Много я тогда деталей и резцов испортил! Хватил со мной горя Сергей: акты составлять, терпеть из-за меня вычеты из зарплаты.
– Да не торопись ты! – твердил он мне. А как не торопиться – хочется сделать побольше, не отстать от учителя. Вроде бы все я делаю так же, как он. Но у него получается и медленно, и много, и хорошо, а у меня – суетливо, мало и плохо. Я тогда впервые задумался: как настоящий мастер умеет работать? В чем его умение заключается? Можно ли этому мастерству научиться? А про себя решил, что научусь обязательно.
Первую свою ученическую получку всю до копейки принес домой, положил на стол. Отец всегда так делал. Мать почему-то грустно сказала:
– Вот и младший уже работником стал...
Месяца через два дали мне свой станок. И хоть не все еще шло гладко – резцы ломались часто, я бегал по цехам в поисках использованных и приносил их Сергею, он мне затачивал, – я постепенно привыкал и к станку, и к работе. Чувствовал, что становлюсь как-то ловчее. Дело пошло легче.
Полгода проходил я в учениках, потом здесь же, в цехе, окончил школу токарей – там нас теоретически подковали, чтобы мы лучше разбирались в станке, в принципах его работы. Должен сказать, что в этой «школе» мне было интересно учиться. Потому что, наверное, видел, куда и как эти знания нужно приложить. И присвоили мне третий разряд. Стал я полноправным рабочим, хотя до шестнадцати лет и работал неполный рабочий день.
Конечно, весь свой досуг я теперь с легким сердцем, как бы на законных основаниях, посвящал спорту. Наш цех крупной штамповки был, кстати, очень спортивным. Достаточно сказать, что отсюда в большой спорт пришли такие известные спортсмены и тренеры, как Лев Халаичев, известные в стране велогонщики Александр Ючков и Федор Тараканов, заслуженный тренер СССР по лыжам Александр Ершов, воспитавший нашу олимпийскую чемпионку Алевтину Олюнину. В корпусе были две хоккейные команды – ИШК-1 и ИШК-2. Я играл во второй. В первенстве мы занимали третье место, а первое – ИШК-1.
На тренировки я теперь ходил почти каждый день. Когда работал в первую смену, спокойно успевал на вечернюю тренировку. А вот когда во вторую – приходилось своевольничать и нарушать трудовую дисциплину. Но не мог же я пропускать целую неделю тренировок. Я делал так: час обеденного перерыва плюс еще два часа – туда и обратно бегом – и около девяти вечера я снова на рабочем месте.
– Где ты был? – сурово спрашивал меня мастер Сметанин. – Смотри, докладную напишу!
Я уговаривал его не писать докладную, заверяя, что отработаю эти два часа после смены. Говорил, что не мог пропустить тренировку, потому что предстоит важная встреча.
– Ладно, – говорил он примирительно, – только смотри отработай – проверю!
Я всегда честно отрабатывал прогулянные часы. Все уже на работу идут в утреннюю смену, а я – с работы. А потом и Сметанин, и сам начальник цеха Лазарев, – хоть и строгими были людьми, но добрыми и справедливыми, – на мои вечерние отлучки для тренировок смотрели с пониманием, не принимали «административных мер».
Все это помогало мне расти как спортсмену: я набирал силу, физически и чувствовал себя увереннее в воротах.
Глава II
КОМАНДА МОЛОДОСТИ НАШЕЙ
«Торпедо»...
Тогда, в середине пятидесятых, все автозаводские мальчишки произносили это слово с благоговением и завистью. И каждый, уверен, в душе мечтал надеть свитер с буквой «Т» на груди. Я тоже мечтал.
Вначале поставил перед собой цель попасть в команду мастеров. Потом, естественно, мечтал нацепить на лацкан пиджака такой почетный по тем временам значок «Мастер спорта». Дальше... Нет, не буду торопиться и торопить время. О сборной я тогда не думал...
Все мы, кто выступал за юношескую команду завода, болели за торпедовцев. А они нас не особенно радовали. Но зато мы увидели на горьковском льду наших самых первых чемпионов мира. Они тогда выступали за ЦСК МО, за московские команды «Динамо» и «Крылья Советов», «Торпедо» же заняло последнюю строку в итоговом протоколе чемпионата СССР 1954-1955 годов. И только счастливое для неудачников решение о расширении числа команд в классе «А» сохранило за горьковчанами место в группе сильнейших. Это же и послужило для них своеобразным стимулом улучшения игры.
Как раз в то время в команде появился новый тренер – Дмитрий Николаевич Богинов. Он приехал из Ленинграда и принялся за работу засучив рукава. Нам известно было, что до этого Богинов тренировал юношескую сборную Ленинграда по хоккею и что за год до его прихода в «Торпедо», на турнире в Горьком, наша юношеская команда обыграла ленинградцев с разгромным счетом – 20:1! Потом, много позже, мы узнали, что этот результат и сыграл чуть ли не решающую роль в решении Богинова приехать именно в Горький, хотя были и другие предложения. Дмитрий Николаевич смог угадать в нас, совсем еще мальчишках, будущих мастеров.
Наверное, в нас действительно было много энергии и задора: в отличие от своих старших собратьев по «Торпедо» мы под руководством Николая Ивановича Дунаева выиграли Кубок города, и нас допустили к розыгрышу Кубка РСФСР. И хотя в этой борьбе команде противостояли соперники более старшего возраста, это не помешало нам пробиться в финал. На пути к нему мы обыграли команды Кирова, Воронежа, Пензы, подмосковного Тушина. Решающий матч с новосибирцами прошел на нейтральном поле – в Омске.
Нелегко нам пришлось. В начале третьего периода проигрывали – 2:4. Но до конца основного времени матча Халаичев и Орлов сравняли счет, а в дополнительное время Сахаровский забросил решающую шайбу. Это была, по сути дела, первая моя большая победа. Моя и моих товарищей, с которыми я потом прожил в хоккее, большом хоккее, без малого двадцать лет.
И первый приз мне запомнился – «Золотая рыбка», авторучка и карандаш в комплекте. Тогда такие наборы были очень модными. Я тайно гордился, что сумел поймать свою «золотую рыбку».
По дороге домой – путь до Горького из Омска неблизкий – мы неожиданно растерялись. Я оказался в Москве без денег и без билета. Счастливый случай свел меня на Курском вокзале с торпедовскими мастерами хоккея. Они возвращались домой после календарной игры. Я упросил взять меня с собой. Определили меня на третьей полке, «зайцем». И чай мне туда подавали, бутерброды какие-то. Так произошло мое первое непосредственное знакомство с Дмитрием Николаевичем Богиновым.
На заводе нашу команду встретили с почетом, особенно в инструментально-штамповом – в команде было много парней оттуда. Когда узнали, что нас допустили к играм на Кубок СССР, а нашим соперником жребий определил горьковское «Торпедо», наша популярность стала расти прямо на глазах.
– Как сыграете с мастерами? – спрашивали нас на каждом шагу.
Ну я и сказал кому-то, наверное, чтобы обнадежить своих болельщиков:
– Я две пропущу, но не больше.
И точно: две пропустил. Мы обыграли «Торпедо» – 3:2. Хотя у них в воротах стоял Сергей Иванович Курицын. Я против него играл. Еще за день до матча для меня это казалось немыслимым.
Публика неистовствовала. Да и мы сами несколько опешили от этой победы. В раздевалку пришел Богинов, поздравил нас. Но от волнения я так и не понял, что он говорил.
Следующая встреча в розыгрыше Кубка была с воскресенским «Химиком». Теперь уж все ожидали, что мы и «Химик» обыграем. Мы повели в первом периоде – 2:0. Но на этом весь наш запал, видно, и вышел, как пар. А мастерства, выносливости не хватило. Мы проиграли – 2:6. К нашему удивлению, нас не пожурили. Кажется, нами даже были довольны. Потому что именно после этой игры мы услышали, что Сахаровского, Халаичева, Орлова и меня берут на сбор в команду мастеров. Ребята и раньше как-то были на сборе с «Торпедо». А я? Я боялся до поры поверить в это – а вдруг не возьмут? Настраивал себя на худшее: у Курицына ведь уже есть дублер – Юра Максимов... Разве он что-нибудь вытворил? Я терпеливо ждал целый месяц. Потом кто-то из ребят мне говорит, ходи, мол, на тренировки «Торпедо».
В свободное время я стал исправно приходить на все тренировки команды мастеров, но ни разу мне никто не предложил переодеться и выйти на лед. А сам я не лез, не в моем характере напрашиваться.
Как-то на одной из тренировок у торпедовцев кончилась изоляционная лента, которой хоккеисты обматывают клюшки. Я и предложил свои услуги – у меня был запас этой ленты. Благо до дома рукой подать. Быстро сбегал, принес. Тут-то меня Богинов и вспомнил.
– А, – говорит, – «заяц»! А ты, собственно, кто?
– Вратарь, – отвечаю.
– А почему с нами не тренируешься?
– Да я с удовольствием! – и вмиг слетал домой за формой.
