вниз. Битюк, на карачках, выползал из подъезда, Шакал крутился рядом, а вслед им кричал дядя.
– Я тебе пошлю, сукин ты сын!
Ну, и досталось же бедному Битюку, сегодня. Мишка хотел найти его, пожалеть. В какие ещё неприятности он мог попасть, что имел ввиду папа? Разве это уже, не «неприятности»? Но всё же Битюку повезло. Правду говорят, пьяному море по колено. И мне повезло, всё могло закончиться, гораздо хуже.
***
Новобранцы стояли на плацу одетые в том, что не жалко выбросить. Старшина прогуливался вдоль нестройной шеренги и комментировал одежду каждого.
– Шаг вперёд! Фамилия? Разве Вам не говорили, что презервативы на голове не носят?
– Шаг вперёд! Фамилия? А Вы, простите, когда успели забеременеть? Ничего, мы это вылечим?
– Кто хочет пива, шаг вперёд!
– Вы хотите в туалет? Представьте, что вы стоите на посту, а враг, не дремлет!
Эх, как жалко, что нет здесь Толика, вот бы оборжались…, – подумал Мишка. Солнце полило нещадно. Солдат из шланга поливал асфальт, уже во второй раз. Но не там, где стояли новобранцы, а впереди, недалеко от выхода из военкомата во двор.
– Эй ты, полей сюда. Мы тут уже два часа стоим.
– Ага, сейчас, только шнурки поглажу. Это не для вас, а для генерала. Чтобы ему, не было жарко. А вам, салаги, ещё два года терпеть.
Стояли ещё час. И ещё два раза, солдат поливал асфальт. Наконец появился генерал, он же военком, старшина заорал, смирно! Генерал сказал: «Поздравляю вас со вступлением в вооружённые силы!», и удалился. Ура-а, прогундосили новобранцы и поползли к грузовикам. Начиналась армия…
По сравнению с некоторыми, Мишке муштра давалась легко. Как оказалось, для некоторых неподъёмной задачей, было даже простое хождение в строю. Он с удивлением наблюдал, как не какой-нибудь там сержант, а целый старший лейтенант, лично переставлял ноги солдата, бегая вокруг него. Оба раскрасневшиеся и вспотевшие, солдат с ужасом на лице, и искренне расстроенный офицер, старались освоить, где у солдата, какая нога. Офицер кричал, – левой! Затем хватал левую ногу солдата и переставлял её вперёд. Обегал вокруг, кричал, – правой! Хватал руками правую, и переставлял. Затем кричал, – раз! И снова бежал к левой ноге солдата, снова хватал её. Потом хватал правую. – Ну, понял?! Понял?! Левой! Правой! Сено! Солома! Понял?! При каждом прикосновении, и при каждой команде, солдат испуганно вздрагивал и приседал, как будто его били. Он явно не слышал, и не понимал содержания того, что ему говорят, реагировал, лишь на звуки и прикосновения.
– Дурака валяет, – предположил Мишка. Может, просто, по рёбрам дать….
– Не-е, уже пробовали, стало ещё хуже. Теперь, замполит сам занимается. Ты чемоданы, закопал? – старшина, как раз шёл навстречу, проверить выполнение порученного Мишке задания.
Приказано было выкопать яму, и похоронить в ней все чемоданы и сумки со всем, что привезли с собой новобранцы в учебный лагерь. Ничего этого, им больше не нужно. Жизнь начиналась с чистого листа.
– Так точно! Товарищ старшина! Ваше приказание выполнено, чемоданы закопал!
– Молодец, быстро справился. Я тебя запомню.
Командиры прониклись уважением к Мишкиным подтягиваниям и отжиманиям, и на проверках с удовольствием рассказывали, как они добились таких успехов, в подготовке личного состава. Солдат был туп и упрям, но мы его заставили!
Все показатели были отличными. Даже, открылся талант в стрельбе. Хромало изучение уставов и, к Мишкиному сожалению, бег. Бежал Мишка как все, и это удручало, но нареканий не вызывало. Бег для многих был мучением. Может быть поэтому, каждое утро заставляли бегать по восемь километров. Сержанты гнали салаг, как собаки скот, с лаем и тумаками. От этого особенно мучился один, явно маменькин сынок. Он буквально умирал, по утрам, чем сильно досаждал сослуживцам. Потому, что с мнением командира роты, все были хорошо знакомы.
– Тут вам не спорт! Тут армия! Чемпионы – это хорошо! Но армии нужны солдаты. Здесь, не тот первый, кто первый прибежал. Вопрос! Почему он первый прибежал? Потому, что он бросил товарища! Армия – это не один солдат! Армия – это когда все! Сам беги, а товарища выручай! На проверке, победит то отделение, которое все, до последнего, прибегут первыми! А то отделение, которое прибежит последним, больше ходить не будет! Оно будет только бегать! И на стрельбище! И в туалет! Но это ещё не всё! Скоро побежим в противогазах!
Однако, «маменькин сынок» никак не хотел проникнуться. Он падал, терял сознание, а однажды просто рванул в лес. Каждый раз, его по очереди толкали, затем тащили, ловили, а потом несли на руках. Парню доставалось, он стал тем, кого не любили все. Мишке было жалко его, но не мог же он, бежать вместо него. Он лишь вспоминал Толика. Если бы тогда он не затащил Мишку в культуризм, сегодня Мишка бы был на месте «маменькиного сыночка», и звали бы его «задохлик», или «щавлик», или, как этого – «горе».
Все эти ползания, беганья, ночная чистка картошки, всё же выматывали. Сна не хватало. Спали в палатках, по десять человек, на одной большой деревянной полке типа кровати, и накрывались одним одеялом. То есть, тонких байковых одеял было десять, по одному на брата, но их стелили так, что бы одно перекрывало другое. Иначе спать было холодно. Ночью случались серьёзные заморозки. Однажды Мишка проснулся и обнаружил на кончиках едва отросших волос, маленькие льдинки. Пар ночного дыхания стелился по волосам, на макушку, и там замерзал. Однако никто не болел, даже «маменькин сыночек».
Из-за систематического недосыпа, несмотря на все свои отличные показатели, Мишка тоже получил наряд вне очереди. Он заснул на посту. Мало того, что и так сна не хватало, каждый солдатик должен был вместо сна, ночью, по очереди, отстоять под грибком, с автоматом и штык-ножом, изображая бдительность. Так получилось, что Мишка заснул стоя, как лошадь, даже ни к чему не прислоняясь. Сержант, обходя посты, подошёл к Мишке и светил ему в лицо фонариком, в открытые Мишкины глаза. Но тот отозвался только после того, как сержант треснул его по лбу.
Но самое неприятное воспоминание об учебном лагере у Мишки осталось после «конских уколов», как их называли солдаты. Об этих уколах ходили слухи, что их делают для того, чтобы солдаты не бросались на женщин. Потому, что солдат набегавшись, и нажравшись каши, становится опасным для окружающих, особенно для женщин. Правда это, или нет, никто не объяснял. И вот однажды в часть приехала специальная машина, с уколами. Кололи под лопатку, совсем не больно. И чего все боялись?
Часа в три ночи всех подняли и под дождём погнали на стрельбище. Необычным было то, что с собой, на всю роту, взяли только пять автоматов. Прибежали как раз
