— Вечно эти ветераны суют свой нос, куда не следует. Едешь — и езжай. Нет, останавливается, спрашивает…
Он сел за руль «жигуленка». Вадик — рядом с ним, а Бизон пошел к «мерседесу»; еще раз оглядел внушительную вмятину на правом крыле машины.
— Мразь! Козел вонючий! — орал он на всю молчаливую, ночную уже округу. — Я же двигатель еще не обкатал, а ты, жлобина гребаная, изуродовал машину. Да еще бежать, лопатой махать… Ну погоди, сволочь!..
Он уселся в машину, рывком запустил двигатель, и «мерседес», как сумасшедший, развернулся, рванулся вперед, в сторону Задонского шоссе.
— Сейчас мы тебе покажем, как ездить! — в бешенстве продолжал материться Бизон, поглядывая в зеркало — не отстает ли Серега? Но тот ехал исправно, видно, мотор у «Жигулей» был хороший, сильный.
Вечерний город оставался справа; все больше зажигалось на улицах и в домах огней, и никто в нем, конечно, не знал, что всего в полукилометре от окраинных домов мчались две «поцеловавшихся» машины, увозя с собою полуживого человека в ночь, в неизвестность. Бизон хорошо знал эту дорогу, знал, где можно объехать пост ГАИ, с этим никаких проблем не было. Вскоре они снова выехали на асфальт. Теперь впереди расстилалось Задонское шоссе — две прекрасные широченные полосы, уходящие на север, на Москву, по обе стороны дороги стояли могучие вековые дубы.
За поворотом на аэропорт обе машины свернули с шоссе, по грунтовой замерзшей дороге углубились в ночную зимнюю чащу.
На глухой поляне, в которую уперлась дорога, Бизон остановился, вышел из машины.
— Все, хватит! — сказал он, сплевывая. — Тут его кончим.
— Может, бросим да и все? — робко предложил Вадик, шмыгая простуженным носом. Щуплая высокая его фигура как-то враз съежилась, уменьшилась, будто парень стал меньше ростом.
— Ага, бросим. Придурок! — Бизон шумно, с помощью пальцев, высморкался. — Он через полчаса ментам уже будет докладывать… — Вдруг заорал, дико вращая белками глаз: — Тебе тачку мою не жалко, да? Сколько я за нее горбатил, сколько челноков кинул! И срок мне, знаешь, какой могут припаять, старое вспомнят. В гробу я этого жлоба вместе с тобой видел. Замолчать ему навеки нужно. Неси топор! Он у меня в багажнике.
Вадик в страхе попятился, как можно быстрее постарался выполнить команду бугра — принес и подал Бизону топор. Серега тем временем вытаскивал жертву из машины, бросил ее, как мешок, на землю. Бизон вынул из кармана куртки Алексея бумажник, при свете подфарников стал читать водительское удостоверение, потом паспорт. «Морозов Алексей Павлович… проживает…» Нашел и служебное удостоверение, комментировал: «Инженеришка какой-то из «Горэнерго», а гонору как у порядочного. Сволочь! Виноват, да еще за лопату хватается». Он забрал деньги, сунул себе в карман, буркнул: «На ремонт пригодятся. Тут и «лимоном», наверное, не обойдешься».
Бизон сам отрубил еще живому Алексею голову. Хрястнули в ночной лесной тиши шейные позвонки, дернулось в смертном уже протесте большое сильное тело мужчины в расцвете лет. Все было кончено.
— Будешь знать, как ездить, — мрачно сказал Бизон.
Серега и Вадик стояли рядом — обоих трясло. Такого им еще не приходилось видеть. Одно дело набить кому-то физиономию, пригрозить стилетом или «пушкой», с тем, чтобы человек безропотно отдал деньги, но рубить живого…
— Заверните его, и в «жигуль», в багажник! — скомандовал Бизон. — Проедем еще малость. За Марьиным кордоном глубокое болото есть, я знаю, бывал там. Ни одна собака не найдет.
Бизон отошел в сторону, помочился, оглядел себя: дубленка в пятнах крови, две пуговицы оторвались где-то. Ничего, дубленка почистится, а козел этот пусть теперь живет на небесах. Может, там научится ездить. Испортил праздник! Такую машину, скотина, изуродовал. Майся теперь, ремонтируй. И расходы новые, и вид у машины уже не тот будет.
Пока Бизон заново осматривал свой «мерс», гладил его покалеченное крыло, Серега с Вадиком завернули обезглавленный труп в какое-то тряпье, сунули его снова в «Жигули». В спешке и шоке совсем забыли про голову — она откатилась за куст, растворилась в темноте.
Быстро вернулись на шоссе. Километров через десять Бизон притормозил, сигналя поворотом, велел Сереге съехать на обочину. Спросил, не выходя из «мерседеса», а лишь приоткрыв дверцу:
— А башку взяли?
— Н-нет! — Зубы у Сереги клацали.
Бизон выматерился, хлопнул дверцей, покатил дальше.
За Марьиным кордоном они ехали сначала вдоль железной дороги, потом нырнули под путепровод. Снова пошла лесная малоезженная дорога. Снега здесь, в лесу, было мало, дорога оставалась сухой, пыльной, шуршали под колесами машин сухие листья, мелкие ветки.
Наконец Бизон остановился.
— Приехали, — сказал он, принюхиваясь к стылому морозному воздуху. Постоял, послушал шум голых высоких берез, махнул рукой своим подельникам:
— До болота тут три шага, донесем.
Втроем они подхватили еще мягкий, податливый труп, понесли в чащобу.
Блеснул лед, тусклый лунный свет разлился на гладкой поверхности застывшего болота. Лед под ногами хрустел, был еще ненадежным, слабым. Перебираясь с кочки на кочку, балансируя, троица со своим страшным грузом достигла, наконец, желаемого места — середины обширного ледяного пространства. Наверное, это было старое русло ушедшей вбок реки, замерзшей воды тут вдоволь.
Серега, присев на корточки, рубил полынью, Вадик, выломавший поблизости шест, щупал илистое дно, а Бизон, покуривая, следил за работой.
— Годится, — сказал он, когда почти трехметровый шест целиком ушел в воду. — Тут ему будет хорошо. И мягко, и глубоко.
Труп поначалу никак не хотел тонуть, и они тыкали его шестом, топили ногами. Вода, наконец, расступилась, приняла останки несчастного. Снова стало тихо. Они уже отошли от проруби, когда из глубины болота вырвался, как последний вздох утопленника, воздух. Серега с Вадиком испуганно вздрогнули, а Бизон нервно хохотнул:
— Это водяной его обнял. На пару теперь жить будут.
Мокрые, грязные и молчаливые вернулись к машинам. Чистили одежду и руки снегом, не смотрели друг на друга.
— Ну вот, теперь «жигуленок» ваш, — бодренько эдак проговорил Бизон. — Можете на запчасти его распустить, можете целиком толкнуть. Мне ничего с этой тачки не надо. Садись, поехали.
Серега с Вадиком по-прежнему молчали. Старая легковушка интересовала их сейчас меньше всего. Пережить такое!..
Они выехали на шоссе, снова объехали по хорошей сухой грунтовке пост ГАИ, держа курс на объездную дорогу. Бизон нажал газ, его «мерседес» вскоре оторвался от «Жигулей», пропал в ночи. Серега с Вадиком ехали не спеша. Встречи с милицией можно теперь не бояться — до самого Придонска их теперь никто не остановит, а в городе они поедут боковыми, неприметными улицами. К тому же документы этого Морозова в порядке, Вадик, сидевший сейчас за рулем, внешне немного похож на фотографию, так что — пронесет. А нет — они бросят машину и убегут. «Жигуль» этот счастья им, судя по всему, не принесет.
До дома Сереги они доехали без всяких приключений — милиция не встретилась, никто не остановил. Серега жил с матерью в частном доме,'в глухом переулке у самого водохранилища. Осторожно подъехали к запертым воротам гаража (у Сереги был пока что мотоцикл), загнали без особого шума «Жигули». Всё. Дома. Руки у обоих тряслись. Матери Серега скажет, что машина Вадика, купил по дешевке, а гаража нет. Вот и попросился на квартиру.
Они сняли с машины номера, тщательно помыли при свете переноски салон и багажник, а потом, распив бутылку водки, отправились спать.
Глава пятая
Президент акционерного общества «Мечта» Антон Михайлович Городецкий, мужчина в расцвете лет, полненький, с широким бабьим задом и высокими залысинами на выпуклом лбу, расхаживая по уютно обставленному кабинету офиса, внимательно слушал одного из своих людей — человека со шрамом на левой щеке. Человек этот был из личной охраны Городецкого, ее шефом, приглядывал за порядком в- офисе и в боксах гаража. В обязанности главного охранника входил также сбор информации о деятельности других фирм и акционерных обществ, направленной против «Мечты». Человек этот, по фамилии Лукашин, был в своем деле большим специалистом: когда-то служил в милиции, на офицерской должности во вневедомственной охране, в городе ориентировался свободно, умел заводить агентов в интересующих его учреждениях, благо, Городецкий денег не жалел. Агенты «Мечты» были практически во всех конкурирующих фирмах и акционерных обществах областного центра, содержание их вполне окупалось, так как шеф всегда и вовремя получал нужную информацию. Свои люди были и в милиции, и даже в госбезопасности, теперь ФСК. Правда, Лукашину удалось из этого ведомства заманить в осведомители пока лишь старшего прапорщика, вахтера здания ФСК. Но для начала и это было неплохо — именно от него Лукашин, а потом и Городецкий, узнали об изгнании ненавистного майора Дороша, который насолил многим приятелям Антона Михайловича.
