А мыться все равно пойдем в общую баню, — вставил Борька едкое.
— Хрен там! Мы с Наташкой решили кладовку под ванную переделать. Я даже плитку присмотрел. За лето думаю успеть!
— И я домой хочу. Тоже буду дом в люди выводить. Почему мне раньше ничего не говорили? Столкнули сюда, как кучу говна, чтоб не мешался под ногами? Я тоже стану помогать, — обиделся Борька.
— Ну ты, кореш, загнул! Кто тебя выдавливал из города? Мне б такое в башку не пришло. Но пойми, мы все трое в городе, а мать одна осталась, без защиты и помощи. На тебя вся надежда. Как на взрослого. Да ты и есть такой. Вступись, помоги, работы и забот здесь даже больше, чем в городском доме. Не думай, что тут легко. Многому научишься. А главное, докажи всей деревне, что городские внуки ничуть не хуже деревенских!
— Хорошо! Ты не беспокойся. Я все сумею, — пообещал уверенно.
Утром вместе с Герасимом и бабкой мальчишка пришел на автобусную остановку и помог загрузить в багажник корзины и сумки.
— Как же ты это все дотащишь? — пожалел мужика вслух.
— Меня братья встретят, мы договорились.
— Ты там мамку береги. Она у нас с тобой одна на двоих. Пусть не скучает и не переживает, у нас все будет хорошо…
Автобус ушел в город, и Борька с бабкой не спеша возвращались домой. Их часто останавливали старики и старухи, заговаривали, спрашивали о Борьке, почему раньше в деревню не приезжал, интересовались, как живут в городе сыновья, где устроились, сколько получают, довольны ли — переездом, вспоминают ли деревню, просили передавать приветы.
Борька приметил, что все встречные здороваются с ними, в лицах нет зла, зависти. Старики, гревшиеся на завалинках, справлялись у бабули о здоровье и желали ей никогда не болеть.
Мальчишка, придя домой, поневоле вспомнил городских старух. Они сидели на скамейках возле домов, разбившись на кучки. Иногда выгуливали на поводках собак и кошек, Хвалили своих питомцев на все лады Гордились их медалями, родословными. Готовы были до глубокой ночи рассказывать о своих любимцах. Вот только внуков рядом с бабками не было. Одни росли в яслях, детских садах, другие — под присмотром платных нянек, гувернанток. Городские бабки редко вспоминали о внуках, если же и говорили, то с бранью, пересудами, злом. Поджав губы, бросали ехидное вслед соседям, проскакивающим мимо бегом, без оглядки. На городских скамейках старики жаловались на болезни и нужду. Им всегда чего-то не хватало. Никто из них ни разу не вспомнил, что не даривший тепла не может рассчитывать на него даже в старости.
Борька тоже не любил старых бездельниц. Они и его не оставляли без едких замечаний, обидных прозвищ. Потому никогда не здоровался и не считался с ними. Случалось, схватит какого-нибудь кота, отпущенного по нужде, вываляет его в грязи, старухи хай поднимают на весь двор: кто посмел их белоснежного чемпиона в канализации осквернить? Ведь он заграничная особь, может погибнуть от скверных запахов…
И только люди молча и терпеливо переносили от стариков все…
Борька, пройдя по деревенской улице, приметил детвору под присмотром родных старух. Нет, не все ребятишки были обуты, не на каждом имелись портки, зато все улыбались счастливо и светло, их никто не бранил и не бил.
— Чего загрустил? — подошла бабка, погладила по го лове.
— Ну почему я не у тебя вырос? — вырвалось невольное навсхлип.
— Детка ты мой! Счастье наше, что хоть нынче встрелись!
Мальчишка в этот день натаскал воды из колодца, вычистил
сарай от навоза, нарубил дров, а когда бабка пошла в обед подоить корову, взялся подмести двор. Даже крыльцо помыл. Л потом пошел на луг вместе с бабкой, учился косить траву. Мальчишка радовался, что у него быстро получилось, а проходившие мимо люди откровенно хвалили его:
— Свой малец! Всамделишный мужик! Наших кровей! Трудяга! Такой внук всякому в радость!
Борька после таких слов старался изо всех сил.
До вечера они скосили немало. Бабка взяла косу у мальчишки, лишь когда он без отдыха прошел десяток ручек. Но, переведя дух, забрал косу.
— Отдохни, — предложил бабке. А сам, раздевшись до трусишек, снова взялся косить.
Степановна не перечила. Мальчишке нужно было утвердиться, переломить себя, доказать всем, что он не хуже других.
«Ж-жик», — срезает лезвие косы густую траву. Она падает под ноги ровными рядками.
«Вот увидели б крутые, небось зауважали бы. Сами не умеют. Откуда им знать это дело? А может, высмеяли бы? Мол, под деревенского заделался, смылся из города от разборки. — Стекает пот со лба. Пацан сгоняет его ладонью. — А вот я вас! Всех уложу!» — взмахивает косой. И пошел без оглядки до самого конца.
Домой вернулись в сумерках. Бабка пошла доить корову, Борька прилег на лавку, хотел полежать немного, но вскоре уснул. Он и не слышал, как звали его в ночное мальчишки, а бабуля, вернувшись из сарая, посетовала:
— Заморился внучок. Это ж надо, без ужина и сказки заснул…
На следующий день они ворошили сено и скосили второй клин.
— Завтра отдых! Воскресенье! Работать нельзя! — объявила Степановна еще на покосе.
— А как же корова, куры?
— С ними как всегда, но косить не будем. Можешь на речку иль в ночное с ребятами…
— Нет, неохота, петом. Речка мелкая, в ней песку больше, чем воды. А для ночного еще жопа не совсем прошла. Успею еще…
Вместе с бабкой заготовили сена на всю зиму, пропололи громадный огород, окучили картошку. Но дел не убывало. Степановна уже засолила огурцы, а Борька взялся ремонтировать забор. Он это часто делал у себя. Но в городе весь участок был обнесен штакетником, а здесь, в деревне, лагами. Прибить их к кольям в одиночку сложно. Кто-то должен держать. И вот тогда он попросил деревенских мальчишек. Те прибежали оравой. Быстро смекнули, что нужно, через час все было готово. Пацаны кучей взялись. И предложили Борьке:
— Тебе если чего надо, говори нам. Мы на хозяйстве смалу, всему обучены, хоть косить, хоть рубить, огород ли вскопать, ничем не удивишь. И доить, и телка принять у коровы. Давай яблоки соберем у вас. Вон белый налив поспел…
Только тогда дошло до Борьки, как успевают мальчишки управиться в доме со всеми делами, сбегать на речку искупаться да еще в ночное поехать…
— Во чудак! Да мы всегда друг другу помогаем. Вот и дом кому-нибудь все мужики ставят. Даже в городе зацепится кто из наших, выучившись, помощниками своих, деревенских, берет. Кому еще поверит? Чужие под тюрьму подведут, сбои — никогда! Это в брошенных деревнях люди с голоду падают. У нас хоть и мало платят, с хозяйства доход имеют со своего собственного. Да и с каждой избы кто-то в городе устроился, тоже помогают выживать, — говорили совсем по-взрослому еще совсем небольшие мальчишки.
— Ну что? Перекурим? — достал Борька пачку сигарет и предложил пацанам. Лишь двое взяли. Другие отказались наотрез. — А в городе все курят, поголовно. Я когда к школе учился, у нас в третьем классе даже девчонки курили! — похвалился Борька.
— Не, наши не курят. Некогда, и курево дорого стоит. Кто даст на баловство? Иногда жвачку кто-нибудь из наших привезет из города, мы- ее на всех пускаем. Сначала один, потом второй, последнему только выплюнуть остается. Ничего хорошего в ней нет. Вот то ли дело свои харчи! Моя бабка как сготовит сырников! Я их целую миску сожрать могу!
— А у меня мамка пироги с яблоками делает. Вкусные! — скалился конопатый пацан.
— А мой дед самогонку гонит! Все деревенские мужики как напробуются! До утра на сеновалах кувыркаются!
— Моя бабка тоже гнала самогонку. Но папке не понравилась, свеклой воняла, сказал, чтоб в другой раз хлебную сделала, из зерна!
— А ты умеешь самогонку гнать? — спросил Борька бабку.
— Чего ж тут мудрого? Живши в деревне, без самогону что без рук! Конечно, могу! А тебе что до нее? — удивилась Степановна, когда мальчишка вернулся с улицы.
— Дашь попробовать?
— Зачем тебе?
— А разве я не мужик?
Бабка достала четверть из чулана, плеснула в кружку. Борька выпил одним духом. Ничего не почувствовал. Попросил еще. Снова не понял.
— Ты закуси. Не то так развезет тебя! — предупредила бабка и приметила, как помутнели глаза, лицо стало пунцовым. — Приляжь! Отдохни! — запоздало спохватилась бабка.
Борька менялся на глазах.
— Детка, иди спать! Я тебе сказку расскажу! — уговаривала внука. Тот рвался на улицу. — Не пущу такого! — стала на пути, загородив собой двери.
— Прочь! Сгинь, старая жаба! Сам знаю, что мне надо! Не мешай! — Оттолкнул бабку и вышел во двор.
Было уже темно. Борька шел шатаясь, сам не зная куда. И все время натыкался на кусты и деревья.
— Где дорога? Где улица и дома? Почему ни хрена не видно? Опять все против меня? Ну я вас урою, суки! Пойду в город! Хватит киснуть в этой дыре! Ни телика, ни видика нет! Только вкалывай как конь! А что я с того иметь буду! На халяву больше не сфалуюсь. Баксами мечите! Слышите, вы? Отморозки! Линяю в город! Достали меня все! Хватит! Завязываю с деревней! — бил кулаками по деревьям. Наконец, окончательно запутавшись в кустах, упал и уснул в смородине.
