Был среди программных положений ОУН и отдельный параграф о евгенике. В нем отмечалось, что будущее украинское государство «будет использовать меры для улучшения популяции, запретит супружеские связи больным определенными болезнями, поведет решительную борьбу против социальных недугов, … будет контролировать гигиену общественной жизни»[143].
В увлечении украинских националистов евгеникой нет ничего удивительного. Евгеническое движение успешно развивалось в межвоенной Европе[144]. Евгенику принято делить на «позитивную» и «негативную». По определению видного историка биологии Э. И. Колчинского, если сторонники позитивной евгеники стремились к «улучшению наследственности путем селективных мероприятий», то поборники негативной евгеники выступали за «насильственное устранение от размножения носителей вредных признаков»[145]. Таким образом, программные постановления ОУН принятые на ІІ съезде скорее соответствовали идеологии негативной евгеники, а не позитивной.
Увлечение идеями отрицательной евгеники было мировой тенденцией межвоенного периода. Хотя наибольшего развития отрицательная евгеника получила в гитлеровской Германии, она успешно развивалась и в других странах, проводивших более либеральную или социалистическую политику. Еще в 1907 г. стерилизация была введена в некоторых штатах США. К 1940 г. в 33 штатах США и во всех скандинавских странах была введена добровольная или обязательная стерилизация для различных групп населения[146].
Стоит отметить, что в программных постановлениях ІІ съезда ОУН (бандеровцев) параграф про евгенику уже отсутствует, хотя некоторые видные деятели бандеровского движения (как Я. Стецько), как мы дальше увидим, продолжали выступать за воплощение программы евгеники в жизнь[147].
В 1940 г. в ОУН произошел раскол, который юридически окончательно оформился на ІІ Великом съезде ОУН-Б в 1941. Прежде единая ОУН разделилась на две враждующие организации ОУН во главе с А. Мельником (ОУН-М) и ОУН[148] во главе с С. Бандерой (ОУН-Б)[149]. Что послужило причиной раскола? Как полагает большинство исследователей[150], в основе конфликта лежало недовольство «краевиков» эмигрантским руководством ОУН. Трения между эмиграцией и Краем возникали еще раньше, однако тогда авторитет главы ОУН Е. Коновальца препятствовал расколу, а у сменившего Коновальца на посту главы ПУН А. Мельника такого авторитета в глазах галичан не было. Еще с 1930-х гг., со времен саботажной акции, Краевой провод был настроен несколько более радикально насчет террористической деятельности по отношению к Польше. Именно такая позиция радикальных «краевиков» поставила ОУН на рельсы террора. Известно, что Е. Коновалец выступал против индивидуального террора как метода политической борьбы на западноукраинских землях, тем не менее он не препятствовал деятельности террористов и защищал их позицию перед менее радикальными членами Провода.
Убийство Е. Коновальца и вступление в должность главы ОУН А. Мельника, который на протяжении 1930-х гг. не принимал активного участия в деятельности организации, обострили имевшиеся трения.
Ситуация, сложившаяся вокруг Карпатской Украины в 1938–1939 гг., и позиция ПУН относительно политики украинских националистов и их участия в жизни Карпатской Украины[151] еще более углубили накопившиеся противоречия.
Еще до долгожданного юридического оформления автономии Подкарпатской Руси в октябре 1938 г. украинские националисты-«краевики» наводнили Закарпатье, однако вскоре ПУН запретил своим членам переходить польско-чехословацкую границу без разрешения Провода, а представитель ПУН в Закарпатье Я. Барановский требовал выезда украинских националистов из Закарпатья[152]. Это было сделано, очевидно, из-за желания ПУН не идти на конфликт с Берлином, который в данный момент не хотел идти на конфликт с Венгрией ради надежд западных украинцев на независимость Карпатской Украины. Позиция ПУН вызвала неприятие «краевиков», которые открыто не подчинялись решениям Провода[153].
В ситуации с Карпатской Украиной наметились границы будущего раскола между мельниковцами, представленными в основном эмигрантами, и бандеровцами-краевиками по вопросам внешнеполитической тактики. Хотя и бандеровцы, и мельниковцы одинаково ориентировались на гитлеровскую Германию и тесно с ней сотрудничали, но бандеровцы были менее последовательно настроены на сотрудничество с Германией, рассматривая взаимодействие с ней скорее как временное явление (это предопределило то, что ОУН-Б во время Второй мировой войны в конце концов перешла в оппозицию Германии, в то время как мельниковцы до последнего возлагали надежды на обретение Украиной независимости практически исключительно на Германию).
Основным поводом для раскола послужило нежелание А. Мельника исключить по требованию Бандеры и его сторонников из ОУН Я. Барановского и О. Сеника, которых сторонники Бандеры подозревали в предательстве в пользу Польши[154].
Разногласия между бандеровцами и мельниковцами в момент раскола не носили идеологического характера. Тем более не существовало тогда между двумя ОУН разницы во взглядах на то, какой должна быть политика Украины по отношению к национальным меньшинствам, что представляет собой украинская нация и т. д. Главный идеолог ОУН-Б на начало войны С. Ленкавский признавался, что между бандеровцами и мельниковцами не существует идеологической разницы, а есть вопросы расхождения тактики, а также проблема личных отношений проводников[155].
10 февраля 1940 г. началось юридическое оформление раскола.
В тот день состоялось собрание революционной фракции ОУН. С. Бандера был провозглашен проводником ОУН-Б. Также было принято решение о создании Войскового Штаба ОУН для подготовки антисоветского восстания. Его главой стал Д. Грицай, а ближайшими сподвижниками Р. Шухевич, В. Кук и А. Гасин[156].
27 сентября 1940 г. Бандера был исключен из ОУН. После раскола бандеровцы имели в Галичине 80 % от общего числа оуновцев, на Волыни – 60 %, но в Буковине преобладали мельниковцы[157]. Борьба между сторонниками ОУН-Б и ОУН-М была не просто организационной или идеологической. По некоторым (вероятно завышенным) данным с момента раскола по июнь 1941 года погибло в столкновениях 400 мельниковцев и 200 бандеровцев[158].
Раскол ОУН на мельниковцев и бандеровцев положил начало существованию двух независимых организаций. Однако этот раскол был не единственным проявлением разногласий внутри ОУН касательно политики организации. Уже к 1940 г. в ОУН наметилось левое крыло. В этот период, по воспоминаниям Т. Боровца[159], один из лидеров ОУН-Б И. Митринга[160] стремился направить ОУН-Б в левое русло, однако все его предложения встречали отпор со стороны лидеров ОУН[161]. Вскоре после начала войны И. Митринга фактически отошел от работы в организации.
В 1940 г. произошло еще одно важное событие. Бандерой и Ленкавским была создана Служба Безопасности (СБ) ОУН, которая в недалеком будущем сыграет важнейшую роль в организации репрессий против врагов бандеровцев. К 1941 г. ее отделы существовали уже при всех ячейках организации. Первым главой СБ стал Н. Лебедь. С марта 1941 г. главой СБ был Н. Арсенич («Григор», «Арсен», «Березовский»)[162].
В апреле 1941 г. в Кракове состоялся ІІ Съезд ОУН-Б. Этот съезд не признал решения ІІ Съезда ОУН 1939 г. Апрельский Краковский съезд ОУН-Б подтвердил решение, принятое 10 февраля 1940 г. о создании ОУН-Б. На съезде была принята программа ОУН и красночерный флаг. Первым замом главы центрального Провода Бандеры стал Я. Стецько, а вторым – Н. Лебедь[163]. Съезд ОУН-Б окончательно оформил раскол ОУН. Им перечеркивались решения ІІ Съезда ОУН 1939 г., которые ОУН-Б отныне не признавала. Теперь существовало две независимые друг от друга организации со своими собственными уставами и программами.
В программных постановлениях ІІ Съезда ОУН-Б заявлялось, что ОУН борется за «суверенное соборное Украинское государство, за власть украинского народа на украинской земле» (п. 1). Согласно националистам «только суверенное Украинское государство может обеспечить украинскому народу свободную жизнь и полное и всесторонние развитие всех его сил» (п. 2)[164]. Провозглашалось, что только «путь революционной борьбы» с «оккупантами» («наїздниками») мог создать украинское государство (п. 3)[165]. В будущем украинском государстве все украинцы (но не все население Украины!) были бы равны в своих правах и обязанностях по отношению к нации и государству (3а). Производилось «разделение на разные занятия и специальности и в соответствующие им производственные и профессиональные организации, построенные на основе производственной солидарности и равноправия всех работающих» (п. 3б). Собственником всей земли, вод, полезных ископаемых провозглашался украинский народ (3в). Продолжением этого постулата был лозунг: «украинская земля – украинским крестьянам, фабрики и заводы – украинским работникам, украинский хлеб – украинскому народу» (п. 3 г). При этом тяжелая промышленность и транспорт должны были быть национализированы (п. 3 г)[166]. Украинское государство гарантировало бы своему населению определенный набор социальных прав, таких как пенсии по старости и по инвалидности (п. 3е), бесплатная медицина (4а), помощь матерям и детям (4в), бесплатное образование (п. 5). При этом программные постановления националистов включали в себя и «специфические» националистические пункты, такие как: «перевоспитание целого украинского народа в духе собственных традиций украинской истории», «уничтожение чужих разлагающих влияний» (здесь речь идет об инонациональных влияниях), «за новый героический смысл украинской истории» (п. 5). ОУН-Б выступала за «свободу совести и религиозных культов, не противных моральной силе нации и интересам украинского государства» (п. 6)[167]. Как видим, церковь занимала у националистов подчиненное отношение по отношению к интересам государства.
