Я пошла надевать пальто.
Глава 5
Лох-на-Крейтеах
Летним вечером на Гебридах в половине десятого только-только начинает смеркаться. Когда блеск дня угасает, чистые краски песка, травы и скал приобретают безрадостный оттенок, но таким образом природа всего лишь возвещает о приближении вечера. В действительности ночь представляет собой слабое притупление дня, струю серебра, пробивающуюся сквозь горячее золото полудня.
Вечер стоял тихий, и, несмотря на то что на юге высоко над нами медленно скучивались тучи, грозящие дождем, остальная часть неба была чистой и ясной. Над хребтом Сгурр-на-Стри, над и за зубчатыми скалами Куллина солнечное тепло все еще согревало порозовевший воздух. Над этим плывущим озером света печально нависла кромка облака – тонкая багровая линия, чья краска полиняла от прорезающих ее лучей почти невидимого солнца.
Мы свернули к северу долины, и наши шаги по объеденному овцами дерну стали беззвучными в тишине. Ровное пастбище в дельте тянулось вверх по долине примерно полмили, потом начался крутой и ломаный подъем, отвесный и бугристый, – мы дошли до предгорья Блейвена. Прямо перед нами, перегораживая долину, высился небольшой, одетый в вереск крутой холм, он упирался в южный берег озера. Слева от него змеилась река, а с востока к нему тянулась гряда скал, граничивших с Блейвеном.
– Есть ли тропинка вдоль реки? – поинтересовалась я.
– Да, но если вы хотите забраться на Ан’т-Срон – вон на тот холм, – чтобы полюбоваться озером, лучше идти по долине со стороны Блейвена. Чуть подальше около реки болото, по нему не очень-то приятно разгуливать.
– Вы имеете в виду, что это опасно или просто мокро?
– И то и другое. Не уверен, что вас туда затянет, но земля чертовски качается, и если вы остановитесь, то начнете тонуть. Олени избегают этого места.
– В таком случае, – содрогнулась я, – будем и мы держаться от него подальше. А ведь я должна поблагодарить вас за то, что вы составили мне компанию!
Грант засмеялся:
– Я просто-напросто эгоист. Когда сильно любишь какие-либо края, то доставляет наслаждение их показывать. Мне не хотелось упустить возможность создать себе репутацию знатока этих мест. Здесь один из самых прелестных уголков на земле.
– Вы имеете в виду конкретно это место или Скай и острова в целом?
– Этот кусочек Ская. – Его руки были засунуты глубоко в карманы, и он быстро окинул взглядом дальние пики и огромные голубые выси Блейвена, вставшие на пути долины. – Их.
– Это ваша родина, мистер Грант?
Он отрицательно покачал головой:
– Я родился в горах, но совершенно других. Мой отец был священником крохотного прихода в Каирнгорме, в затерянной деревушке на задворках северного ветра. Аухлехти, у подножия Бхейнн-а’Бхуирд. Вы слышали о ней?
– Нет.
Он усмехнулся:
– Ни разу не встречал человека, который бы слышал… Так вот, горы я научился почитать именно там! Матери у меня не было, отец был замкнутым человеком, на меня у него не хватало времени. До школы было далеко, поэтому я частенько носился по холмам.
– Вы, должно быть, чувствовали себя одиноким?
– Возможно. Я не помню. Не думаю, что мне было одиноко. – Он снова усмехнулся. – Так мы жили до смерти дяди, он оставил нам кучу денег, и отец заставил меня надеть ботинки и отправиться в школу изучать манеры.
– Не повезло.
– Я, естественно, терпеть их не мог. Особенно ботинки.
– А теперь вы лазаете по горам?
– В основном. Я немного путешествую, но каждый раз заканчиваю свой поход здесь, во всяком случае в мае и июне… когда здесь, на западе, лучше всего, хотя… – он кинул взгляд через плечо, – по-моему, наш друг Бигл не ошибся, предрекая плохую погоду. Завтра наверняка пойдет дождь, а когда Куллин вплотную встречается с бурей, он неохотно расстается с ней.
– О боже! – воскликнула я. – А я мечтала о прогулках. Теперь я начинаю понимать, почему все здесь так увлечены рыбалкой. Должно быть, в порядке самообороны.
– Вполне возможно. Смотрите под ноги. Темнеет. Можно покалечиться.
Добравшись до подножия холма Ан’т-Срон, мы стали подниматься по вересковому склону. Из-под ног выпорхнул самец куропатки и, возмущенно вереща, спланировал к реке. День угасал на глазах. Над долиной, напоминая огромную тучу, проступал Блейвен, близ его гигантского хребта повисла призрачная белая луна.
Родерик Грант на секунду остановился и задумчиво посмотрел на грозные вершины, подпиравшие небо.
– Неужели эти две глупые женщины и впрямь полезут завтра туда?
– Это очень опасно?
– Нет, если знаешь дорогу. Можно пройти вверх по южному гребню, но и там есть неприятные участки.
– Мисс Брэдфорд сказала, что знает дорогу, – напомнила я.
Он слабо улыбнулся:
– Так она сказала? Что ж, нам тут делать нечего.
– Полагаю, что так.
Мы прошли уже больше половины пути вверх по холму. Склон становился все круче и бугристее.
– Мистер Грант, – обратилась я к нему, чуточку запыхавшись.
– Да?
Помявшись, я чистосердечно спросила:
– Что такое говорила мисс Брэдфорд о чарах на Блейвене? Что в нем плохого?
Он остановился и удивленно, почти озадаченно взглянул на меня.
– Что в нем плохого? – почти механически повторил он.
– Да. Почему все смущаются при упоминании о Блейвене? Уверена, что не ошибаюсь. И уж если мы коснулись этой темы, что происходит с людьми в гостинице? Потому что что-то происходит, и если вы этого не заметили…
– Так вы не знаете?
– Да откуда мне знать! – возмутилась я. – Я только что приехала. Но даже мне ситуация кажется неуютной, как в начале пьесы с запутанной ситуацией.
– Вы не слишком заблуждаетесь, – ответил Родерик Грант. – Только мы сейчас находимся в середине пьесы, и похоже, что ситуация не будет разрешена.
Он замолчал, мрачно глядя на меня в сгущающейся тьме.
– К тому же ситуация отвратительная, – выговорил он. – Наиотвратительнейшая из всех. Убийство.
Я сделала резкий вдох:
– Убийство?
Он кивнул. При вечернем освещении его голубые глаза под нахмуренными бровями казались темными.
– Это произошло две с половиной недели назад, тридцатого мая. На Блейвене убили девушку, родом из этих мест.
– Понятно… – Я с недоверием взглянула на огромную гору, возвышающуюся впереди. Потом вздрогнула и двинулась дальше. – Давайте дойдем до вершины холма, – предложила я, – и там, если не возражаете, вы мне все расскажете.
Усевшись на камень, мы закурили.
Далеко внизу в багровой впадине покоилось, словно в люльке, озеро Лох-на-Крейтеах, оно переливалось подобно отполированному серебру. Над ним летели две утки, примерно в футе от собственных отражений.
– Кто была эта девушка? – спросила я. – И кто убийца?
Сначала он ответил на последний вопрос.
– До сих пор неизвестно, кто убийца. Именно это я и имел в виду, говоря, что ситуация отвратительная. Полиция… – Он, нахмурясь, посмотрел на свою сигарету. – Лучше я начну сначала.
– Да, пожалуйста.
– Девушку звали Хизер Макри. Ее отец – фермер, он иногда продает молоко отдыхающим в отеле. Возможно, вы с ним познакомитесь. Его ферма находится в трех-четырех милях вверх по Страт-на-Крейтеах, реке, что впадает в дальнюю часть озера… Так вот, ходили слухи, что Хизер Макри водит компанию с парнем из деревни, Джеймси Фарлейном, и поэтому, когда долгими весенними вечерами ее подолгу не было дома, родители не волновались. Они считали, что знают, с кем она.
– А это в результате оказался не Джеймси?
– Джеймси говорит, что нет. Он объявил об этом громко и ясно. Но в конце концов, – произнес Родерик Грант, – что еще он мог сказать?
– Если это не Джеймси, то кто тогда?
– Джеймси говорит, что они с Хизер поссорились… да, он открыто в этом признался. Он говорит, что она стала избегать его, а когда он потребовал от нее ответа, она взорвалась и сказала, что гуляет с парнем получше. С джентльменом – так она сказала Джеймси. – Грант взглянул на меня. – С джентльменом из отеля.
– Не может быть! – воскликнула я.
– Боюсь, что так.
– Но… это же не значит, что человек из отеля и был…
– Убийцей? Может, и так, но есть сильное подозрение, что его вообще не существовало. Об этом имеются только показания самого Джеймси Фарлейна. Известно лишь то, что вечером тридцатого мая Хизер Макри пошла на свидание. Она сказала родителям, что у нее «свиданка».
– И… на Блейвене, вы сказали?
Голос его погрустнел.
– Дальнейшая часть моего рассказа не очень приятна, но лучше я расскажу вам все. Около полуночи несколько человек, которые находились на озере Лох-Скавайг – подозреваю, что они браконьерствовали, – увидели на полпути к вершине Блейвена яркое пламя. Они были озадачены, но, естественно, не забеспокоились. Блейвен – голая скала, и огонь не мог распространиться дальше. Они занялись своим делом, каким бы там оно ни было, и продолжали поглядывать на огонь. Один из них посмотрел туда в ночной бинокль и сообщил, что видит, как из-за крутой скалы поднимается столб огня, похожий на огромный костер.
