1. Высказывая в своей первой речи сожаление по поводу своего рождения и желание смерти, — мертвенного пребывания, покоя в шеоле, Иов начинает ее проклятием, — пожеланием зла (2 Цар XVI:7–8; Иер XX:14) дню и ночи своего рождения, послужившим источником, началом стольких бедствий.
2. И начал Иов и сказал:
2. «И сказал», буквально с еврейского — «ответил». Речь Иова, в которой он не признает себя виновным, действительно, является ответом на тайные мысли друзей, убежденных в греховности страдальца.
3. погибни день, в который я родился, и ночь, в которую сказано: зачался человек!4. День тот да будет тьмою; да не взыщет его Бог свыше, и да не воссияет над ним свет!
3–4. День состоит в присутствии света; исчезновение последнего («день тот да будет тьмою», — ст. 4) равносильно гибели дня («да погибнет день», — ст. 3). Смена тьмы светом, т. е. существование дня установлено самим Богом (Быт I:4); к Нему и обращается с просьбою Иов, чтобы Он не допустил этой смены в число его рождения и тем самым исполнил просьбу о погибели дня.
5. Да омрачит его тьма и тень смертная, да обложит его туча, да страшатся его, как палящего зноя!
5. Усиление мысли ст. 4. Пусть в часы, отведенные для света, царит густой могильный мрак (X:21–22).
6. Ночь та, — да обладает ею мрак, да не сочтется она в днях года, да не войдет в число месяцев!
6. Ночь рождения Иова не должна перейти в день; господствующий в продолжение ее мрак пусть не сменяется светом. И так как ночь составляет известное число в соединении с днем, то сама по себе, взятая отдельно от дня, в него не перешедшая, она не может войти ни в состав чисел года, ни месяца.
7. О! ночь та — да будет она безлюдна; да не войдет в нее веселье!
7. Несчастная для Иова, она не должна быть временем рождения («бесплодна») и кого-нибудь другого, он будет несчастен, подобно ему, Иову. Под условием исполнения данного желания в ночь его рождения не будет радости, которою сопровождается появление на свет человека (Ин XVI:21).
8. Да проклянут ее проклинающие день, способные разбудить левиафана!
8. Исполнению желания Иова могут помочь заклинатели, способные своею силою разбудить левиафана. Употребляемое в Библии для обозначения страшных пресмыкающихся (Пс LXXIII:14; CIII:26; Ис XXVII:1), выражение «левиафан» указывает, как думают, в настоящем случае на враждебное солнцу и луне созвездие, поглощающее их, благодаря, между прочим, чарам заклинателей, и тем производящее затмение. Отсутствие библейских указаний на существование среди евреев веры в такое созвездие не говорит против возможности приведенного объяснения: автор мог пользоваться не отмеченным в Библии народным поверьем. У других народов — китайцев и индийцев — оно существовало.
9. Да померкнут звезды рассвета ее: пусть ждет она света, и он не приходит, и да не увидит она ресниц денницы
9. Ночь рождения Иова навсегда должна остаться тьмою; никогда не должна увидать проблесков утренней зари — «ресниц денницы».
10. за то, что не затворила дверей чрева матери моей и не сокрыла горести от очей моих!11. Для чего не умер я, выходя из утробы, и не скончался, когда вышел из чрева?12. Зачем приняли меня колени? зачем было мне сосать сосцы?
11–12. Принужденный примириться с мыслью о рождении, как неизбежным фактом, Иов все же выражает сожаление, зачем он пережил начальные моменты своего существования: момент появления на свет («выходил из утробы», ср. Иер XX:18), принятия отцом на колена в знак того, что он — его сын (Быт L:23) и время кормления молоком матери.
13. Теперь бы лежал я и почивал; спал бы, и мне было бы покойно14. с царями и советниками земли, которые застраивали для себя пустыни,15. или с князьями, у которых было золото, и которые наполняли домы свои серебром;16. или, как выкидыш сокрытый, я не существовал бы, как младенцы, не увидевшие света.17. Там беззаконные перестают наводить страх, и там отдыхают истощившиеся в силах.18. Там узники вместе наслаждаются покоем и не слышат криков приставника.19. Малый и великий там равны, и раб свободен от господина своего.
13–19. Основанием для подобного сожаления является соображение, что смерть лучше жизни, пребывание в могиле предпочтительнее пребывания на земле. Могила — место полного успокоения, прекращения духовных и физических страданий. В ней успокаиваются цари и князья, из которых первые утруждали себя на земле заботами о заселении опустошенных местностей — пустыней (евр. «харабот» = развалины. Ср. Ис XLIV:26; LVIII:12; Иез XXXVI:10), вторые — собиранием сокровищ (ст. 14–15). В могиле конец жестокостям одних и страданиям других: в ней находят покой и несшие на земле непосильные труды, и не видавшие света узники темницы, и рабы, жизнь которых — один беспрерывный труд (VII:2).
20. На что дан страдальцу свет, и жизнь огорченным душею,21. которые ждут смерти, и нет ее, которые вырыли бы ее охотнее, нежели клад,22. обрадовались бы до восторга, восхитились бы, что нашли гроб?23. На что дан свет человеку, которого путь закрыт, и которого Бог окружил мраком?
20–23. Лично для Иова смерть желательна потому, что избавила бы от мучительного состояния — утраты понимания смысла жизни. Жизнь есть время возможных для человека радостей: «свет сладок» (Еккл XI:7); но эта сладость не доступна для него, огорченного душою; жить и пользоваться жизнью он не может. Для чего же продолжать существование? Некоторым облегчением в современном горестном положении могло бы служить для Иова знание причины постигших его страданий; но это скрыто от него, он находится во мраке неведения (ст. 23).
24. Вздохи мои предупреждают хлеб мой, и стоны мои льются, как вода,
24. Пораженный болезнью, утративший смысл жизни, Иов испытывает состояние душевного смятения, выражением которого являются постоянные вздохи и стоны.
25. ибо ужасное, чего я ужасался, то и постигло меня; и чего я боялся, то и пришло ко мне.
25. К этому смятению присоединяется еще что-то ужасное, чего он страшится и от чего не может избавиться. В данном случае Иов намекает, быть может, на те кошмары, о которых говорит ниже (VII:14).
26. Нет мне мира, нет покоя, нет отрады: постигло несчастье.
26. Испытывая смятение, страдая от кошмаров, Иов ни на минуту не может успокоиться.
Глава IV
Первая половина речи Елифаза. 1–2. Введение в речь. 3–6. Побуждение к речи. 7–21. Основная мысль Елифаза: на земле наказываются только грешники.
1. И отвечал Елифаз Феманитянин и сказал:2. если попытаемся мы сказать к тебе слово, — не тяжело ли будет тебе? Впрочем кто может возбранить слову!
1–2. Речь Елифаза, по его убеждению, не только не утешит Иова, но еще более огорчит его. Но как бы ни неприятна была истина, она должна быть высказана. И Елифаз, извиняясь за доставляемое им Иову огорчение, не может воздержаться от слова.
3. Вот, ты наставлял многих и опустившиеся руки поддерживал,4. падающего восставляли слова твои, и гнущиеся колени ты укреплял.5. А теперь дошло до тебя, и ты изнемог; коснулось тебя, и ты упал духом.
3–5. Первою каплею горечи в речи Елифаза является упрек Иову в его малодушии. Оно тем более несвойственно ему, что прежде он утешал и словами утешения ободрял и поддерживал людей с «опустившимися руками» и «гнущимися коленами» и всецело «падающих», т. е. слабых духом (2 Цар IV:1; Ис XIII:7; XXXV:3–4). Ободрявший других не может ободрить себя (ст. 5), иронически (ср. Мф XXVII:42) замечает Елифаз.
