться. — Мистер Роуз, — повторил он, — я долго терпел, сколько мог соблюдал законы гостеприимства, но я свободный человек и в своем доме имею право схватить за шкирку всякого, кто мне осточертел. Итак, мистер Роуз, я должен подробнее объяснить вашу ближайшую задачу?
— Мой долг повелевает мне… — начал Роуз, но тут вступил в разговор Генри.
— Господа! Ну, нельзя же, ей-богу, быть такими пресными! Выяснить ваши отношения вы успеете! Ну неужели же вам не любопытно узнать, почему Суанатуфа заговорил, почему вернулся этот беглец, который, кстати, наверняка знает всякие военные новости… Так нет же! Сейчас начнут: «уходите — не уйду!», «уходите — не уйду!» Тоска!..
— Мне, кстати, тоже интересно узнать, почему Суанатуфа так долго молчал, — сказал Ллойд.
И все повернулись к Суанатуфе. Но он продолжал сидеть молча, будто все это его совершенно не касалось.
Томительная пауза повисла в комнате. Нарушил ее дикий крик Сими:
— Туситала! Туситала — единственный, кто умеет слышать!
Сими снова рухнул на колени. Голова его моталась на шее, как на ниточке, словно искала, куда опуститься, и все время опускалась на пол.
— Может, он больной? — прошептал Генри.
Вдруг Сими перестал бить свои поклоны.
