— Что было, то быльем поросло — ты сама себя наказала. Нельзя жить за счет других, а вы все одурели — «женщина должна быть счастливой, а больше ничего не должна», — он припомнил ее слова, которые неслись с телевизора каждый день, и она повторяла их как мантру. Но теперь съежилась, положив на колени натруженные грязные ладони — они с ней сегодня начали колотить грядки. Нужно было высаживать семена — в овощах ведь витамины, а без них цинга и болезни для всех «пришельцев» угрозой будут.
— Нельзя свое счастье за счет несчастья других строить. Ошибка это — а за нее если не хочешь платить, то придется расплачиваться…
— Вот тут ты полностью прав, браток — только для тебя поздновато эта простая мысль дошла. Но все можно исправить, только начать нужно, и закончить, если кого-то нужно «кончить».
Последние слова были произнесены с усмешкой — из-за кустов показались двое. Петрович их узнал сразу — парень, которого считали «экстремистом», и зек, приятеля которого зарезал Мартын. Говорил именно последний, вроде улыбаясь, но глаза его нехорошо поблескивали.
— А скажи мне мил человек, куда гридни всей компашкой спозаранку ушли, до зубов вооруженные? В набег что-ли отправились?!
![]()
Когда посреди тайги встают такие горделивые исполины — эта величественная картина производит определенное впечатление. Особенно когда стоишь у подножия, задрав подбородок и видишь над скалой бесконечное синее небо. К чему ему людское горе и печаль, все мимолетно у границ вечности…
Глава 8
— Так значит, Мартын моего кореша просто так порешил, Петрович?! Оттого, что ему заблагорассудилось?! Учтем…
В голосе «Коржа» проявилась едва сдерживаемая ярость, но он себя взял в руки. А вот Сергей почувствовал прилив ненависти — таких тварей в образе человеческом, решающих кому жить, а кому умирать, он на дух не переносил. Был такой один у первого президента, когда капитализм строили — считал, что раз миллионы людей умрут, то ничего страшного не случится — они просто «не вписались в рынок».
— Кто там остался из вооруженных — оба техника и стерва, раз все пять «гридней» ушли к бурятам?
— «Мякишу» ствол дали, но он тряпка — врач хороший, но трус — его свои же и «чморят». А вот бабу эту Мартын изнасиловал, избил хорошо. И ей только кухонный нож доверяет — волком смотрит, — в голосе Петровича прорвалось злорадство — Сергей видел, что простив подругу, он относится к этой женщине с омерзением. Видно были на то веские основания — нехорошая баба, постоянно говорила, что всех мужиков нужно кастрировать.
— Только «Фаберже» с автоматом ходит, и он опасен. Недавно выяснилось, что «бесенок» он. А «мякиш» с карабином — у него к СКС только одна обойма, больше не дали — десять патронов всего.
— Ты в оружии разбираешься?
— Срочную служил — в мотострелковой бригаде снайпером. Не думаю, что забыл, как из СВД стрелять. Мартын совсем свихнулся от злобы — бешеную собаку убивать нужно, иначе всем пропадать. Он и его прихвостни никому не дадут жить — нельзя людей за скот считать.
— Ты прав, Петрович, — зек похлопал бородатого мужика по плечу. — У них никаких понятий нет, живут не по совести — «беспредел» устроили! Надо оружие у «мякиша» отобрать как-то, а затем «яйцеголового» как-то обезоружить — не хотелось бы кровь попусту лить.
— Сама врача в баньку заманю, он давно на меня глазами замасленными смотрит. А ты его там обухом стукнешь, — женщина непонятно почему покраснела и посмотрела на Петровича. А после того как тот кивнул, продолжила говорить дальше:
— Ружье вам принесем, а вы подождите тут. Мы скоро — мне обед варить, Николаю Петровича печку топить — без нас никто не справится.
— Хорошо, идите, будем ждать вас здесь. Сигареты есть? А то четыре дня не курили — уши опухли.
— Имеются — целая коробка у меня стоит, да на складе их до потолка, — мужик вытащил из кармана знакомую пачку «РS» с зажигалкой. Отдал, и тут же вместе со своей подругой отправились к поселку — до домиков было недалеко, крыши виднелись. А Сергей с «Коржом» забрались за кусты и дрожащими пальцами закурили. Парень размяк после первой затяжки — перед глазами все поплыло, да так, что покачнулся, и не в силах стоять на ногах, уселся на мох. Да и зек присел — отсутствие табака переносил болезненно, а сейчас просто высмолил сигарету за несколько затяжек и закурил еще одну. Проговорил блаженно, зажмурив глаза:
— Как хорошо, я думал, что с ума сойду — так курить хотелось. Голод переносить легче, чем отсутствие курева.
— Да и не голодовали мы — рыба в глотку не лезла, глухаря в глине запекли, рябчиков. Чай брусничный и чага, сок березовый, да «кофе» из корня одуванчика. Я даже отъелся…
— Любит тебя Дашка до беспамятства — хорошей женой будет. Я завидую тебе по-хорошему — только сейчас понимать стал, что такое любовь и семья. Жизнь ведь у нас недобрая — власть все делает, что бы люди друг друга возненавидели. Я ведь за доброту случайную сюда попал — первый раз решил помочь, а меня под статью за педофилию «подвели».
— Как такое случилось?!
Сергей сильно удивился — «сиделец» ему ничего не рассказывал за что его на «полигон» с приятелем определили. А вот насчет Даши прав — девчонка в него влюбилась по-настоящему, за эти считанные дни их жилище под скалой преобразилось — он никогда не думал, что в их положении можно создать определенный уют и повернуть саму жизнь к лучшему. Да и трудолюбива девочка — часами на ногах, все у нее в руках будто само по себе делается, так что диву даешься. Нашла глину, и вылепила сама пусть уродливую, но посуду — чашки и жбан, где сварили первую уху с кореньями, опуская в воду раскаленные камни. И начали думать, как соорудить примитивную баньку — от одежды и немытых давно тел ощутимо пованивало. Жаль, что топора не было, или хотя бы хороших ножей — тогда бы все замыслы в жизнь воплотили, благо леса вокруг на любой выбор.
— Кореш меня встретил, а тут пигалица лет четырнадцати — просит помощи, мол, мама ногу подвернула, и чемодан донести не может с поезда. А мы и не сообразили сразу, что «подстава» конкретная. Зашли за угол, а там тетка вой подняла — педофилы ее ангелочка силой уводят. И менты уже ждали — повязали сразу. Вот так вот — и огреблись бы по полной программе, но продали нас, лохов ушастых, «князю» для его экспериментов. Постой — никак Лизка зовет, давай поспешим…
Сергей с ухмылкой посмотрел на «Фаберже» — тот выглядел жалко, так как был голый. Сняли его со стервы за задницу — такого тот явно не ожидал, пытаясь начать акт насилия. А вот женщина выглядело жалко — сопротивление оказала прелюбодею, за что была избита, так как пустила в ход извечное оружие «слабого пола» — ногти. В пылу «любовной» схватки «бесенок» не заметил появления новых действующих лиц, пытаясь сверху залезть на свою жертву, уже раздвинув ей ноги.
— Слушай, озабоченный, тебе в детстве не говорили, что любовь штука обоюдная, по согласию, — в голосе «Коржа» прозвучала издевка, в руке он держал стальной клинок, и пистолет был заткнут за пояс. А вот Сергей вооружился СКС, благо карабин был ему хорошо знаком. «Мякиш» сопротивления не оказал, наоборот, изъявил полную лояльность новой «власти». Петрович уже орудовал в арсенале, отобрав снайперскую винтовку с автоматами, и довольный тем, что СВД уже была приведена к нормальному бою.
— И скажи-ка мне, мил человек, за что моего кореша порешили?
— Это Мартын все, — вопрос «бесенку» явно не понравился, и он решил что-то добавить, но тут вмешалась сидевшая на койке женщина, завернувшаяся в одеяло — одежду на ней разорвал несостоявшийся насильник.
— Мартын зарезал, это да — но я сама слышала, как ты его подговаривал на это. Комнаты ведь рядом, я и подслушала.
— Чего ты мелешь, не слушай ее — наговаривает на меня. Это она твоему корешу девчонку на вокзале подставила — хотела его кастрировать, а ты под запарку попал. А «Бес» вас у ментов выкупил…
