Выбирая то, что могло пригодиться в пешем походе, я терпеливо прислушивалась к сопению рядом. Ну же, малыш, почему так долго? Можно было, конечно, начать разговор мне, но бабушка слишком часто повторяла: первый шаг клиент должен сделать сам, а потом уж бери его тепленьким, только сочувствия побольше в голосе и не забывай охать да ахать в нужных местах.
– Извини, – едва слышно буркнул Арголин.
Я внутренне возликовала. Все, парень, теперь тебе не отвертеться! Семейное ремесло я не посрамлю.
– Да ладно, смотри, мне не жалко, – «разрешила» с напускным равнодушием, подгребая свою кучу поближе – на всякий случай. – У вас во дворце, наверно, сплошные шелка да кружева, – мечтательно протянула, искоса посматривая в сторону Его Высочества.
Так, сейчас он либо начнет хвастаться, если есть чем, либо жаловаться, если все так, как я думаю…
– Откуда мне знать? – пришел черед принца «удивляться». – Я ж не фрейлина. И не горничная, да и на кухарку не похож, – чуть погодя добавил он.
Ага, понятно. Теперь бы не перестараться. Очень много сочувствия и ни капли жалости. Для подростка какое самое страшное зло на свете? Верно, родители, и чем больше любящие, тем страшнее. Кстати, если ты, парень, и к горничным-кухаркам искал подход, значит, предпочитаешь обращение без титулов. Или наоборот? Ладно, была не была!
– Но, Арголин, – так, в его взгляде ожидание и затаенная надежда, то есть риск оправдался, – ведь принц должен знать все, что происходит в столице, в том числе и веяния моды, – вроде не обиделся, или не сообразил, к чему я клонила. – Неужели отец никогда не объяснял тебе, как… как устроены дела во дворце?
Собеседник сразу же уставился в землю. Я попыталась исправить ситуацию. Боги, не умею я разговаривать о таких материях с подростками!
– Хотя что он понимает в современном мире! – Эта мысль была одобрена горячим кивком. – Родителям всегда кажется, будто дети еще маленькие. – Похоже, я попала в больную точку. – Представляешь, Навагрему папа недавно подарил деревянного единорога! Брат тогда с ним месяц не разговаривал, а отец до сих пор не понимает, почему.
– Что, правда? – засмеялся императорский наследник, разом утратив надменность и превратившись в обычного паренька, из всех сил пытавшегося казаться взрослым.
Впрочем, не надо забывать, что как только к нему вернется возможность использовать магию, это милое создание вновь обернется кошмаром.
Я согласно кивнула, забыв уточнить: то «недавно» случилось десяток лет тому назад, а брат не разговаривал оттого, что на радостях попытался облобызать лошадку и загнал в язык нехилую занозу. Уже на следующий день от раны не осталось и следа, но почему-то Няву тогда показалось, будто папа все подстроил специально.
– А я вот Избранный, – тихо произнес принц.
В первый миг я даже не поняла, о чем он.
– К-куда?
– Не куда, а кем, – с грустью уточнил Арголин. – Когда я подрос, меня провезли по всем Двенадцати храмам. Знаешь, как это делается?
Разумеется, я знала. Новорожденного (или ребенка до одиннадцати лет) представляли богам. Богачи устраивали целое паломничество по святым местам, люди среднего достатка ограничивались каким-то одним храмом, беднота довольствовалась молитвами.
Я тоже бывала в таком путешествии. Больше всего мне запомнился Храм Смерти. Вернее, его главный артефакт – Зеркало Тайны. По легенде, в нем отражался секрет души заглянувшего в него человека… Я так и не решилась это сделать.
– Меня выбрал бог Войны, Меченосец, – продолжал собеседник. – Он подарил мне магию и сказал, что я обязан установить равновесие, поскольку оно было нарушено из-за меня. Это вроде как пророчество… Оно должно было сбыться через пять лет.
– Как сбыться? – я не могла не верить его словам хотя бы потому, что всегда чувствовала, когда лгут. – Как нарушено?
– Ну, мне только пересказывали все это… Короче говоря, мое рождение спровоцировало уничтожение артефакта Храма Войны – Меча Ненависти. Или наоборот? Меч исчез раньше1! Тогда Меченосец обрел тело и силу, но он занялся обустройством собственного мира, не обращая внимания на дела людей. А паломники все шли, неся свою ненависть и выплескивая ее в стенах храма. Она накапливалась, пока один из служителей не стал ее вместилищем. Может, ты даже помнишь… Была Пора Паломничества. Очень много людей погибло, в империи объявили недельный траур.
Да, я помнила то время… Очень хорошо помнила. Клиенты спешили десятками, все надеялись что-то изменить… мы и денег с них не брали. А в Храм Войны посетителям больше ходу нет.
– На этого жреца, Маргет, кажется, его звали, объявили охоту в Клуссе, Велли и Гартоне. Он сбежал в Странный Лес. Здесь любая магия гасится, даже магия богов. Как у меня… Но по расчетам Меченосца выходило, что больше пяти лет Маргет не продержится, чужая ненависть сожжет его изнутри, тем более, он уже вроде как сам превратился в артефакт и собирает негативные чувства окружающих. В стране не-людей он не может избавиться от своего груза, а, значит, будет стремиться к людям. Я же, имея силу бога Войны, просто обязан его убрать… И стать следующим собирателем ненависти, чтобы через пять лет передать эту почетную должность очередному Избранному. Естественно, отцу такая перспектива не понравилась, – с горькой насмешкой закончил принц.
У меня возник закономерный вопрос:
– Но, Арголин, ты же не имеешь в Странном Лесу магии, как и тот… Маргет?
– Все предусмотрено, – криво ухмыльнулся веллийский наследник. – Магии нет, однако сила Меченосца со мной. Ненависть, потому что иной бог не знал. Только направленная на меня. Чем больше людей меня искренне ненавидят, тем сильнее я становлюсь. Знаешь, Рена, – он впервые произнес мое имя, – как трудно постоянно сдерживать силу, которой нужна подкормка? И как легко наплевать на все… Отец не позволял мне ни с кем близко общаться, потому что это всегда заканчивалось смертельной обидой. И в Клусс меня отправили лишь для того, чтобы маги попробовали наложить подавляющие заклинания. Никто ведь всерьез не верит в предназначение, да и куда мне тягаться с бывшим служителем Храма Войны? Даже если меня возненавидят все люди и не-люди, он будет сильнее. Я потому и хочу стать воином, чтобы победить Маргета силой оружия. Только мне запрещено брать в руки колюще-режущие предметы. Как опасному сумасшедшему! Гедан… то есть Гент меня немного понимает. Его Огонь тоже требует боли, страха и ненависти. Чаще всего он выбирает тех, кто ему дорог… И зачем я тебе это рассказываю? – недоуменно покосился Арголин, не выказывая, впрочем, особого смущения.
Я мягко улыбнулась, хотя в сердце бушевал пожар. Противиться ведьме, лезущей в душу, невозможно. Заговорив, выложишь все до конца. Даже если ведьма еще не совсем ведьма. И если совсем не ведьма!
– Все путем, – попыталась я подбодрить того, кто неожиданно стал мне дорог. – Все путем, Арголин.
С нашим родом тоже однажды пошутила богиня, поставив нас между людьми и не-людьми…
– …а «Весенний лед»? – задорно просил Няв, оттесняя гартонца в сторону.
Они уже тренировались на мечах. Складно братец умеет изобразить неумеху!
Я показала сжатый кулак – знак, говоривший о том, что все схвачено.
– После того, как в путь соберемся, – мигом сориентировался Няв.
ГЛАВА 4. А вот и первая встреча
Навагрем
Прогулка окончилась. Теперь я понимаю, что на свете есть вещи пострашнее малолетнего наследника и его шалостей.
Сейчас я геройствую. Да, Маша, это глупо, смешно и безнадежно. Даже если гартонец не смог… Только и я не могу иначе!
Не могу поверить, что очень скоро все закончится. Все! Не будет больше девчонок на танцах, их злых родственников, не будет посиделок с друзьями в кабаке «Сладкий сон», не будет бабушкиных наставлений… Меня не будет!
А, да что ж это такое? Лишь отчаяния мне не хватало… Хрен дождетесь, длинноухие!
Прости, Маша, но я тебя разобью. Это не прихоть, нам с сестрой нужна помощь. А наследному принцу уже вряд ли кто поможет… И Генту… Ах-хах! Ты что, небьющийся шар?! Больно же, зачем отскакивать по зубам? Ой, Маша, я уже вижу, что ты не сама по себе прилетела… Разбейся же, разбейся! Появится бабушка, всех разметет… А-а-а, что вы делаете?! Маша, разбивайся!
***
Рена
Привет, Зет! Мне кажется, имя Зеленый блокнот, как я тебя называла раньше, слишком обыденное. Прости, что записывала в тебя всякую гадость. Теперь ты мой единственный спутник в этом огромном чужом лесу. В Странном Лесу…
Темнеет. Скоро совсем ничего не будет видно, а у меня даже «светляка» нет. И карандаш порядком истерся, только где ж здесь взять нож для заточки?
Эх, о чем я думаю? Впрочем, мысль о каком-нибудь оружии вполне дельная. Правда, мой гномий кинжал пропал вместе с братом…
Итак, я одна. В стране не-людей. Без оружия. Да обо мне впору легенду складывать!
