Минуту они смотрели друг другу в глаза.
-- Спокойной ночи,-- произнесла Оливия, невинно улыбнувшись.
-- Закрой глаза,-- сказал он, игнорируя ее фразу.
Несколько удивившись, она все же подчинилась, движимая интересом и уверенная в своих предшествовавших маневрах, однако трепет от мысли, что он решит играть дальше и не пойдет на поводу желаний, не давал ей покоя.
Дэвид мягко обнял ее и поцеловал в губы сначала нежно, затем более томно, со страстью, будто погружаясь в забытье.
"Нет, не порнофильм,-- пронеслось в голове Оливии,-- даже не эротика, это какой-то наркотический бред... "
Она просто ласкала его в ответ на его ласки, пока затуманенные желания обладания друг другом не вырвались из-под покрова ночи.
x x x
Она проснулась от чувства легкой боли в суставах, с трудом открыв высохшие глаза. Царящая реальность постепенно соткалась перед ее полуспящим взором из серой мути и медленно отпечаталась в ее усталом мозгу. Томная меланхолия разливалась по телу, в окно проникали прямые лучи солнца, в которых танцевали пылинки.
Она встала, ощутив мучительную сухость во рту, подошла к туалетному столику и, налив в стакан воды из хрустального кувшина, жадно выпила.
Она посмотрела на часы -- они показывали без четверти два.
Дэвида в комнате не было.
Оливии казалось, что эта упоительная ночь ей привиделась в наркотическом бреду и, если бы не слабость и ломота в суставах, свидетельствующая о двухдневном перерыве в приемах опия, это чувство переросло бы в уверенность.
Время стерлось, все казалось размытым. Оливия ощущала себя плавающим силуэтом в жидком сонме перепутанных картин реальности, заблудившимся во времени. Где она? В каком периоде своей жизни?
Дэвида не было.
Оливия не могла сосредоточиться, чтобы проанализировать его отсутствие. Она не знала. Она не понимала ничего. Кроме того, что ей надо принять опий. Ей хотелось экстаза снова. Если даже и наедине с самой собой, то для осмысления происходящего, для того, чтобы найти свои растерянные мысли.
Она закрыла окно, приготовила наркотик и жадно сделала первые несколько затяжек.
По телу разлилось приятное тепло и расслабляющая эйфория. Чувства приобрели постепенно свойственную им вычурность и извращенную логичность.
Дэвида не было. Потому, что он не принадлежал к ее миру. Он был воплощенной иллюзией другой жизни и Оливия знала, что он появится, когда она вернется вновь в ту жизнь. После волшебного сна.
Она в неге закрыла глаза, мягко откинувшись на подушки. Перед ее взором вновь пробуждались призраки этой ночи. Солнечные лучи замысловато переплетались среди вуали покрывал, будя сладострастную ностальгию и мягкое возбуждение вновь воскресающей в ней жизни. Они были поцелуями Дэвида, воплощенными в зримые картины ощущений.
Мерцающее восприятие Оливии не улавливало все в целом, ее сознание распалось на три части, уступая место картинам чувственных переживаний.
Она была в трех обличьях независимо друг от друга -- своим телом, своим разумом и своими эмоциями и во всех трех этих воплощениях она любила Дэвида, его одного и больше никого и ничто в этом мире. В его образе было сокрыто все самое святое, самое нежное и трепетное, что еще оставалось для нее в ее жизни.
Он был незримый призрак, что растворился в опьяняющем солнечном свете, чтобы обладать ею еще раз, погружая ее в негу печальной призрачной любви, нежной, как сама невинность и прекрасной, как давно утерянный волшебный дар самозабвения.
Он был здесь, она чувствовала его присутствие, шелк простыней еще сохранял тепло его тела. Она вновь погружалась в атмосферу обладания им, сливаясь воедино с его присутствующим образом, чувствуя себя частью его. Она знала, что он тоже безумно ее любит. Он должен любить ее. По другому быть не может, раз она это чувствует -- экстаз должен достичь апогея.
Размытый сон.
Тюль шторы элегантно шевельнулся от призрачного движения танцующего воздуха мягко, как прикосновение Дэвида. Она почти видела его.
Она ощущала его пальцами мягкость своей бархатистой кожи, видела его глазами обжигающую страстную красоту своего обнаженного тела, она понимала его рассудком свое беспроигрышное обаяние. Он не мог не любить ее. Он боготворил ее. А она не могла уже жить без него. Слишком острой прекрасной была эта новая эйфория опьянения неведомой и маняще-юной любовью.
x x x
Ричард сидел развалясь в кресле, его рука в перстнях изящно свешивалась с подлокотника, темные локоны небрежно закрывали пол-лица, в вырезе незастегнутой рубашки была видна золотая цепь на безволосой груди.
Мутный сладострастный взгляд.
-- Милорд, не кажется ли вам, что наша забавная игра начинает изживать себя в вашем сердце?
Оливия впилась в него взглядом.
-- О чем это вы, графиня?
-- Не надо строить непонимание. Ваша жизнь уводит вас все дальше от вашего мира восприятий. Я не в состоянии переживать вашу перемену к лучшему, я всего лишь слабая женщина...
-- Слишком уж слабая, как я полагаю...
-- И откуда только эта ирония, граф? Уж не начала ли казаться я вам лишь плодом наших обоюдных фантазий?
-- Точнее, праздных фантазий от недостатка новых впечатлений?
-- Черт возьми, какая убийственная логичность, какая здравость мышления!..
-- Какая истощенность рассудка, рождающая эти тошнотворные идеи бредового общения.
-- Боже мой, неужели вы всерьез становитесь прагматиком, сударь? Может быть теперь вы будете искать женской любви, как все добропорядочные мужчины?
-- Ваши неуместные издевательства!..
-- Неуместные?
-- Я не намерен, мадам, отдавать вам отчет в изменениях своей личности.
-- Так значит есть, в чем даже отдавать отчет? Есть личность, есть изменения?
-- Да бросьте ради бога! Откуда эта фальшивая циничность?! Отчеты, изменения... А сами-то вы разве не пылаете иногда страстью к мужчинам, "как все добропорядочные леди"?
-- О, граф, вы же знаете, что это -- не более, чем платоническая любовь, эстетическое наслаждение. Вы же знаете, что реальна только наша с вами страсть, что люблю я только вас, хочу только вас...
--..."только вашей извращенной пылкости"? Вам еще не опротивели эти дешевые комедии?
-- Хорошо, чего же хотите вы?
-- Жизни. И хоть немного любви, чистой любви. Без плесени порока.
-- И еще, конечно же, благородства?
-- Аристократизм должен обязывать к благородству.
-- Боже мой, милорд, неужели вы верите, что существует ваша "чистая любовь"? Неужели вы всерьез считаете, что любовь вообще может быть чиста?
-- Любовь без извращений, когда мужчина и женщина живут друг для друга, не мысля даже существования друг без друга. И не делают из этого никаких обезьяньих пародий "для внесения разнообразия".
-- Когда они сидят у моря, держа друг друга в объятиях, смотрят на звезды и говорят друг другу слова любви? "Обнять любимого и утонуть в его нежности"?..
-- Перестаньте!..
-- Вот видите, вы беситесь. Какой мальчишка запудрил вам настолько мозги, милорд? Вы не думали, что будет после "объятий любимого" через год, два, пять, десять? Неужели вы считаете, что ваша "чистая любовь" останется первоначально чиста в течение этого срока? Неужели, когда вы в деталях выучите весь типаж вашего незамысловатого избранника, вы будете смотреть на него прежними глазами?
-- Но, черт возьми, миледи, неужели вы не знаете, что любовь -нестатичное чувство, что со временем она тоже изменяется, что она не уйдет, если не терзать себя постоянно мыслями о завтрашнем дне. Надо только пить любовь и наслаждаться опьянением ее чистотой.
-- И все это вы надеялись случайно подобрать на улице в сточной канаве? Милочка, бриллианты не валяются где попало. Просто парень с хорошо подвешенным языком и владеющий "постельной техникой" уговорил вас сыграть в его игру. Подумайте, ведь его любовь, может быть, не так чиста и непорочна, как ваша, что он сыграет вами, как ставкой на его разнообразие!
"Боже мой,-- подумала Оливия,-- а ведь он может быть и прав..." Она упустила из виду возможность такого поворота дел, и теперь фраза Ричарда открыла зияющую брешь в ее чувстве.
-- И, когда он вами пресытится, он выкинет вас в ту самую сточную канаву, из которой залез в вашу постель,-- добавил Ричард, воспользовавшись наступившей паузой,-- ведь он слишком мало знает вас, чтобы еще и уважать, не правда ли?
Оливия почувствовала вспышку ярости.
-- А если он любит меня, любит даже больше, чем я его? Неужели не стоит рискнуть ради этого шанса, даже если он так ничтожен, как вы говорите с присущим вам от рождения аристократизмом? -- язвительно поинтересовалась она.
-- Что вы хотите сказать этим "присущим от рождения"?
-- Как, разве вам надо еще и объяснять мои слова? Вам, совсем не знакомому со сточными канавами, где произрастают всякие отбросы общества, не знающие уважения к тем, к кому в постель они залезают!
-- Это выпад из разряда "сам дурак"?
