Балтийский форпост
Глава 1
Над древним городом заходило багровое солнце. Катилось к горизонту пылающим раскалённым блином, окрашивало красным улицы и дома, отчего они казались облитыми свежей кровью. Торопились домой припоздавшие горожане, робко жались к кровавым стенам и тут же испуганно отшатывались. Осторожно ставили ступни на красные камни мостовой и прерывисто вздыхали, с тревогой наблюдая за причудливыми ужимками собственных длинных теней.
Чем ниже опускалось солнце, тем длиннее и чернее становились тени. Чернота эта удивительным образом смешивалась с багряным отсветом заходящего солнца и становилась всё более и более похожа на пролитую запёкшуюся кровь…
К вечеру с моря подул долгожданный ветерок и, наконец-то, принёс горожанам облегчение от изнуряющей дневной жары. Долетел он и до папского дворца, проник в приоткрытые оконные щели, поднял в воздух невесомую золотистую пыль и потревожил гобелены на стенах. Поиграл с огнём горящей свечи на столе, отчего пламя испуганно затрепетало и чуть было не погасло. Сидящий за столом старик прикрыл робкий огонёк ладонью, не дал свече погаснуть. И в который уже раз макнул перо в чернильницу.
Папа Гонорий Третий выводил твёрдой рукой очередное письмо. Наконец-то была определена окончательная дата выступления Фридриха Второго в новый крестовый поход. А раз условие было выполнено, то можно было и сдержать слово, данное императору. В этом письме он подтверждал своё согласие на брак Фридриха с королевой Изабеллой.
Письмо получилось коротким и много времени не заняло. Приветствие, несколько слов и подпись. Всё. Не глядя, протянул руку, подхватил со стола песочницу, щедро сыпанул на бумагу мелкий песочек. Подождал мгновение, чтобы чернила подсохли, встряхнул письмо, сбрасывая лишние частички на пол, и аккуратно свернул его в пакет. Растопил над свечой воск, накапал горячую массу на стык и приложил папскую печать. И, пока воск остывал, задумался — кого отправить с письмом?
В дверь заглянул секретарь:
— Епископ Вильгельм Моденский. Пропустить?
— Зови, — Гонорий проверил оттиск печати на застывшем воске и отложил в сторону неотправленное письмо. Император ждал долго и ещё подождёт. Свадьба никуда не денется. А вот дела Ватикана ждать не могут!
Выпрямился в кресле, откинулся на жёсткую спинку и поморщился — поясницу ломит, годы берут своё. Скрипнула, распахиваясь, тяжёлая створка двери, и Гонорий тут же забыл о больной спине.
Епископ вошёл, приложился к руке папы и отступил на шаг назад. Приготовился выслушать последние наставления перед дальней дорогой.
— Превыше всего должны быть интересы церкви! Всё остальное потом, — наставлял Гонорий епископа в который уже раз.
— Как быть с крестоносцами? Если откажутся смириться? — склонил голову Вильгельм Моденский.
— На месте определишься. По имеющимся у меня сведениям, в Эстляндии сейчас очень неспокойно. Даны никак не могут поделить прибалтийские землю с Орденом. И местный народец всё никак не смирится, бунтует и бунтует. Постарайся использовать эти междоусобицы в интересах Церкви. Орден… — Гонорий задумался на мгновение. — Они же псы господни? Бросишь им какую-нибудь кость, пусть и дальше грызутся между собой. Зе́мли только ни в коем случае никому из них не отдавать, слишком дорого обходятся церкви такие ошибки! Выделить надел можно. Но небольшой. И с Альбертом будь внимательным, хитёр епископ, словно лис. Пишут мне, что слишком много силы он себе взял. В первую очередь о себе думает. Зря Иннокентий ему столько воли дал, дарами великими облагодетельствовал. Зачем епископу прибалтийские земли в собственность? Да ещё в ущерб интересам местного Ордена? Отсюда и пошла смута. А нам теперь приходится пожинать плоды этой ошибки, усмирять недовольство крестоносцев.
Гонорий протянул руку, снял с фитиля свечи нагар, отломил и помял в пальцах мягкий потёк воска. Положил аккуратно круглый комочек на блюдечко, втянул носом аромат тающего воска. И продолжил наставлять епископа:
— В том, что местное население с трудом принимает католичество, нет ничего страшного. Никуда они не денутся, я уже запретил им проводить православные обряды! А то, что пока бунтуют, так варвары же! Ничего другого от них ждать не приходится. Рано или поздно, но и православные, и прибалтийские язычники нам покорятся. Аминь!
— Аминь! — подхватил епископ и вслед за папой перекрестился. — А как быть с Данией? Я слышал, они всё северное побережье Балтики успели захватить и значительно потеснили там новгородцев?
— С королём Вальдемаром придётся договариваться. Было бы хорошо, если бы даны перестали нападать на центральную и южную Эстляндию. Взамен можешь ему пообещать, что мы не будем посылать крестоносцев на север и оставляем за ним Ревель.
Вильгельм внимательно слушал, и в глубине его души постепенно возникало новое чувство, ощущение причастности к великим событиям истории. Воистину, сам Господь направил его на эту стезю. И он не подведёт Господа! Ведь управлять народами не каждому выпадает. И одновременно с этим захватывающим дух ощущением уже начинало давить на душу тяжкое бремя предстоящей власти…
— Но это не означает, что на этом можно успокоиться. Подойди! — Гонорий вытащил из стола карту. Вильгельм очнулся от своих дум и сделал два быстрых шага вперёд, всмотрелся в нарисованную картинку. Папа ткнул пальцем в бумагу. — Смотри сюда! Вслед за землями эстов настанет черёд островов Эзель и всех других. Сам решишь, как с ними поступить!
Палец Папы медленно, с шорохом пополз по карте. Вильгельм пристально наблюдал за его движением и даже слегка склонил голову. От предстоящих ему дел и доверия Папы просто захватывало дух.
— Эти земли на востоке как будто принадлежат Новгороду. Язычникам! Водь, Ижора, Корелы… До чего же мерзкие названия у этих племён! Твоя дальнейшая задача обратить местных варваров в католичество!
— Вряд ли новгородцы обрадуются моему появлению на своих землях? — Вильгельм не то что удивился такой грандиозной задаче, он просто опешил от этих слов. Но опомнился сразу, всё-таки опыт сказался. И виду не подал, лишь смиренно склонил голову, пряча сомнение от внимательного и пронзительного взгляда Гонория.
— Новгородцы сейчас ослабли. Они не смогли удержать Ревель и Юрьев, отменили поход на Ригу. Псков не поддерживает Новгород из-за его неграмотных действий на псковском порубежье. Устала местная знать от постоянных войн, мешающих торговле, и тебе эту распрю нужно обязательно использовать! — Папа сжал тонкие губы так, что они слились в узкую линию, нахмурил брови и подытожил разговор. — Любые твои действия против язычников и варваров будут хороши, если они направлены на благо Церкви нашей! В средствах для достижения этой благой цели можешь не стесняться…
Гонорий снова полез в стол. Достал из ящика свиток с красной печатью и протянул его Вильгельму:
— Возьми. Индульгенция тебе.
— Так я ещё не согрешил, — вроде бы как начал отказываться епископ, но тем не менее, руку за свитком протянул.
— Ничего, у тебя ещё всё впереди, — тут же успокоил его Папа и передал свиток. — Не раз согрешишь. А Церковь заранее прощает все твои будущие грехи на землях восточных варваров…
* * *
Толсбург, северная Эстляндия.
Самое начало лета. И уже так жарко! Солнце высоко в зените, словно раскалённая в горне крица. Под его лучами не только воск плавится и течёт, до кольчуги на плечах не дотронуться. Капли пота то и дело срываются со лба, падают на грудь и тут же испаряются.
Ветви на деревьях обессиленно склонились до самой земли, трава на полянах пожелтела, словно уже и осень наступила. И даже камыш пригорюнился. Пусть пока и зеленеет, но кончики листьев всё же успели выгореть под этим пеклом.
Редкий ветерок с моря шуршит подсохшим камышом, летит к берегу и путается в сухой траве. Сталкивается лбами с гранитными валунами на пологом береговом откосе и окончательно замирает, так и не добравшись до деревянных стен низкорослой прибрежной крепостицы.
