Сергей вскрыл письмо. Неизвестная женщина посылала ему привет и желала скорей поправиться.
— Вы уверены, что это написано мне?
Профессор пожевал губами.
— А кому же?
— Не понимаю.
— Она спасла вам жизнь.
— Как? — опешил Сергей, порываясь подняться.
— Да вы лежите, лежите, — остановил его профессор. — Всё очень просто: она дала вам свою кровь, вот вы и встали на ноги... Ну, положим, еще не совсем встали, — уточнил он, — но теперь уже нет сомнения, что встанете.
— А где ее можно найти? — живо спросил Сергей.
— В нашем институте. Вот поправитесь и — милости просим.
— Кто она?
— Придет время — узнаете.
— Ну, всё-таки?
— А разве письмо не подписано?
— Подписано...
— Ну вот. И поправляйтесь, — добродушно повторил профессор.
Демин старался отгадать, кто же эта неизвестная женщина? Конечно, ему всё равно, какая она из себя. Он просто должен поблагодарить ее. И всё же очень хотелось, чтобы она оказалась его сверстницей.
Наконец Демин выписался из госпиталя и тотчас отправился в медицинский институт. У подъезда остановился, не решаясь открыть дверь. Постоял немного и удалился вглубь тенистого сада. Вздохнул. Поправил портупею и снова подошел к подъезду.
— Э, да вы тут? — услышал он знакомый голос и очень обрадовался.
— Профессор?!
— Понимаю, молодой человек, — одобрительно закивал профессор. — Ну, уже виделись?
— Нет... Не знаю, понимаете ли, как ее найти.
— Это мы устроим, — успокоил профессор. — Садитесь на скамейку и ждите.
Сергей подчинился. Почему-то пересохло во рту. Не отрывая глаз от двери, он машинально расстегнул верхний крючок на кителе.
Массивная дверь открылась. Сергей подался вперед.
Седая, полная женщина, должно быть страдавшая астмой, тяжело спускалась с крыльца. Она шла, на каждую ступеньку ступая левой ногой и неуклюже приставляя правую.
Сергей смотрел растерянно.
Женщина тоже взглянула на него, остановилась:
— Вы что-то хотели спросить?
— Я? — ответил Демин. — Нет... То есть... Простите, как ваша фамилия?
Она удивленно подняла брови. Назвалась.
— Извините, ошибся! — отчеканил Сергей и с особым удовольствием козырнул.
Женщина пожала плечами.
Демин взбежал на крыльцо. Снова открылась дверь. Он чуть не столкнулся с какой-то девушкой. Она смотрела на него с любопытством. Ямочки на щеках девушки стали глубже, когда она улыбнулась и хотела посторониться.
— Вы... Это — вы?! — спросил он, тоже улыбаясь.
— Да, — ответила девушка, — если вы тот самый лейтенант, который должен был ожидать меня на скамейке.
— Да...
Они весь день провели вместе. Поздно вечером, провожая Наташу домой, Сергей расхрабрился и поцеловал ей руку. Они договорились встретиться на следующий день. Демину предстояло получить назначение, и Наташа обещала проводить его. Ее волновала судьба человека, которому, как говорил профессор, она вернула жизнь.
На пересыльном пункте Сергея откомандировали в распоряжение начальника пограничных войск.
Демин переписывался с Наташей. Во время отпуска они встретились снова.
— Что я у тебя на заставе буду делать? — говорила Наташа. — Я хочу работать. Я же — врач.
— Будешь работать, Наташенька, честное слово! — обещал Демин.
— Обязательно поезжайте, — посоветовал ей профессор. — И быть иначе не может...
— Действительно, стоит выпить за профессора, — согласился Ганиев, внимательно слушавший эту историю.
Он часто видел другую Наташу. Не ту, что беззаботно смеялась с ними сейчас, прижимаясь щекой к золотистым кудряшкам сына, а сосредоточенную и ловкую, в белом медицинском халате.
Сколько раз ночью приезжали за ней из дальних горных кишлаков, сколько прочла она лекций для колхозных женщин, сколько времени тратит на фельдшерском участке... А как ее уважают пограничники!
Однажды Ганиев поехал с доктором Деминой по вызову на соседнюю заставу. Ей богу, надо иметь очень сильные «хирургические» руки, чтобы так быстро и точно вправить вывих. Или случай, когда она поставила на ноги солдата, который сутки полз по мокрому снегу, выслеживая нарушителя...
Да, без этой, другой Наташи, не могли обойтись и застава, и многочисленные кишлаки.
Ганиев посмотрел на часы и заторопился.
— Скоро концерт начнется, товарищ капитан. По заявкам пограничников. Надо пойти в ленинскую комнату.
— Идите. И я сейчас пойду, — сказал Демин.
— Опять? — с упреком спросила Наташа.
— Нет, вы оставайтесь, — попытался уговорить Ганиев, вспоминая о своем обещании не уводить капитана.
— Надо, Наташенька, — мягко сказал Демин, целуя жену. — Я скоро вернусь.
Итак, несмотря на напряженное положение, кто-то предавался приятным воспоминаниям, собирался слушать концерт для пограничников, устраивал семейные ужины...
А майор Безуглый всё сидел над Драйзером. Попробуй определи, откуда начинается ключ?!.
Один том, другой... Где же он, ключ, черт возьми!
Вряд ли исходный пункт шифра находится в середине текста. Так и самим нетрудно запутаться. Скорей всего надо искать его в начале страниц или глав.
«Попробуем», — решил Безуглый и сразу — разочарование.
В первой главе первого тома начальная фраза состояла более чем из трехсот знаков. Восемьдесят восьмой оказалась бука «Л», а вовсе не точка. Четыреста двадцать четвертым было «Е». Но оно встречалось значительно раньше.
Первая в тексте точка была триста двадцать восьмым знаком. После нее начинался новый абзац.
Может быть, пробельный материал тоже нужно разбить на типографские знаки?
Тогда четыреста двадцать четвертым оказывалось «К». Но с этой буквы велось повествование, и тут, по мнению Безуглого, скорее всего должен был начинаться ключ.
Он таким же образом проследил еще несколько страниц и взял за отправной пункт последнюю точку в главе. Снова ничего не получалось.
Тогда он перебрал все главы первого, второго, третьего томов. Безрезультатно!..
— Эх, майор, — рассуждал майор Безуглый, — начало ключа следует искать с первого знака верхней строки каждой страницы.
И опять неудача.
Правда, восемьдесят восьмым знаком иногда оказывалась точка, но четыреста двадцать четвертый не был буквой, встречавшейся в этом тексте впервые.
Пробовал майор не обращать внимания на четыреста двадцать четвертый знак и заменял цифровые группы буквами. Получалась бессмыслица.
В одном случае, где-то в середине восьмого тома, и восемьдесят восьмой знак оказался точкой и четыреста двадцать четвертый буквой «Щ», единственной в этом тексте. Безуглый обрадовался и стал расшифровывать.
18 25
Н А
Сорок второй знак — пробел.
