Хозяйка передала ему полотенце и мокрую тарелку:
— Я видела его гораздо чаще, чем тебя. Однажды он даже обедал в этом доме.
Землянин с трудом проглотил сообщение о таком прозаическом контакте с божеством.
— Обедал с тобой?
— Конечно.
— А он, случайно, не заходил потом в туалет? — поинтересовался Кэрмоди, считая, что в этом состоит основное различие между богами и людьми.
Можно поверить, что бог ест, помечая верующему воспринять его присутствие, или ест, наслаждаясь плодами жизни, но процесс испражнения выглядел таким необязательным, таким, прямо скажем, небожественным делом…
— Конечно, заходил, — ответила миссис Кри. — Неужели ты думаешь, что у бога Йесса нет крови и таких же внутренних органов, как у нас с тобой?
В этот момент на кухню вошел Скелдер. Он якобы хотел попить воды, но на самом деле его мучило любопытство.
— Конечно, у него есть и кишки и желудок, — сказал монах. — Как у всех людей. Скажите, миссис Кри, с каких пор вы встречаетесь с Йессом?
— Я видела его еще будучи ребенком, а сейчас мне уже пятьдесят.
— И он нисколько не постарел? — с сарказмом осведомился Скелдер. — Неужели он всегда выглядит молодым, неподвластным времени?
— О нет, теперь он старик и может умереть в любой момент.
Земляне удивленно переглянулись.
— Здесь что-то не так, — сказал монах. — Возможно, мы по-разному понимаем некоторые термины и языковые идиомы.
Его быстрая речь напоминала взмахи крыльев огромного стервятника, устремившегося к миссис Кри.
— В нашем понимании бог бессмертен.
Тэнд, который зашел в кухню и услышал последние слова, не утерпел и вмешался в разговор:
— А разве ваш бог не умер на кресте?
Скелдер закусил губу, но тут же улыбнулся:
— Прошу меня простить. Я признаю, что гнев затуманил мою память. Мне очень стыдно за свое поведение. Я забыл о различиях между божественной сутью и человеческой природой Иисуса. Рассуждая как язычник, я не учел, что боги варваров смертны. Хотя, возможно, у вас тоже есть сходное разграничение между человеческой природой и божественной сутью Йесса. Мне это неизвестно. Я на вашей планете недавно и еще не успел изучить таких тонких нюансов местной теологии. — Он замолчал и сделал глубокий вдох, как перед прыжком в воду. Его голова опустилась. Тощие плечи сгорбились. — Однако я по-прежнему считаю, что между вашей концепцией Йесса и нашим Иисусом Христом существует огромная разница. Христос был воскрешен и вознесен на небеса, где соединился со своим Отцом. Причем его смерть была необходима, поскольку он принял на себя грехи мира и тем самым спас человечество.
— Если Йесс умрет, то когда-нибудь тоже возродится.
— Вы меня не понимаете. Основное различие заключается в том…
— Что ваша религия является истиной, а наша — языческим мифом, верно? — с улыбкой перебил его Тэнд. — Но кто может сказать: где здесь факты, а где миф? И даже если это миф, то сколько в нем истины? Все, что ведет в этом мире к действию, считается фактом, и если миф вызывает такое действие, значит, он и есть искомый факт. Слова, которые произносятся здесь, умирают при затухании вибраций, но кто знает, какой эффект они могут вызвать в будущем?
Внезапно в комнате потемнело, и каждый инстинктивно схватился за что-нибудь: за спинку стула, за край стола. Кэрмоди почувствовал, как сквозь него прошла волна тепла, а затем увидел, что воздух стал сгущаться перед ним, превращаясь в стеклянную поверхность.
И вдруг прямо ему в лицо из зеркала фонтаном ударила кровь. Она ослепила его, залила с головы до ног, наполнила рот и соленой струйкой потекла в горло.
Послышался крик. Однако кричал не он, а кто-то рядом. Кэрмоди отступил назад, вытащил из кармана платок и, вытерев глаза, обнаружил, что стекловидная пленка исчезла. Стол и пол вокруг него были залиты и забрызганы кровью.
«Да тут ее не меньше десяти кварт, — подумал он. — Как раз столько, сколько вмещается в женщине весом фунтов в сто».
Но ему не дали порассуждать на эту тему. Отпрыгнув в сторону, он едва не наткнулся на Скелдера и миссис Кри, которые сражались друг с другом на полу. Миссис Кри одолевала монаха, поскольку имела явное преимущество в весе и, возможно, в силе. Во всяком случае он была более агрессивной и довольно неплохо справлялась со Скелдером. Тому удалось на миг разжать пальцы, сжимавшие его шею, и прокричать:
— Убери от меня свои грязные руки, су… самка!
Кэрмоди захохотал, и его смех разрушил маниакальные чары, овладевшие миссис Кри. Очнувшись от наваждения, она замерла, захлопала глазами и, опустив руки, жалобно произнесла:
— Что же я наделала?
— Вы хотели лишить меня жизни! — прохрипел Скелдер. — Да что с вами происходит, мадам?
— О, это моя проблема! — прошептала она с отрешенным видом. — Меня прихватило раньше, чем я ожидала. Надо немедленно отправляться «спать». Мне вдруг показалось, что вы самый отвратительный мужчина в мире. Я вспомнила ваши слова о Йессе и захотела вас убить. На самом деле меня лишь слегка задело то, что вы говорили, — во всяком случае не настолько, чтобы затевать такую драку.
— Очевидно, ваш гнев сильнее, чем вы думаете, — сказал Тэнд. — Вы действовали, поддавшись бессознательному импульсу, который долго подавляли в себе, и потому…
Ему не дали закончить. Мамаша Кри повернулась и увидела, что одежда Кэрмоди и половина кухни залиты кровью. Она истерически закричала.
— Закрой варежку! — рявкнул Кэрмоди и шлепнул ее по губам.
Она замолчала и, поморгав, сказала дрожащим голосом:
— Сейчас я все здесь уберу. Мне не хочется, проснувшись, скрести засохшую кровь. Ты уверен, что с тобой все в порядке?
Не ответив, Кэрмоди вышел из кухни, поднялся в свою комнату и стал снимать с себя мокрую одежду. Следом за ним вошел преподобный Рэллукс.
— Я начинаю бояться, Кэрмоди. Если здесь происходят такие дела и они не являются галлюцинациями, то кто его знает, что случится с каждым из нас.
— А я думал, что у нас есть какое-то устройство, которое обеспечит нашу безопасность. Разве не так?
Кэрмоди содрал с себя липкую майку и направился в душ.
— Или ты не уверен в приборе?
Увидев отчаяние на лице Рэллукса, он засмеялся и прокричал сквозь шум горячей воды:
— В чем дело? Ты действительно так напуган?
— Да, я напуган. А ты?
— Да чтобы я чего-то испугался? Никогда! В моей жизни не было места страху. И не то чтобы я скрывал его. Просто мне вообще незнакомо это чувство, понимаешь?
— Иногда я подозреваю, что тебе незнакомы любые чувства, — ответил Рэллукс. — Я даже сомневаюсь, есть ли у тебя душа. Вернее, она должна быть где-то, но ты запрятал ее так глубоко, что никто, включая тебя самого, не может ее увидеть. Иначе…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});