Так к X веку н. э. и образовалась та уральская общность народов, которая, с немногими более поздними изменениями, живет здесь и в наши дни. Но с переселением людей связана еще одна интересная гипотеза. Ее автор, известный археолог Г. Н. Матюшин, занимался изучением неолитического поселения и погребений у южноуральского города Давлеканово. Матюшин отдал найденные в раскопках скелеты известному антропологу М. М. Герасимову для воссоздания облика человека того времени. Из Москвы пришел совершенно потрясший археологов ответ: человек со стоянки у Давлеканово по особенностям строения своего тела более всего походил… на американского индейца!!!
Сначала все было воспринято как нелепица.
С одной стороны, большинство ученых представляли себе заселение Америки через Берингию — погрузившийся ныне в океан перешеек на месте нынешнего Берингова пролива. С другой стороны, все каменные поделки американских неандертальцев так разительно отличались от найденных изделий в культурных слоях сибирских стоянок, что никакого разговора об общности этих культур и не возникало. Американские находки были обработаны с двух сторон, а сибирские ножи, скребки, чопперы были почти всегда обработаны с одной стороны. Тупиковая эта ситуация никак не разрешалась. Робкие попытки объяснить проникновение людей в американские просторы через Атлантический океан из Европы вызывали только вполне понятные сомнения. Хотя бы вот почему: а кому и зачем понадобилось в древнем каменном веке, до изобретения даже лодки, отправляться через океан?
Ю. В. Молчанов открыл на севере Азии стоянки человека, который в позднем палеолите обрабатывал камни так же, как и современные ему американские жители (дюктайская культура). И хотя на Урале да и в самой Сибири таких стоянок до наших дней еще не обнаружено, Матюшкин построил схему миграции палеолитического человека с Урала через север Сибири прямиком в американские прерии…
Пока анализ каменного инвентаря и возрастных соотношений стоянок палеолитического человека гипотезы Матюшина не опровергает.
БИТВА ЗА КАМЕННЫЙ ПОЯС, ИЛИ КАК УРАЛ СТАЛ ЧАСТЬЮ РОССИИ
Казанская добыча
Урал — опорный край державы.
Это — сегодня. Конечно же, так было не всегда.
Чтоб утвердиться в столь высоком «титле», краю поначалу, естественно, как минимум следовало сделаться частью той державы, которая потом на него смогла опереться. Как видим, это состоялось.
Но… скоро сказка сказывается…
По страницам летописей судя, Урал доставался Российскому государству долго и тяжко. И кроваво. Процесс полного его завоевания растянулся на полтысячелетия.
Протяженная на века, заполненная множеством историй о кровопролитных набегах, эпопея обретения державой «опоры» блистательно завершена была безжалостными мечами воевод Ивана IV, Васильевича II, прозванного впоследствии Грозным. В 1557 году свирепыми, беспощадными ударами полководцы молодого еще тогда государя славно довершили дело, начатое великим его дедом Иваном III, Васильевичем I, и навсегда прирубили к владениям только что названного русского царя Каменный Пояс. Уже на всем его протяжении.
Правда, еще пять лет до того царь по молодости надеялся, что присоединить Урал будет не очень сложно. Его в то время можно было понять. Еще бы: когда тебе двадцать три года и у твоих ног дымящиеся развалины столицы некогда могучего ханства Казанского (Казань была взята полками российскими 2 октября 1552 года после сорокадневной свирепой осады) — и не такое могло поблазнить. Он тогда всерьез поверил, что все подвластные поверженному ханству народы, дотоле придавленные Батыевой дланью, с радостью склонятся перед новой силой. Недаром и явили ее наступающие войска полной и впечатляющей мерой. Когда Казань была захвачена, Ивановы рати, исчислявшиеся в сто пятьдесят тысяч человек, «резали всех, кого находили в мечетях, в дворах, в ямах; брали в плен жен и детей, чиновников. Двор царский, улицы, стены, глубокие рвы были завалены мертвыми… Главный военачальник, князь Михайло Воротынский, прислал сказать государю: „Радуйся, благочестивый самодержец!.. Казань наша, царь ее в твоих руках, народ истреблен или в плену; несметные богатства собраны; что прикажешь?!“»
Весьма таким рапортом удовлетворенный, Иван знал, что приказать. В тот же день (и выше, и здесь — свидетельство Н. М. Карамзина — «История государства Российского», т. 8, гл. 4) «Иоанн послал жалованные грамоты во все окрестные места, объявляя жителям мир и безопасность. Идите к нам, писал он, без ужаса и боязни. Прошедшее забываю, ибо злодейство уже наказано. Платите мне, что вы платили царям казанским…»
Воистину так: злодейства монголо-татарских орд на русской земле наказывались не менее свирепым образом Ивановыми ратниками!
И действительно: ужаснувшиеся увиденным, подвластные ранее Казани удмурты, марийцы и башкиры пришли к Ивану с изъявлением покорности. Упоенный столь счастливым завершением воинской страды, царь поспешил в столицу. И чтобы обнять милую жену Анастасию, только что подарившую ему сына Дмитрия. И чтобы в полную меру насладиться знаками славы от столь великой победы — сокрушения давнего, самого могучего и самого страшного врага России.
И прославили его вдосталь.
Но и войско он щедро вознаградил, и воевод одарил нескупо.
Да только ненадолго успокоились казанцы. Не смирились они с поражением. Непримиримые разделились надвое. Многие башкирские роды снялись и подались с единоверцами, ногайскими мурзами, за Яик, а то и вовсе на Кубань. Но немало было и тех, кто решил остаться. В этом их горячо убеждал молодой, но уже популярный вождь Канзафар-бей, яркими словами призывавший соплеменников никуда не уходить с родной земли, попытаться приноровиться к новым правителям. «Если мы уйдем из этих мест, то нигде не найдем себе на пропитание. Такого, как здесь, места нигде не найдешь», — говорил он…
И оставались люди. Но не с целью приноровиться к новым повелителям, а чтобы драться за свою волю. Уже зимою они начали нападать на московских купцов, боярских людей, грабить и убивать их. А потом последовало массовое восстание. Как водится, перебили царевых чиновников. Затем повстанцы одолели и сильный отряд усмирителей во главе с воеводой Салтыковым. В глубоких снегах под Казанью полегло тогда около полутысячи русских ратников.
Вот тогда-то и понял Иван IV, Васильевич II, что рано он со своими главными силами оставил казанские края. Непреклонно отринув увещевания некоторых чересчур осторожных своих советников — отступись, мол, государь, от этих озлобленных, пусть их живут, как хотят, — царь повелел вновь собрать полки. Вновь призванная мощная рать двумя колоннами была направлена к Уралу.
Не мог правитель отказаться от добычи, вкус которой он успел уже отведать. Воистину Южный Урал представлял тогда лакомый кусок. Вот каким увидел его один из Ивановых приближенных, князь Андрей Курбский: «…В земле той поля великие и зело преизобильные и гобзующие на всякие плоды, токмо же и дворы княжат их и вельможей, зело прекрасны и воистину удивлению достойны и села чисты, хлебов же всяких такое там множество, во истину вера ко исповеданию неподобно, аки б не подобие множества звезд небесных, тако же и скотов различных стад бесчисленные множества, и корыстей драгоценных наипаче от различных зверей, в той земле бывающих, бо тамо родятся куны дорогие и белки и прочие зверие, ко одеждам и ко ядению потребны, а мало затем далей соболей множество, такожде и медов; не вем, где бы под солнцем было больше…»
Северная колонна царева воинства, ведомая Данилой Адашевым, пошла на Каму, южная же, под руководством Симеона Микулинского, Ивана Шереметева и Андрея Курбского, двинулась в заволжские земли, заселенные восставшими вотичами (удмуртами), черемисами (марийцами), башкирами. И началось усмирение новообретенного непокорного края. Что могли сделать не столь уж и многочисленные бывшие данники развалившегося Казанского царства перед навалившейся мощью великого западного соседа, хотя и сопротивлялись они изо всех сил? Все напрасно, только ожесточали завоевателей. «…Россияне 5 лет не опускали меча: жгли и резали… Наконец усилия бунтовщиков ослабели. Вожди их погибли все без исключения. Крепости были разрушены, — свидетельствует Н. М. Карамзин. — Край смирился со своей участью… Вотяки, черемисы, самые отдаленные башкирцы приносили дань, требуя милосердия…»
Царь милостиво принял покорившихся старейшин и дал им жалованные грамоты.
Так завершилась многовековая эпопея. Урал на всем протяжении стал российским.
И вот здесь надо подчеркнуть: исстари этим краем пытались завладеть не только «свои», так сказать, отечественные притязатели, но и не одно могучее государство.
