После чего повернулся ко мне:
– Кто эта сеньорита, ради которой Тео рванул на околосветной? – Мигель до ссылки был пилотом на небольшом скоростном транспортнике-клипере, принадлежащем картелю с Луизианы, планеты из системы Лебедя. Возили чистейший героин в метрополию, пока не попались ребятам из наркоконтроля.
– Не думаю, что Федору понравится разглашение, – важно сказал я, воздев палец к потолку. Если врать неохота, а говорить правду нельзя, то вполне достаточно обойтись полунамеком – остальное додумают. – Ладно, Мигель, пока.
– Adios, Hombre. – Мигель тут, на этой планете, хлебнул лиха сполна и теперь, осев в нашем городе, относится к полиции с немалым уважением. Впрочем, по его словам, это совершенно не касается копов с их планеты, и тем более наркоконтроля, выполнившего, по его словам, заказ конкурентов.
Перехватив марлин поудобнее, я замотал шарф, нахлобучил поглубже волчий треух и шагнул на улицу. В лицо сразу ударило мелкой мерзлой крошкой, метель попыталась забраться под ватник, скользнув морозцем вдоль позвоночника. Но я неторопливо побрел в сторону участка: надо зайти, перед тем как я домой пойду, к теплой воде в ванне и жарким объятиям Веры. Ну и к скептическому хмыканью голованы, которую наши с Верой занятия любовью откровенно прикалывают. Впрочем, хмыкает она обычно после завершения, и то если не спит. На Герду зима действует как не медведицу: постоянно дремлет неподалеку от камина, на улицу выходит, только чтобы нужду справить.
– Привет, компания. – Я вошел в жарко натопленный офис и кивнул Илье, сидящему перед раскаленной буржуйкой. – У вас тут расплавиться можно, однако.
– Лучше сто раз вспотеть, чем один раз покрыться инеем! – важно промолвил шериф, откидываясь на спинку стула. – Хочешь, обрадую?
– Валяй, начальник. – Я тоже уселся напротив печки, оседлав свободный стул, и протянул руки к пламени в открытой топке. – Чем только, интересно?
– Завтра ты, Майкл, четверо парней-волонтеров и семеро возничих выезжаете в сторону Медвежьей реки. Там есть зимовье на берегу, Майкл знает, заберете оттуда тридцать восемь девок. Из тех, за поставку которых город крайнюю партию мяса отправил. – Илья поглядел на мою здорово удивленную физиономию и усмехнулся. – Ты старший, держи бумаги. – И, достав со стола толстую папку с завязками, шлепнул ее мне на колени. – Примешь каждую под роспись, по описи. Ну там руки две, ноги две, сиськи две, голова одна, писька одна. Впрочем, количество писек можешь не проверять, а то тебя Вера пристукнет – ищи потом помощника. Учти, девки все из тюрем, свеженькие. Многие еще те оторвы, прибавят нам головной боли на какое-то время. Знаешь, года четыре назад нам пришлось повесить двух таких, за умышленное убийство. Так что не зевать! За оружием следите и можете наручников с девок не снимать до приезда в Звонкий Ручей. Вот сдадим их мэру – пусть делает с ними все что хочет. Насчет продуктов, фуража и прочая – не твоя головная боль, этим старшина каравана займется. Кстати, им Сохатый будет. С вас только охрана.
– Ого! – с уважением покачав головой, заметил я. – Я-то думаю – чего это одни сани без охранника оставили?
Сохатый был местной легендой. Чудовищно здоровенный дядька минимум годов шестидесяти, необычно большой даже для меня, видавшего в армии вообще огромных парней. А тут настоящий медведь, ростом в два с половиной метра, весом под два центнера, широкоплечий, длиннорукий. Громила, но при этом спокойный и тихий, работающий на частном извозе. Обычно водит караваны летом на запад от Великой, расселяя новичков. Да только спокойствие и тихость обманчивы, Сохатый носит при себе две хауды двенадцатого калибра и стреляет с любой руки не задумываясь. Причем стреляет очень точно, я с ним тут на стрельбище столкнулся – так мы на пару двести патронов извели: я – стреляя из револьверов, а он – из своих обрезов. Стреляли сначала по грудным мишеням, поворотным. Ну, тут электроники нет, так что все механическое. Сидит пара молодых парней в траншее и дергает за рычаги.
Так вот Сохатый стреляет крупной дробью и попадает в центр мишени без промаха. Хорошая такая, ровненькая осыпь. Правда, чуть помедленнее меня, но я, как оказалось, один из самых быстрых стрелков в городе.
Потом мы с Сохатым постреляли по брошенным в воздух коротким полешкам. Если мои пули могли расколоть чурку, то заряд картечи разбивал их в труху. Ну, метров с пяти, правда.
Еще этот громила возит с собой «бизонью» винтовку шестидесятого калибра, но стреляет он из нее так себе. Зрение у него слабовато оказалось, линзы уже давно потерялись. Здешние очки, творение местных оптических мастеров, он бережет. Да и не очень они ему при стрельбе помогают, похоже. Наверное, не совсем подходят.
– Ладно. – Я взвесил в руке папку и покачал головой. – Это сколько нам до зимовья? Сто километров? Три дня туда, три обратно. В лучшем случае. При самых благоприятных погодных условиях.
– Ничего, сгоняете. Смотри, осторожнее. Мы этих придурков, что с того берега, вроде как победили, но часть их вполне может на нашем берегу задержаться. И потому старайся слишком не расслабляться: не хватало еще дурную пулю словить. – Илья нагнулся, взял пару буковых полешек и подбросил их в печку. – Из саней особо не вылезайте по дороге, у них борта обшиты грабовой доской. По крайней мере, с сотни метров картечный заряд выдержит или револьверную пулю.
– Уже неплохо. Пока, Илья.
И, закинув пачку бумаг в офицерскую планшетку, я вышел на улицу. Напротив, над лавкой, скупающей артефакты, со скрипом раскачивался керосиновый фонарь, скупо освещающий вывеску.
С такой жары, что устроил шериф в участке, я сначала даже мороза не почувствовал. Настолько тот же ватник раскалился, да и я под ним. Нужно поскорее домой, под бочок к Вере, чтобы не остыть. И потому, перехватив поудобнее винтовку, я потопал до дома, хрустя снежинками.
Родной переулок встретил парой поддатеньких парней, которые, узнав меня, приветливо приподняли свои вязаные шапки. На что я им ответил, откозыряв по-техасски. То есть коротко коснулся треуха двумя пальцами. И потопал дальше, шустрее давя снежинки. Потому что уже видел свет, падающий из окон нашего дома.
И Герда учуяла, меня окатило радостью и преданностью. Наверняка сейчас дремавшая до этого голована вскочила с места и кинулась ко входной двери, радостно молотя хвостом и поскуливая.
А Вера откинула плед и встала с кресла у камина, где любит сидеть вечерами с книгой. Ругаю ее, ругаю, но так под керосинкой и читает. А более совершенных ламп нам пока не купить. Точнее, купить-то не проблема, проблема в энергии. Даже нам пока нет. Хоть Сэм и обещал, но обещанного три года ждут.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
