— Тебе интересно, как я стал Учеником миродержцев? — усмехнулся Кан. — А как мы с мамой жили, тебе не интересно? На нас только не плевали в Арен-Кастеле… Где ты был тогда? Где ты был все двадцать лет?
Сайнар подошел к сыну, молча положил руку ему на плечо. Ладонь почувствовала напряжение и дрожь: парень нес в себе столько гнева… Должно быть, это наследие Адэль, если ее любовь от тяжелой и беспросветной жизни обратилась в горькую обиду и передалась подрастающему Кангасску…
— Сынок… — тихо проронил Сайнар. — Я… я очень виноват перед тобой. И перед твоей матерью… Мы поговорим об этом. Позже. А сейчас ответь на мой вопрос, — в этом приказе, высказанном столь вежливо, сколь и прямо, был весь Сайнарнемершгхан Сайдонатгарлын.
…Еще не угроза, но уже недвусмысленный намек на нее. Когда водят не заточенной стороной ножа по шее — это то же самое. Даже суровый гигант Абадар в таких случаях считал за лучшее повиноваться воле отца. Младший Кангасск словно и не заметил ничего…
— А что мама умерла, это тебе тоже не интересно?! — бросил он.
Как ни странно, Сайнар проглотил это. За всю жизнь ТАК с ним осмеливался говорить только один человек — Гердон Лориан. Никому из своих детей, глава Ордена такого бы не простил. Никому… кроме младшего…
— Как это случилось? — хрипло спросил он.
— Она заболела, — голос Кангасска стал мягче, когда он заговорил о матери. — Никто так и не распознал болезнь. Мама просто сохла и слабела день ото дня, а потом умерла… — он сжал кулаки и гневно проговорил сквозь зубы: — Все кричали, что это гнев Прародителей!.. Что это за то, что она родила меня…
…Сайнар в раздумье мерил шагами зал. Известие о смерти Адэли задело его, но не так сильно, как можно было бы ожидать. Почему?.. неужели сердце зачерствело к старости?.. Болит, но не остро, скорее, ноет, как старая рана в непогоду.
— Мне следовало забрать тебя, — сказал Сайнар наконец. — Я не сделал этого. Я виноват. Ты можешь обвинять меня и дальше, но мать ты этим не вернешь… Мы должны смотреть в будущее, сын, — он задумчиво погладил подбородок и кашлянул, прежде чем продолжить. — Я понимаю, отчего ты согласился на ученичество. Ты остался один, ты ни от кого не слышал доброго слова в Арен-Кастеле… Что ж, миродержцы умело используют человеческие слабости… Но знай, ты ничего им не должен. Ничего. Оставайся со мной, — изрек Сайнар и протянул сыну руку… опять этот жест мира-первоисточника.
— Я поклялся самому себе, что никогда не предам Владу и Серега, — возразил Кан, не пожав этой руки.
— Почему? — мягко удивился Сайнар. Уговаривать — это особое искусство, и им глава Ордена Горящего Обсидиана владел в совершенстве…
Первая победа — парень не нашелся с ответом. Промолчал. Что ж, вот следующий ход…
— И что они дали тебе взамен твоей преданности? — продолжал Сайнар с легким укором. — Пока я лишь вижу то, что они отняли… Твоя амбасса… Совсем недавно ты был более велик, чем я. Какая гигантская чаша!.. Такую никак не вычерпать к двадцати двум годам… если только кто-то не опустошит ее специально…
Быть может, они хотя бы объяснили тебе ценность того, что ты потерял?.. Тоже нет?.. Как типично!.. — с презрительным смешком добавил он. — Ты пуст, мальчик мой. И потеря твоя невосполнима. И зачем это было сделано, знаешь? Зачем, за что?.. За то, что ты потомок Малконемершгхана, дитя славного рода, пережившего Эрхабен. За это и только за это…
Я вижу у тебя харуспекс на груди, — невинным голосом заметил Сайнар и артистично восхитился: — Открытая лицензия!.. Так пусть он скажет тебе, прав ли я… Я ведь я прав.
Растерянность отразилась в зеленых глазах Кангасска. Растерянность… и мучительное сомнение. Сайнарнемершгхан, скрестив руки на груди, терпеливо наблюдал за эффектом, который произвела его небольшая речь.
Нащупав рукой спинку стула, Кан подтянул его к себе и сел. Правая рука его, смуглая, жилистая тяжело легла на стол. Отрешенно посмотрев на нее, Кангасск вдруг увидел мысленным взором уродливый шрам выше локтя; но наваждение быстро рассеялось. Харуспекс… да, отец подгадал все очень верно. И без холодного обсидиана все было бы ясно: еще Орион, сын звезд объяснял поступок Серега тем, что Кангасск напомнил ему его ученика, того, что так больно ранил его. Малкона.
…Искусство уговаривать Сайнар всегда сравнивал с искусством боя. В свете этого сравнения сейчас можно было представить Кангасска поверженным на землю воином, которому осталось нанести один решающий удар. Проще говоря, добить.
— Они ничего не делают просто так, сын, — сочувственно сказал Сайнар, присаживаясь рядом. — Они мыслят не так, как люди: пятнадцать тысяч лет отделяют их от простых смертных. И то, что тебе показалось нечаянным поступком, под влиянием какой-либо сильной эмоции, на самом деле имеет под собой расчет. Точный. Убийственно верный… Я знаю, как ты потерял амбассу. И где ты ее потерял… Ивен. Я был там и говорил с людьми…
— Я не жалею, — вдруг улыбнулся Кангасск, поднимая взгляд на отца.
— Что?.. — от неожиданности тот несколько опешил.
— Я не жалею, — повторил Кан. — Не будь я пуст, я не сумел бы спасти человека.
— А… ты об этой девочке, что несла в себе витряника? — догадался Сайнар и закивал, вновь почувствовав, что обретает контроль над ситуацией. — Поступок, достойный великого амбасиата!..
— Хф! — Кангасск иронически фыркнул и прихлопнул ладонью по столу. — Не был я никаким амбасиатом тогда. И магом не был. Просто я был пуст, и потому сумел принять и выпустить чужую амбассу… — он с облегчением вздохнул, радостный, что избавился от терзавшей его обиды и сумел отпустить ее навсегда.
Вот так. Если вновь уподобить разговор искусству боя, то распростертый на земле воин сумел извернуться и подбить ноги победителю — и вот они уже поменялись ролями. И опять дело за последним ударом…
— Я рад был встретиться с тобой, отец, — горячо произнес Кангасск Дэлэмэр, поднимаясь из-за стола. Сайнар встал одновременно с ним; лицо его выражало целую гамму чувств, и каждый, кто прожил с ним рядом хоть немного дольше младшего сына, понял бы, что сейчас самое время бежать без оглядки: выигрыш в споре с главой Ордена может встать очень и очень дорого… Но младший продолжал в том же духе. — Если бы не ты, я бы и не понял ничего… Теперь я все решил. Я не предам их. И мне не по пути с тобой. Прощай…
С этими словами наглец просто развернулся и направился прямиком к парадной двери, намереваясь уйти, конечно же. Глупый мальчишка!..
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
