Миссис Шервуд внимательно слушала Китти, даже не пытаясь прервать ее.
– Дитя мое, ты совершенно сбила меня с толку.
– Вы должны поверить мне, дорогая миссис Шервуд. Поверить, что ваша королева мая не может опозорить вас, себя и всю школу.
– Милое, милое дитя! Сядь рядом и дай мне подумать.
Китти села.
– Вы ведь не сомневаетесь во мне? – спросила она.
– Нет, Китти, но дело становится очень затруднительным! Что могло побудить Мэри Купп навести на тебя обвинение в проступке?
– Я не знаю. Каково бы ни было ее побуждение – я этого не делала. Пожалуйста, скажите, что вы верите мне!
– Я, конечно, готова поверить тебе, Китти. Однако, поверив тебе, нужно будет признать, что Мэри Купп все выдумала.
– Да, конечно, – согласилась Китти, – и скоро обман откроется. Если я написала письмо, то Джек должен получить его через два дня. Точнее, уже послезавтра с первой почтой. Я могу дать телеграмму Джеку или отцу, чтобы узнать, получено ли мое письмо. Это решит проблему, не правда ли?
– Ты сообразительна, Китти. Несомненно, это рассеет все недоразумения.
Глава VI
Мисс Хонебен смущена
Вечером Мэри Купп пришла в комнату Генриетты.
– Ну что ты сделала сегодня, Мэри? Ты была у миссис Шервуд?
– Да, я рассказала миссис Шервуд, что случилось: Китти О’Донован написала письмо двоюродному брату.
– И как же миссис Шервуд отнеслась к тому, что услышала? Она не вышла из себя? Во время чая я не заметила никаких перемен и подумала, что ты ничего не сделала. Китти по-прежнему смеялась и шутила, а миссис Шервуд ласково смотрела на нее. Надеюсь, наша королева скоро увидит совсем иное отношение к себе.
– Конечно, – сказала Мэри. – В этом нет никакого сомнения. Знаешь, после чая я хотела приняться за письмо бедной маме, и тут миссис Шервуд сказала, что хочет поговорить со мной. Сердце у меня сильно забилось. В кабинете она спросила, знает ли еще кто-то о проступке Китти, и велела мне никому не рассказывать об этом. Она так тревожилась, так сильно тревожилась. Вот я и убедила ее, что никому ни о чем не говорила. Тебе, Генриетта, нужно быть осторожной.
– О да, конечно. Можешь не беспокоиться.
– Я должна была поговорить с Китти.
– И что же?
– Мне хотелось уговорить ее пойти к миссис Шервуд и сознаться в том, что сделано. Но она разозлилась.
– Так пошла эта задавака к миссис Шервуд?
– Да. Китти сразу побежала в дом.
Генриетта была довольна. Она о чем-то подумала и с милой улыбкой повернулась к сообщнице.
– Вот что, Мэри, ты спросишь завтра у Китти, какое решение объявила ей миссис Шервуд. Обещай, что спросишь.
– Мне бы не хотелось говорить с Китти. Теперь она страшно ненавидит меня.
– Она возненавидит тебя еще больше со временем. А ты лучше спроси ее. И вообще, моя дорогая, тебе следовало бы делать все, чего я хочу. Видишь ли, мне случайно стал известен адрес твоего отца в Манчестере, и я могу рассказать ему о деньгах в сберегательной кассе.
Мэри вся напряглась – сузились и без того маленькие глазки, волна злости подступила к горлу. Ей хотелось броситься на Генриетту с кулаками. Но она сдержалась.
– Хорошо, я сделаю все, что ты скажешь, Генриетта. Думаю, что мы как-нибудь выпутаемся. Теперь я от всей души желаю, чтобы мы оставили в покое бедную королеву мая.
– Что ты хочешь этим сказать? Чтобы мы оставили ее в покое? Ты же сама видела, как она нарушила правила школы. Полагаю, мои родители заберут меня из такой школы, где правила нарушают безнаказанно. Какая репутация у школы может быть после этого? Конечно, если в школе нет дисциплины и справедливости… Избрали бы королевой мая меня, ничего бы этого не было. Китти О’Донован была бы поставлена на свое место, и ей не удалось бы написать кузену Джеку.
– По правде сказать, Генриетта, меня больше беспокоит, что болен мой брат Поль. Генни! Ты спасла и меня, и моего бедного Поля.
Генриетта стояла у окна и смотрела в темный сад. Она произнесла, не оборачиваясь:
– Ладно, Мэри, успокойся. Мне пришлось одолжить тебе денег, и если ты добьешься того, чтобы Китти была наказана, то я не скажу больше ни слова о деньгах.
– Хотела бы я, чтобы было так, – тихо ответила Мэри, поднимаясь со стула. Она в раздумье вышла из комнаты.
Сестры сидели на кроватях, очевидно, с нетерпением поджидая ее.
– Ну, Мэри! – воскликнула Матильда. – Мы непременно хотим узнать, что случилось.
– Ничего, ничего не случилось.
– Да нет, – продолжала Матильда, – должно быть, случилось нечто очень важное, иначе ты не выглядела бы как привидение. Ты что-то скрываешь. Избегаешь нас, своих сестер, и проводишь время с другими девочками.
Мэри подумала, что совсем отмолчаться не удастся.
– Я скажу вам, в чем дело. Не говорила целый день, хотела и вовсе не говорить, чтобы не расстраивать вас.
– О, Господи, – выдохнула Джени в волнении. – Это что-то плохое?
– Да, ужасное… Это касается нашего Поля. Он болен. Вчера вечером я, вернувшись в комнату раньше вас, нашла на своем столике письмо от мамы. Наша мамочка сильно обеспокоена, потому что у Поля был обморок. И доктор сказал, что его надо показать специалисту в Лондоне. Родители повезут Поля в Лондон завтра или послезавтра.
Мэри стала раздеваться. Как раз в эту минуту мисс Хонебен просунула голову в дверь.
– Милая Мэри, – сказала она, – отчего ты не в постели?
Мэри покорно кивнула. А маленькая Джени вдруг зарыдала:
– Мы очень, очень несчастны, мисс Хонебен! Поль, наш брат, серьезно болен.
Добрая мисс Хонебен в одно мгновение очутилась около взволнованной девочки и, обняв ее, постаралась успокоить.
– Мэри знала это весь день, мисс Хонебен, но рассказала нам только теперь, – объяснила Матильда. – Не сердитесь на нее, пожалуйста.
Мисс Хонебен помогла девочкам лечь в постель, погасила лампу и вышла из комнаты. Минуту спустя она постучалась к миссис Шервуд.
Хозяйка школы благоволила ко всем своим учительницам, но, пожалуй, мисс Хонебен ей особенно нравилась. У нее были хорошие манеры, правильная речь, утонченный вкус. Детей она любила страстно, и это помогало ей находить положительные черты в каждом человеке.
Отчаяние маленькой Джени, растерянность в лице Матильды и угрюмость Мэри – все это произвело сильное впечатление на мисс Хонебен. Она считала, что нужно переговорить о них с миссис Шервуд.
– Добрый вечер. Не уделите ли вы мне несколько минут? Или вы слишком устали?
– Я не слишком устала для того, чтобы говорить с вами, дорогая. Что вы хотите сказать мне, Люси?
– Я была наверху, у трех сестер Купп.
– Что-то неладно? – уточнила миссис Шервуд. – В самом деле, Люси? Расскажите мне.
– Я заметила, что в их комнате горит свет. Оказалось, что Мэри еще не легла. Она рассказала сестрам о письме от матери, в котором миссис Купп сообщила: их брат Поль серьезно болен. Похоже, девочки сильно огорчены известием. Правда, меня удивило, что Мэри была не столько печальна, сколько раздражена. Ну да, возможно, она измучена переживаниями.
– Вы можете быть уверены, дорогая Люси, что я не оставлю семью Купп в беде. Понимаю, как сейчас встревожены мистер и миссис Купп. Поль, замечательный красивый мальчик, – их единственный сын. Возможно, я и сама поеду в Лондон, повидаюсь с миссис Купп. Если нужны будут деньги на лечение, то они найдутся.
– Я знала, что вы так отнесетесь к несчастью семьи Купп, – сказала мисс Хонебен. – Вы так великодушны. Я горжусь, что работаю в вашей школе.
– Я также горжусь, что вы со мной. Я доверяю вам вполне. И скоро, наверное, мне понадобится ваша особая помощь; тогда придется рассказать вам то, что сильно беспокоит меня и о чем пока почти никто не знает.
«Что бы это могло быть?» – думала мисс Хонебен, когда шла к себе в комнату.
Глава VII
Джек в восторге
Чудесное это было поместье – «Пик» в Киллерней, в стране гор и озер, облаков и солнечного света. Но мистеру О’Доновану жилось тоскливо без любимой дочки Китти.
Утром он, встав раньше обычного, почувствовал тревогу. Ему приснилась Китти, и сон не понравился: дочь плакала. Она обнимала его за шею своими милыми ручками и говорила: «Папа, я слышу, как рыдает банши».
Конечно, у семьи О’Донован был свой призрак. Он всегда появлялся, когда бывали какие-нибудь тревоги. Мог сидеть ночью под окнами и издавать страшные вопли.
Мистер О’Донован решил сходить на озеро. «Надо бы и Джека взять с собой, – подумал он. – Мальчик, наверное, захочет пойти».
Джек был сыном его брата, храброго воина, убитого во время войны с бурами. Бедный ребенок остался сиротой, потому что его мать умерла еще при родах, и он рос вместе с Китти в поместье «Пик». Дети любили друг друга, как родные брат и сестра.
После гибели брата мистер О’Донован оставил Джека у себя в имении, намереваясь дать ему хорошее воспитание.
Мальчик в наследство получил немного денег, которые были употреблены на образование; его зачислили в Уинчестерскую школу, где он и учился теперь весьма прилежно. Но все свободное время Джек проводил в доме дяди.
