Цены здесь сильно кусаются, но другого выбора у меня нет, поэтому я заполняю корзину до отказа и иду расплачиваться на кассу.
Домой не тороплюсь. Не имею понятия, когда в следующий раз смогу ещё раз выбраться на шопинг. Тем более шопинг для моего сына. Все вещички такие милые и крохотные, что просто не верится, что дети вообще рождаются такими...
Радость от покупок приправлена горечью от возможной разлуки с сыном. Я начинаю сомневаться в том, правильно ли я поступила, обратившись за помощью к Андрею. На тот момент, когда озвучили диагноз в Нижнекамянске, я была сломлена и уязвима, поэтому, не раздумывая, ехала к нему за помощью, ещё не догадываясь о том, в какие условия он меня поставит. Меня спасает только вера. Вера в то, что Андрей сжалится и передумает.
– Нинка! Тихонова! Это ты или нет? – кто-то осторожно трогает меня за плечо, и я оборачиваюсь.
Улыбаюсь, когда вижу своего одногруппника.
– Здравствуй, Ваня!
– Ого, новости! – переводит взгляд на мой живот. – Не знал, что ты беременна! С универа ушла, пропала куда-то. Пойдем кофе выпьем, расскажешь, как твои дела.
Он не дает мне времени одуматься. Берёт под локоть и ведёт в сторону небольшой кофейни. Я не сопротивляюсь, потому что Ванька живой и общительный, а мне так сильно хочется с кем-то поговорить и приятно провести время. Муратов не удостаивает меня такой возможностью. За всё то время, что я живу в его доме, мы перебросились всего парой фраз.
– Я взял тебе малиновый чай, – произносит одногруппник и ставит на стеклянный столик фарфоровую чашку.
– Спасибо.
– Это, кстати, моя кофейня.
– Твоя? – удивленно окидываю взглядом небольшое, но уютное заведение. – Ого! Не знала.
– Да, поездка в Британию накрылась медным тазом после той заварушки, что случилась на даче. Пришлось заняться чем-то другим.
Я делаю глоток горячего напитка и напряженно смотрю на Ивана.
Накануне своего отъезда за границу одногруппник закатил бурную вечеринку. Я приехала чуть позже и обнаружила свою подругу под кайфом. Наркотики оказались такими сильными, что сердце Леры не выдержало и остановилось прямо посреди всеобщего веселья. После этого в дом Ивана приехала скорая, а затем и полиция.
От переживаний собственная беременность оказалась под угрозой, и меня упекли на сохранение. Чуть позже я уговорила маму продать нашу квартиру и в считанные дни переехала в Нижнекамянск подальше от воспоминаний, которые каждый раз выворачивали наизнанку душу.
– Ты здесь при чем? – спрашиваю у Вани. – Ты был не виновен в том, что случилось с Лерой.
– Ага, докажи это Муратову! – хмыкает Ваня. – Он весь город на голову поставил. Ты же знаешь, Нин, что мой отец не последний человек. Как-никак в мэрии работает, но даже он оказался бессилен. Меня затаскали по ментовкам, да и люди Муратова несколько раз проводили «разъяснительные» работы. Пытались узнать, кто подсунул Лере губительную дозу. А я не знал! Честное слово, не знал, что Денис промышляет этим.
– «Разъяснительные» работы? Что ты имеешь в виду?
– Вот, смотри. До сих пор шрамы не зажили, – в подтверждение своих слов Ваня закатывает рукав толстовки и показывает следы от пыток в виде уродливых ожогов. – Это я ещё легко отделался.
Внутри меня всё холодеет от страха. Я всегда знала, что Андрея нельзя назвать законопослушным гражданином, но после рассказа Ивана мне действительно становится не по себе. Можно сказать, что тогда на кладбище, когда Муратов вышвырнул меня из своей жизни, я ещё легко отделалась.
Он помешался на том, чтобы наказать виновного и зашёл в этом слишком далеко. Это не тот Андрей, который купал меня в ласках и нежно шептал над виском моё имя. Это другой – одичалый, злой, беспощадный и мёртвый в своих эмоциях.
– Шмонали всех наших, пока не определили, что там был замешан Денис Мельников. Таким образом пришлось отстрочить поездку за границу. Учёба пошла прахом, но в этом году я попробую снова.
Мы ещё немного разговариваем о наших общих знакомых, но улыбаться у меня получается уже с трудом. Я мысленно прокручиваю в своей голове другой сценарий развития событий, при котором я смогу остаться в выигрыше и сохранить себе ребёнка. Сейчас я даже не сомневаюсь в том, что Андрей мне его не отдаст. Достаточно только спуститься на первый этаж к банкомату, снять столько налички, сколько возможно, и тут же убежать из торгового центра через чёрный выход куда глаза глядят.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Спасибо за угощения, – поднимаюсь с места и беру в обе руки по пакету. – Но мне пора.
– Стой, Нин! Ты же о себе ничего не рассказала! – возмущается Иван.
– У меня всё хорошо, – улыбаюсь ему сквозь подбирающиеся к глазам слёзы. – Мамой скоро стану как видишь.
– Заранее поздравляю! А отец ребёнка?
– Отец? Да ты его не знаешь, Вань, – отвечаю одногруппнику, отмахиваясь от вопроса. – Как-нибудь в другой раз подробнее расскажу.
Из кофейни вылетаю пулей. Спускаюсь по эскалатору на первый этаж, расталкивая прохожих и почти не видя ничего перед глазами. Внутренности выкручивает от страха и прозрения. Андрей не оставит мне ребёнка, нашего сына. Ни за что не оставит... Как только я рожу, он его себе заберёт, а меня с лёгкостью вытолкает на улицу, потому что со смертью дочери он превратился в монстра. Интересно только одно: способен ли Муратов хотя бы на каплю любви, чтобы компенсировать малышу отсутствие мамы?
У банкомата здоровенная очередь, но я всё равно тороплюсь и по эскалатору даже не иду, сбегаю. Последняя ступенька, поворот вправо, и я утыкаюсь лицом в чью-то мощную грудь.
В ноздри мгновенно проникает давящий на рецепторы аромат мужского парфюма и сигарет. Я медленно поднимаю глаза и застываю от шока. Не теряется только Андрей…
Глава 10.
***
Не теряется только Андрей…
– Далеко собралась? – спрашивает, глядя на меня сверху-вниз внимательным взглядом.
Я чувствую себя мелким гномом по сравнению с ним, потому что Андрей высокий и сильный, и, чтобы смотреть ему в глаза, мне приходится прилично задирать голову.
Слёзы прекращают бежать по щекам, а истерика заканчивается сама собой. Моя мама в больнице, срок вот-вот рожать, укрыться мне негде... Андрей опасен, но он не сделает мне ничего плохого, пока я вынашиваю его ребёнка.
Я нервно сглатываю и делаю маленький шажок назад. Интересно, Муратов заметил моё неадекватное состояние? Видел, как я бежала куда глаза глядят?
– Я собралась на стоянку. Володя заждался меня, наверное.
– Если ты посмотришь на количество пропущенных звонков в своем телефоне, то поймешь насколько сильно, – отвечает спокойным тоном.
– Прости, я встретила одногруппника, выпила с ним чашечку чая и немного заболталась.
Сама удивляюсь своему спокойствию и смирению. Возможно, это потому, что теперь чётко осознала, на что Андрей способен. Выламывать пальцы, обжигать раскаленным железом кожу и даже убивать, если нужно. Под чёрным пиджаком у него обычно скрывается оружие. Я никогда не думала, что можно бояться человека до дрожи в коленках и одновременно с этим хотеть к нему прикоснуться. Это сильнее меня и неподвластно никакому контролю.
– А плакала почему? – спрашивает Андрей.
– Всё нормально. Просто с мамой разговаривала по телефону и немного расчувствовалась, – вру, ощущая, как при этом горят уши. Но, кажется, Муратов мне верит. – А ты почему здесь?
Андрей неожиданно тянет ко мне свою руку и осторожно касается пальцами щеки, словно я такая сумасшедшая, что могу укусить. Я каменею и не могу двинуться с места или издать хотя бы звук. Мужские пальцы поглаживают кожу, а по телу расползается приятное тепло.
Мимо нас проходят люди. Много людей. А мы стоим друг напротив друга и не двигаемся. Расстояние не больше двадцати сантиметров, запах терпкого парфюма, кажется, пропитал мою одежду и волосы. Пожалуйста, можно, чтобы так длилось ещё вечность?
Лицо Андрея выглядит при этом хмурым и настороженным. Неужели он почувствовал, что я хотела сбежать и унести с собой его же ребёнка? Он уже потерял единственную дочь, поэтому тщательно следит за тем, чтобы было всё в порядке с сыном.
