— Джиджи Мораветти. Наши отцы знакомы, — вежливо объяснила она, снова вслушиваясь в этот голос и слова, которые доходили до нее.
— Мораветти? Сын заведующего канцелярией президента?
Моника утвердительно кивнула головой. Чувствуя, что снова окажется в глупом положении, она быстро сказала:
— У тебя преимущество. Ты знаешь, кто я, кто мой отец, друзья, знакомые. Для меня ты «господин никто». Человек не только без фамилии, но и без имени. Чем занимаешься, кроме того, что постоянно звонишь мне и появляешься без предупреждения? Считаешь, что это нормально?
— Думаю, что так дальше продолжаться не может. — Он поднялся и, поклонившись, представился: — Энрико Фабиани, или попросту Рико, родом из Бруклина, отец пекарь, мать домохозяйка. Шесть лет изучаю в Европе политические науки. С переменным, а иногда, можно сказать даже, с сомнительным успехом. Деньги имеются. Даже не столько отцовское наследство, сколько благодаря тому, что в свое время я вложил кругленькую сумму в дело, которое неплохо развивается. Именно из-за того, что я занят этим делом, с учебой у меня не все клеится. Итак, я американец итальянского происхождения, на старой родине чувствую себя прекрасно, а то, как я говорю по-итальянски, — заслуга моих родителей. Никто не поверит, что я родился за границей, правда? Мне двадцать шесть лет, и я влюблен без взаимности.
Теперь уже Моника полна сочувствия к этому мальчику, которому пришлось идти по жизни самому. Похоже, парень он сообразительный, да к тому же еще везучий.
— Знаешь что, Рико? Может, я не из одного любопытства приняла твое сегодняшнее приглашение…
Он закрывает своей рукой ладонь Моники, легонько сжимает ее и тихо говорит:
— Спасибо.
Потом был прекрасный обед, отличное вино, лица, известные по теле- и киноэкранам, неожиданно открывшаяся радость общения с Рико, наконец, убаюкивающее возвращение среди искрящегося моря. И только в пять часов вечера Рико оставляет ее в том месте, откуда взял на прогулку. Моника медленно взбирается по каменным ступенькам к дому, несколько раз оборачивается к морю, чтобы взглядом проводить катер Рико. Дома она узнает, что какой-то молодой человек, пришедший туда с пляжа, куда-то звонил, обеспокоенный неожиданным отъездом синьорины. Мария говорит, что они уже собирались сообщить в полицию, когда увидели приближающуюся моторную лодку.
— Слава богу, синьорина, что ничего не случилось. Столько сейчас беззакония, что надо остерегаться. Все же лучше нас предупреждайте, если собираетесь куда-нибудь ехать. Этот господин, что здесь был, обещал позвонить вечером. Красивый мальчик, правда? Обед подавать?
— Ох, нет, Мария, спасибо, я уже ела. А сейчас вздремну. Не буди меня, хорошо?
Джиджи явился в десять, Моника была уже готова. Поспав часок, она проснулась бодрая и довольная. Ей не хотелось анализировать, является ли это состояние результатом проведенного с Рико времени или ее радует перспектива потанцевать в дискотеке. Ей не хотелось бы только, чтобы Джиджи предъявлял какие-нибудь права на нее. Хорошо, сегодня она пойдет с ним на дискотеку, а от дальнейших встреч откажется. Пускай не думает, что он ее подклеил.
— Джиджи, что это за звонки, когда я уехала? — спросила она сухо. — Думаю, что я имею право ехать на прогулку в обществе того, кого я сама себе выбираю, как ты считаешь?
— Ты говоришь о сегодняшней истории? Ты не ждала этого типа. Я же видел, как ты испугалась.
— Ерунда! Я забыла, что с ним договорилась, поэтому вначале была немного удивлена. Но потом вспомнила…
— Ну, ладно. Все в порядке. О чем тут говорить?
— Хочу дать совет на будущее. Так вот, советую тебе без спроса никогда не вмешиваться в мои дела. Я этого не люблю.
— Не нуди. У меня, кроме танцев, ничего другого в голове не было. С тобой, если позволишь. Поехали?
В Хит-клубе их ждала уже вся компания Мораветти. Они сидели вокруг бара, оттуда шли на паркет, а затем возвращались, чтобы выпить глоток виски или вина. Моника предпочитала минеральную воду. Танцевала со всеми, в дискотеках в принципе не было принято танцевать парами. Моника всегда любила этот своеобразный спорт, вот почему она чувствовала себя в своей стихии.
В пять утра все пошли на пляж, чтобы освежиться и поплавать. Джиджи с удовлетворением воскликнул:
— Ну, вот! Ты все же решилась со мной поплавать. Может, и у меня, когда я приплыву к тебе на катере, будут шансы?
— Попробуй! — крикнула Моника и бросилась в воду.
— Не так быстро, подожди! — Он поплыл вслед за ней. Обеспокоенный тем, что они слишком далеко отплыли от места, где остались их вещи и сидела вся компания, Джиджи крикнул:
— Ты куда направляешься? Во Францию?
— Домой, — ответила она. — Здесь недалеко. Можешь возвращаться. При случае принесешь мое платье. Хорошо?
Она махнула рукой на прощанье, но Джиджи не собирался оставлять ее одну. Плыл за ней до момента, когда увидел, что девушка коснулась причала на своем пляже. Тогда он лег на спину, немного отдохнул и поплыл назад.
Поднимаясь к дому, Моника думала о том, почему Рико не договорился с ней о встрече. Ничего не предлагал, ничего не просил. И все же она ждала его. Прежде чем лечь в кровать, девушка сказала Марии, чтобы та ее разбудила, если придет какой-нибудь гость.
Но в этот день никто к ней не пришел, никто не позвонил. Зато вечерняя почта принесла новое послание господина Фабера с приглашением на обед в знаменитый ресторан, расположенный на соседнем острове, который был известен своими историческими памятниками эпохи Risorgimento[8]. Яхта отходит от гостиничной пристани в пять тридцать — сообщала приписка, а еще один постскриптум содержал пояснение, что идея пригласить мисс на обед принадлежит братьям Мораветти, которых они оба могут считать своими друзьями и которые, естественно, также будут на этом обеде.
А может, там будет и Рико? Он богат, приехал отдыхать в модную местность, занимается какими-то делами. Само собой разумеется, что он знаком с Фабером и бывает у него. Ведь Рико что-то об этом вспоминал. Почему после вчерашнего обеда он оставил ее, не договорившись о новой встрече? Ведь Рико был так мил, говорил об интересных вещах… А вдруг он снова хочет сделать ей сюрприз и вот появится, как вчера? Моника невольно взглянула на море, но там не было ни суденышка. Оставалось только надеяться на Фабера и его обед, на который она, конечно, поедет. Теперь уже она не жаждет одиночества, не избегает людей. Наоборот, нуждается в обществе, развлечениях, беспокоится за свое будущее, ей нравится молодой человек. Неужели это так странно в ее возрасте? Моника засмеялась и подозвала Кама, погладила собаку по голове. Моника была рада, что приехала сюда, что не проводит бездарно свои каникулы рядом с идиотским городским бассейном.
— Приходил тот парень, что звонил от нас вчера. Принес платье, — сказала явно возмущенная этим фактом Мария. — Я его повесила в шкаф.
— Говорил что-нибудь?
— Нет, ничего особенного. Сказал только, что синьорина просила его принести платье.
Вечером Моника впервые поняла, как плохо быть одной. Позвонила отцу, но его не было дома. Подозвала собаку, надела на нее ошейник с намордником и решила прогуляться по корсо. Ей захотелось оказаться среди людей, слышать гул голосов. Как раз наступал час пик, магазины и лавки наполнялись клиентами, бары — жаждущими выпить и пофлиртовать. Но на корсо она так и не встретила никого из своих недавних знакомых. Моника была немного разочарована. В глубине души она рассчитывала встретить не ребят из компании Мораветти, а Рико. Он не говорил, где остановился — в гостинице или каком-нибудь пансионате, а вполне возможно, что жил вовсе не в Порто Себастьян. И в самом деле она так мало, почти ничего не знала об этом парне.
Вернувшись с прогулки, Моника еще какое-то время читала модный роман в дешевом, карманном издании, потом легла спать, чтобы сократить время ожидания завтрашнего обеда, который неожиданно стал для нее самым важным событием каникул.
4
В то время, когда Моника совершала вечернюю прогулку по корсо в Порто Себастьян. «Боинг-747», принадлежащий TWA[9], заходил на посадку в Нью-Йорке. К застывшему у аэровокзала реактивному самолету прилипли передвижные коридоры, втягивающие в себя прибывших пассажиров. Еще перед пограничным контролем к мужчине с черными как смоль волосами и голубыми глазами подошел безукоризненно одетый молодой человек и, буркнув ритуальное «хей», повел его к боковой двери, через которую они вышли в большой зал, откуда многочисленные выходы вели к привокзальной площади.
— Твой багаж получат и привезут в гостиницу. У нас сейчас не так уж много времени, — сказал тот, кто встречал прилетевшего из Европы пассажира. — Вроде бы тебя сам Босс хочет видеть.
Темный «Линкольн» с правительственными номерами отъехал от здания аэропорта имени Кеннеди и направился к автостраде, ведущей к Вашингтону. Сидящие в машине мужчины почти не разговаривали, к тому же недавний пассажир «Боинга» не был особо разговорчивым. Впрочем, сообщение о том, что Босс интересуется его приездом, вынуждало его быть настороже. Беседа с ним могла открыть новые возможности, могла и означать конец карьеры.
