Он рассказал о космическом танце Бога Шивы, о его вселенской любви и вселенском созерцании, о символе слияния двух начал – Шивалингаме.
Боги появились после акта творения. Подобно людям, Боги выполняют свое предназначение в мире.
Когда старец ушел отдыхать, Бодхи впервые внимательно посмотрел на небо.
На второй день, запрягшись в двухколесную тележку, он возил глину из ущелья, месил ее ногами и помогал разводить огонь в печах для обжига больших кувшинов – хумов. Жители деревни прозвали его Глиняной Повозкой.
Вечером, после ужина старик рассказал ему о том,
что человек обречен в этом разделенном мире на страдания,
что для мудрого все есть страдание,
что страдание – это закон жизни, ее неизменное условие,
что страдание – не случайность, не наказание за грехи, оно не злой умысел и не происки Дьявола,
что страдание – это Карма,
что Карма – это закон, основа всех причин – желаний разделенного мира людей.
Желания привязывают человека к этому миру, втягивают его в круговорот смертей и рождений, и бег по этому кругу вызывает еще больше желаний – страданий.
Но человек хочет и может вырваться из этого круга.
Освобождение от страданий Сансары – бега по кругу – есть Нирвана, соединение Духа человека с Брахманом – Космосом, с тем, что абсолютно, неразрушимо, бессмертно, ничем не порождено.
Для освобождения нужно Знание.
Знание того, что мир страданий есть Майя – игра Космоса.
Бодхи знал, что такое страдание.
Но все остальное он понимал смутно, словно в тумане.
Видя, что паломник стоит только у подножия Горы Знаний, старик принес таз и бросил в него сверчка. Сверчок стал носиться по кругу на дне таза.
Брахман сказал:
– Смотри, вот таз – это наша жизнь. Сверчок – это человек. Сверчок движется по кругу таза, потому что он не знает другой дороги. Один круг – это одна жизнь и смерть. Много кругов – это Сансара.
А вот теперь поставим палочку – и – видишь? – сверчок остановился, задумался. Это – созерцание и покой.
А теперь он поднимается по ней и выбирается на свободу – это освобождение есть Нирвана.
Сверчок на свободе, а таз – это иллюзия, потому что… – и старик одним ударом разбил глиняную тарелку вдребезги о голову Бодхи. – Теперь понял?
Бодхи опешил и кивнул головой. Он понял.
Когда старик ушел спать, Бодхи до первых лучей солнца рассматривал черепки глиняной тарелки.
Их было ровно девять.
В раздумье Бодхи ходил вокруг них и увидел: с любого места видно, что их ровно девять.
На третий день Бодхи вместе с брахманом помогал вдове восстанавливать стену сада. Он месил ногами глину, смешанную с соломой, носил воду, а старик делал формы – и стена вышла крепкой.
После обеда Бодхи ушел на холмы за дровами.
Возвращаясь в деревню, он увидел у храма Шивы плачущих женщин.
В пыли лежало несколько человек, среди них – брахман Пуруша. Стрела пронзила его сердце.
Гадальщица сказала, что на деревню напали разбойники и увели юношей и девушек на продажу.
Бодхи посмотрел на следы лошадей и побежал.
По вязким болотам и зыбучим пескам, по каменистым горам и горячим джунглям Бодхи всегда двигался бегом.
Вот и сейчас царевич бежал – легко, стремительно, спокойно, на ходу вдыхая запах убийц-работорговцев и взглядом отмечая следы мулов и лошадей.
К вечеру он догнал врагов за перевалом, в одной из пещер, где они сделали остановку.
Не останавливая дыхания бега, Бодхи с ходу ударом ноги в горло убил первого стражника.
Выхватив из его рук топор, он круговым движением рассек череп второму и по диагонали разрубил тело третьего.
С рычанием взбешенных джунглей царевич ворвался в пещеру.
Ударом прямой ладони Бодхи проткнул горло бегущему навстречу разбойнику с булавой в руках.
Схватив казан с кипящей водой, он швырнул его в лицо главарю и этим же котлом раздробил головы двум его подручным.
Жердью, упавшей в огонь, в резком нижнем развороте царевич проткнул живот рябому грабителю и, мгновенно оттолкнувшись ногами от выступа стены, вонзил конец жерди в глаз нападавшего с правой стороны.
Кричали крестьяне, падая на землю.
Рычали убийцы, бросаясь на Бодхи.
Мычали украденные коровы.
Поднимались на дыбы взбешенные лошади.
И только царевич был спокоен.
В его руках брызгали светом и кровью два меча.
В прыжке, согнув одну ногу в полете, Бодхи вонзил их в два затылка. А выпрямленной ногой пробил грудную клетку третьему.
Огонь разрушения неистово закружил Бодхи в своей воющей воронке.
Брызги крови. Распоротые животы.
Глаза, взрывающиеся страхом и болью.
Пьянящее чувство вращения между жизнью и смертью.
Хруст шейных позвонков, сверкающий свист меча и топора…
Ударом, дробящим камни, ударом, пробивающим стены, был убит главарь дорожных убийц, чей мозг пропах вином и опиумом.
Смолк звон пещерного боя.
Утихли стоны умирающих.
Замолчали украденные коровы.
Только дрожали и всхлипывали растерянные крестьяне, прижатые к земле глыбой липкого, серого страха.
Бодхи швырнул мечи на камни:
– Вставайте. Выбросьте тела убитых в пропасть.
Сумы с золотом, серебром и медью погрузите на лошадей.
На рассвете небольшой караван был уже на большой дороге.
Бодхи поднял руку – все замерли.
Крестьяне с ужасом смотрели на паломника в красном плаще и багровом хитоне.
– Пусть старейшины Панчаята разделят все поровну в общине гончаров.
Пусть целый год справляют Шраддху по Душе брахмана.
Испуганные крестьяне согласно закивали головами и быстро уехали, погоняя стадо, почуявшее родной запах дома.
Над синими деревьями повисла громадная желтая луна.
Ветер в лесу был горячим, сухим, пахнувшим болотной грязью.
Внезапно паломник остановился.
Среди тысячи шумов ночных джунглей Бодхи услышал звук удара и человеческий стон.
Бесшумно, звериным шагом он побежал в сторону схватки.
Царевич знал, что произошло, и ему нужно было только мгновение.
Перепрыгнув через кусты колючих трав, Бодхи оказался перед молодым ягуаром, разворачивающимся перед своей жертвой.
Мгновенно тело Бодхи преобразилось.
Он вновь стал зверем, наводившим ужас на красные джунгли.
Ягуар сделал стремительный прыжок, но железная рука Бодхи пробила его живот на взлете.
Увернувшись спиралью кобры от падающего животного, Бодхи вторым ударом раздробил череп хищника и, стоя на коленях, швырнул тушу умирающего ягуара далеко в кусты.
Царевич поднял голову раненого человека.
В белом свете луны были видны седые волосы.
Удар ягуара задел печень – человек уходил на небо.
Бодхи вынес тело старика на поляну, к журчащему ручью.
Внезапно старик открыл глаза:
– Сын мой! Мне страшно!
Я прошел в жизни четыре ашрама, но мне страшно.
Я был учеником-брахмачарьей, был домохозяином-грихастхой, был отшельником-ванапрастхой и теперь стал аскетом-санниясином.
Пришел мой час уходить, но мне страшно.
Скажи мне что-нибудь, человек.
– Не бойся, старик. Твоя жизнь хорошая. У тебя есть смех детей.
– Мир тебе, путник! Прошу тебя, сверши достойно обряд Шраддхи.
Рядом нет моего старшего сына.
– Хорошо, старик.
В час просыпающегося солнца, на берегу лесной реки царевич, соорудив погребальный костер, сжег тело старика, а прах развеял над синими водами.
Бодхи не знал молитв и сутр.
Бодхи не любил слушать непонятные слова.
Он мог только ощущать, и его сердце сказало, что старик был добрым человеком.
Из темных, влажных сплетений ветвей, корней, стволов и лиан Бодхи вышел на край леса и оказался на вершине каменистого утеса.
Перед ним открылась долина реки – небо готовилось к рождению дождя.
Было тихо. Громадная коричневая тень легла на землю.
Бодхи видел белые поля, янтарные нивы, озеро и бегущую извилистую реку.
Холмы, пригорки, овраги – все было окрашено во все оттенки коричневого цвета, переходящие в оранжевые.
Сквозь наливающиеся фиолетовые тучи пробивались косые лучи солнца, и там, где они падали, появлялись белые пятна.
Видел Бодхи крестьян, идущих за буйволами на полях, видел пастухов, бегущих вокруг стада усталых коров.
Ласточки летели над рыхлой землей вслед за легким ветром, гоняющим хлопья соломы вдоль поймы реки.
С берега, поднимая руки, что-то кричал старый рыбак своим сыновьям, тянувшим сети на плоскодонке с одним парусом.
Спускаясь вниз по тропе собирателей дикого меда, царевич услышал звуки дальнего глухого грома.
Небо стало темней. Запахло свежестью. Запахло дождем.
После испепеляющего зноя, после белой жары, после большой засухи и красных месяцев лета в небе стали собираться громадные тучи, скрывающие своим плащом солнце.
На земле стали собираться люди в ожидании дождя.
И вот прогремел радостный гром, задули большие ветра и полилась небесная вода.
