***
Больше всего на свете Сокджин ценил в людях краткость. Возможно именно поэтому не смог отказать Ли Сынхо, когда тот позвонил ему прошлым вечером.
— Сонбэним?
— Сокджина, скажи, у вас комната Чимина ещё не занята новой малышней?
— Нет.
— Примешь засранца Пака обратно?
— А засранец в курсе, что вы за него просите?
— Нет.
— Мне надо корчить из себя добродушного хозяина и гнать картину, что это я такой гостеприимный?
— Первое на твое усмотрение, а в остальном я сам ему всё объясню.
— Тогда хорошо.
И вот Пак-засранец-Чимин теперь раскладывал свои цветастые джемпера на новые-старые полки и с кошачьим лицом приговаривал нараспев:
— Как же нам будет весело.
Сокджин отчего-то не был так уверен в этом, и причина скорее всего крылась в том, что память у него напрочь отбило, и он забыл предупредить Чонгука о новом жильце. Белый ворон, царственно восседающий на табурете, гаркнул сокджиновским мыслям, бросая на того настороженный и укоризненный взгляд. Очевидно птичка, которая не знала никого из жильцов, ненавидела их тут всех на всякий случай. С прицелом на будущее, так сказать.
— Надеюсь, он ночами так орать не будет? — вкрадчиво спросил Тэхён, который дернулся от вороньего клича и теперь стоял в дверной проеме, готовый в любой момент сорваться и бежать отсюда прочь.
— Каири хороший, — добродушно ответил Чимин, поглаживая птицу и улыбаясь. — Если, конечно, его не дразнить.
Брошенная напоследок фраза, подкрепленная хитрющей улыбкой, совсем не внушала доверия. Сокджин каждой клеткой тела ощущал неловкость, предвкушая скорое возвращение Чонгука. Мелкий уже недели две зависал в свободные часы в доме своего фамильяра, возвращаясь поздним вечером, ближе к десяти. Электронный циферблат часов на тумбочке бездушно демонстрировал — 21:47.
— Чонгука-а-а-а-а, — протяжно застонал на первом этаже Хосок, и Сокджин мог поклясться, что Чон-старший уже расправлял свои руки для крепких объятий. Оставалось только надеяться, что мелкий не притащил с собой Рен, продолжая игнорировать и отмахиваться от назойливых просьб старших показать свою лисицу.
— О-о-о! Ты привел своего фамильяра! — взвизгнул Хосок.
— Твою мать, — выдохнул Сокджин, поднимая взгляд на застывшего с рубашкой в руках Чимина.
Чонгуку показалось, что за две недели они с Рен смогли перейти из пограничного состояния «дай палец — я тебе локоть откушу» в постоянное «иди за ушком почешу» и «я знаю, где делают лучший удон с тофу». Он решил, что они уже достаточно друзья, и Рен в состоянии отгрызть его хёнам любопытные носы, если те вздумают их совать не туда (а они вздумают — Чонгук жопой такое обычно чует). В конце концов, он узнал, что Тэндо любит печенья и ненавидит печень, и ещё она честная: улыбается, когда смешно, хмурится, когда злится, бьет, когда он нещадно тупит, а она ему трижды уже объяснила как рисовать сигиллу***.
В общем, Чонгук осмелел настолько, что взял Ногицунэ за руку, притащил её в дом, где ещё пять вот таких же — «Они очень добрые, смешные и красивые, прям, как я, Рен».
Поправочка: было пять сегодня утром.
— А у нас очередной сосед, — фыркнул Юнги, с ухмылкой поглядывая на Чонгука, а потом перевёл свой взгляд на девушку: — Меня, кстати, можно ещё Шугой называть.
— Так вот они какие полтора метра чистой агрессии, — протянула смешливо Рен, пока Мин ещё сильнее хмурился, надувая свои щеки.
— Что за новый сосед и с чем его едят? — поспешил перевести тему Чонгук, включая режим «срочно прикинуться шлангом».
— Ну, если любишь жёсткое мясо с костями, то тебе точно понравится, — хихикнул Тэхён, спускаясь по лестнице и привлекая к себе внимание.
Вид у него был расслабленный: руки в карманах, волосы небрежно уложены и блаженная улыбка, которая никогда ещё ничего хорошего не обещала. За Тэхёном плелся побледневший Сокджин, а за ним ещё кто-то.
Чонгук чувствовал, как бессознательный страх прокатывался валиком по его позвонкам. В коридоре становилось до ужаса тесно и многолюдно, а ещё душно. Хотелось высунуть голову в окно и сделать глубокий вдох, глотая вечернюю прохладу. Но больше всего Чонгуку было интересно откуда взялась эта паника.
— Эй, кто сказал, что у меня жёсткое мясо? — знакомый и ненавистный голос Чимина подал ему ответ на блюдечке с голубой каемочкой. Чонгуку бы отказаться, сказать «нет, спасибо, не надо», но он окаменел весь, только пальцы на девичьем запястье сильнее сжал, а взглядом буравил своего друга-врага-соперника.
— Какого черта? — зашипел Чонгук.
Если говорить честно, то Рен расслабилась и просто не успела подумать о последствиях. Она размазалась и размякла за две недели с Чонгуком. Притирка была успешна пройдена, и стали общаться они почти как нормальные люди. Поэтому она не учуяла подвоха в обычном приглашении познакомиться с хёнами.
Тем более, что Чонгук обещал, что они красивые, а ей ещё требовалось навалять Сокджину за то, что тот не предупредил о приезде Чимина. В общем, Тэндо планировала совместить приятное с полезным.
И только глядя на растерянного Пака и на яростно сжимающего её руку Чонгука, Рен поняла, как она проебалась со своими планами.
Катастрофически.
Чимину казалось, что он попал в театр абсурда или, на худой конец, в очень плохое шоу, где было принято разыгрывать друзей на скрытую камеру, а потом вылетать из неожиданного места с криками «РОЗЫГРЫШ». Проблема заключалась в том, что друзей у Чимина не осталось.
Один был, а теперь он названный враг, держащийся за рукой с той, что когда-то была и другом, и больше чем другом.
— Какая оказия, — нелепое слово смешком сорвалось с губ и полетело вниз, вызывая у окружающих тихий хохот в ладони. Чимин для пущей театральности — если уж играть, то до последнего — развел руки в стороны и спустился вниз. — Рад тебя видеть, Чонгука, а это твой фамильяр? Меня зовут Чимин, очень приятно, — он протянул ей растопыренную пятерню и улыбнулся, не раскрывая губ, нижняя предательски задрожала от напряжения.
— Тэндо, — холодно бросила Рен, вырываясь из чонгуковой хватки, но только лишь за тем, чтобы демонстративно скрестить руки под грудью. — У меня мизофобия**** — руки не жму. Мало ли где они у вас побывали, Чимин-ши.
Рен сделала уверенный шаг вперед в просторную гостиную, из которой за развернувшимся представлением наблюдал Намджун. Чонгук с какой-то блаженной и беспричинной гордостью вздернул подбородок, расслабляясь лицом.
— Видали, а? — заигрывая бровями заговорщически произнёс младший и проследовал за лисицей, качая головой поражено и приговаривая: — Чимин-ши?! Ну, надо же!
И правда, Чимин-ши, ну надо же… было тебе так влипнуть.
От злобы Чонгук избавился почти сразу же, как только услышал презрительное «Руки не жму, мало ли где они у вас побывали, Чиминн-ши» и перекошенное яростью лицо Пака лишь добавило доброты в него. Он представления не имел, что это за мерлинова магия такая, но мысленно благодарил Рен за её ненависть к бывшему лучшему другу.
Этап знакомства был успешно пройден — ногицунэ с особой тщательностью, будто издеваясь над Чимином, пожала руку каждому в комнате, даже всем фамильярам. И это при условии того, что на неё пялились, как на цирковую мартышку, которая должна была сейчас им сыграть мелодию на тарелочках.
В конце круга рукопожатий Рен опасливо забегала взглядом, ища себе угол, где можно было бы пристроиться, и Чонгук заботливо утянул её в кресло, усевшись рядом на широкий подлокотник. Она вся подобралась, согнула колени и положила на них подбородок.
Хосок тут же привычно принялся создавать атмосферу дружелюбия и уюта, сглаживая углы первой встречи. Он отпускал совершенно тупые шутки, которые Шуга подхватывал и доводил до абсурда. Намджун благосклонно поглядывал на них, привычно подставив голову под руки Дохи. Тэхён внимательно наблюдал за гостьей, затаившись в засаде из подушек, но Суён скулила рядом и выдавала его с потрохами. Сокджин скрылся в кухне под предлогом сделать всем чаю. Один только Чимин нервно кусал губы и фыркал каждый раз стоило только Рен открыть рот и ответить на какой-нибудь вопрос.
