Если так, то данный Лениным в «Развитии капитализма в России» диагноз и главного противоречия, и движущей силы, и альтернативных исходов революции был ошибочным. Именно урок революции 1905–1907 годов и сопротивление реформы Столыпина заставили Ленина пересмотреть представление о роли крестьянства в русской революции. В июле 1905 года возникла первая в истории общенациональная крестьянская организация – Всероссийский крестьянский союз. Уже на учредительном съезде он высказался против частной собственности на землю. К концу 1907 г. Союз прекратил существование, но роль сыграл большую. Ленин писал о нем: «Это была действительно народная, массовая организация, разделявшая, конечно, ряд крестьянских предрассудков, но, безусловно, “почвенная”, реальная организация масс, безусловно, революционная в своей основе».
Трудно было отказаться от авторитетной доктрины, и Ленин сформулировал весьма противоречие объяснение типа революции: буржуазная, вопреки контрреволюционной буржуазии. Он публиковал три статьи на эту тему (в т. 17 Полного собрания сочинений). В статье «О природе русской революции» (8 апреля 1908 г.) он пишет: «Природа великой буржуазной революции в крестьянской России такова, что только победа крестьянского восстания, немыслимая без руководящей роли пролетариата, способна привести эту революцию к победе вопреки имманентной контрреволюционности буржуазного либерализма».
В статье «К оценке русской революции» (23 мая 1908 г.) сказано: «Победа буржуазной революции у нас невозможна, как победа буржуазии. Это кажется парадоксальным, но это факт. Преобладание крестьянского населения, страшная придавленность его крепостническим (наполовину) крупным землевладением, сила и сознательность организованного уже в социалистическую партию пролетариата – все эти обстоятельства придают нашей буржуазной революции особый характер. Эта особенность не устраняет буржуазного характера революции (как пытались представить дело Мартов и Плеханов в своих более чем неудачных замечаниях о позиции Каутского). Эта особенность обусловливает лишь контрреволюционный характер нашей буржуазии и необходимость диктатуры пролетариата и крестьянства для победы в такой революции» [99].
В статье «“Левение” буржуазии и задачи пролетариата» (8 апреля 1909 г.) дана особенно парадоксальная формулировка: «Первая кампания нашей буржуазной революции (1905–1907 годы) неопровержимо доказала полную шаткость и контрреволюционность нашей буржуазии, доказала способность нашего пролетариата быть вождем победоносной революции, доказала способность демократических масс крестьянства помочь пролетариату сделать эту революцию победоносной» [100].
Принципиально Ленин отошел от понятия буржуазной революции (стараясь не обострять конфликта) после февраля 1917 г., в Апрельских тезисах. С этого момента его главные стратегические установки шли вразрез с «всеобщими законами» исторического материализма. Но официальное советское обществоведение не поднялось до того, чтобы это объяснить. Т. Шанин писал: «Плодотворная противоречивость творческого ума Ленина попросту отрицается».
В дальнейшем даже К. Каутский признавал несводимость революции 1905–1907 годов к формуле «буржуазной революции»: «Русская революция и наша задача в ней рассматривается не как буржуазная революция в обычном смысле, не как социалистическая революция, но как совершенно особый процесс, происходящий на границах буржуазного и социалистического обществ, служа ликвидации первого, обеспечивая условия для второго и предлагая мощный толчок для общего развития центров капиталистической цивилизации».
Т. Шанин пишет: «Какими бы ни были ранние взгляды Ленина и более поздние комментарии и конструкции, он был одним из тех немногих в лагере русских марксистов, кто сделал радикальные и беспощадные выводы из борьбы русских крестьян в 1905–1907 гг. и из того, в чем она не соответствовала предсказаниям и стратегиям прошлого. Вот почему к концу 1905 г. Россия для него уже не была в основном капиталистической, как написано в его книге 1899 г.» [8, с. 279].
Это – совершенно новая трактовка революции, протест против надвигающегося капитализма никак нельзя назвать буржуазной революцией! Ленин осторожно выдвигает кардинально новую для марксизма идею о революциях, движущей силой которых является не устранение препятствий для господства «прогрессивных» производственных отношений (капитализма), а именно предотвращение этого господства – стремление не пойти по капиталистическому пути развития. Можно даже сказать, что крестьянская революция была более антибуржуазной, нежели пролетарская, ибо крестьянство и капитализм несовместимы, а капитал и труд пролетария – лишь партнеры на рынке, спорящие о цене.
Конец ознакомительного фрагмента.
Примечания
1
Из «вульгарного» марксизма, который преподавался в СССР, вытекало, что революция ожидалась как путь к освобождению всех народов от угнетения и эксплуатации. Именно так мы понимали смысл девиза «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!».
2
Примечательно введенное Марксом разделение «русских или славянских народов». Маркс верил в нелепую теорию, согласно которой русские не были славянами.
3
Здесь Ленин прямо отвечал на тезис народников, которые считали, что при национализации крупной промышленности возможно техническое вооружение общины и ее развитие так, «чтобы она была в состоянии сделаться подходящим орудием для организации крупной промышленности и для ее преобразования из капиталистической формы в общественную».
4
Во втором издании 1908 г. Ленин сделал сноску, чтобы отмежеваться от реформы Столыпина, которая потребовала массовых порок и казней: «Само собой разумеется, что еще больший вред крестьянской бедноте принесет столыпинское (ноябрь 1906 г.) разрушение общины». Но между этой сноской и текстом имеется явное противоречие – трудно поддерживать разрушение общины («отмену всех стеснений») и в то же время ругать за это Столыпина.
5
Ленин говорил на VII съезде РКП(б) (март 1918 г.), что в России «самые развитые формы капитализма, в сущности, охватили небольшие верхушки промышленности и совсем мало еще затронули земледелие».
6
Говоря об официальной советской истории, Т. Шанин замечает: «Те цитаты из Ленина, которые не подходили к антикрестьянской тенденции, были просто забыты или затерялись» [8, с. 249].
7
Стоит прочитать «Философские тетради» Ленина, он сильно намучился, изучая Гегеля. Вот его пометки на полях: «Здесь изложение какое-то отрывочное и сугубо туманное…»; «Темна вода…»; «Сие производит впечатление большой натянутости и пустоты»; «Тут вообще тьма тёмного…»; «Рассуждения о “механизме” сугубо тёмные и едва ли не сплошная чушь». Результатом этого штудирования Лениным было такое суждение: «Нельзя вполне понять “Капитала” Маркса и особенно его первой главы, не проштудировав и не поняв всей Логики Гегеля. Следовательно, никто из марксистов не понял Маркса полвека спустя!» [47].
