Иные честные души возлагают на правительство ответственность за все беспорядки, учиняемые бандитами. «Это оно, — говорят они, — толкает на крайности всех горемык, которые хотят спокойно жить и заниматься своим делом».
Прототипом испанского разбойника, идеалом героя проезжих дорог, Робин Гудом или Роке Гинартом[23] нашего времени, является знаменитый Хосе Мария по прозванию el Tempranito, Утренний. Это человек, о котором говорят все от Мадрида до Севильи и от Севильи до Малаги. Красивый, отважный, вежливый (постольку, поскольку ему позволяет его разбойничье ремесло), — вот каков этот Хосе Мария! Когда он останавливает дилижанс, он подает дамам руку, помогая выйти, и заботится о том, чтобы им было удобно сидеть в тени, так как нападения его происходят главным образом в дневное время. Ни одного ругательства, ни одного грубого слова; напротив, довольно-таки почтительное обращение и природная вежливость, которая ему никогда не изменяет. Снимая кольцо с руки женщины, он говорит: «Сеньора! Такая красивая ручка не нуждается в украшениях». И в то время как кольцо уже скользит с ее пальца, он (по выражению одной испанской дамы) целует руку с таким видом, будто поцелуй для него дороже перстня. Кольцо он снимал точно по рассеянности, а поцелуй затягивал возможно дольше. Уверяют, что он всегда оставлял путешественникам деньги на проезд до ближайшего города и никогда никому не отказывал в разрешении сохранить драгоценность, дорогую по связанным с нею воспоминаниям.
Мне описывали внешность Хосе Марии. Это высокий молодой человек, лет двадцати пяти — тридцати, хорошо сложенный, с веселым, открытым лицом, с зубами, как жемчуг, и необыкновенно выразительными глазами. Обычно он одет в костюм махо, стоящий очень больших денег. Белье у него самой ослепительной белизны, а руки сделали бы честь парижскому или лондонскому денди.
Он бродит по большим дорогам каких-нибудь пять-шесть лет. Родители предназначали его к церковной карьере, так что он изучал теологию в Гранадском университете; но, как видно, это не было его призванием, потому что однажды ночью он пробрался к благородной девице. Конечно, любовь может оправдать очень многое, но тут было замешано насилие, нанесение раны слуге... мне так и не удалось выяснить всю эту историю. Отец девушки поднял большой шум; начался уголовный процесс. Хосе Мария был принужден бежать и скрылся в Гибралтаре. Там вследствие недостатка денег он заключил договор с английским купцом, обязуясь распродать контрабандным путем большую партию запрещенных товаров. Один знакомый, с которым он поделился своим планом, донес на него. Пограничная стража узнала дорогу, по которой он поедет, и устроила засаду. Мулы, которыми он управлял, были захвачены, но он отдал их после жестокой схватки и убил или ранил нескольких стражников. С тех пор у него остался один выход: обирать проезжих.
Необыкновенное счастье сопутствовало ему вплоть до сегодняшнего дня. Голова его оценена, его приметы и обещание уплатить восемь тысяч реалов всякому (будь то даже соучастник), кто доставит его живым или мертвым[24], вывешены у ворот каждого города. И тем не менее Хосе Мария безнаказанно продолжает свое опасное ремесло и разъезжает от границ Португалии вплоть до округа города Мурсии.
Его шайка невелика, но составлена из людей, верность и решительность которых испытывались годами. Однажды он во главе десятка отборных молодцов захватил врасплох на Гасинском подворье семьдесят волонтеров-роялистов, посланных по его следам, и всех их обезоружил. Говорят, что после этого он медленным шагом двинулся в горы, гоня перед собой двух мулов, тащивших семьдесят карабинов, захваченных в виде трофея.
Об его искусстве стрелять из ружья рассказывают чудеса. Сидя на лошади, пущенной галопом, он попадает в ствол оливкового дерева на расстоянии в сто пятьдесят шагов. Один пример даст вам представление о его великодушии и ловкости.
Капитан Кастро, храбрый и энергичный офицер, преследующий разбойников по соображениям личной чести и во исполнение своего военного долга, узнал через кого-то из шпионов, что Хосе Мария в заранее определенный день заедет на уединенный хутор, где у него была любовница. По наступлении срока Кастро сел на коня и, не желая возбуждать подозрения большим количеством спутников, ограничился всего лишь четырьмя уланами. Несмотря на все предосторожности, которые он принял для отвода глаз, Хосе Марию все-таки успели предупредить. В то время как Кастро, миновав глубокое ущелье, стал выезжать на равнину, где находился хутор любовницы бандита, двенадцать всадников на хороших конях неожиданно выехали ему во фланг и оказались гораздо ближе, чем он, к ущелью, которое одно только и могло обеспечить ему отступление. Уланы считали себя погибшими. Но вот из толпы разбойников галопом отделяется всадник на буланом коне и на всем скаку останавливается шагах в ста от Кастро.
— Хосе Мария не попадается в ловушку! — крикнул он. — Капитан Кастро! Какое зло я вам сделал и почему вам так хочется выдать меня властям? Я могу убить вас, но теперь храбрые люди сделались редкостью, а потому я дарю вам жизнь. Вот вам, однако, памятка, которая научит вас избегать меня. Бью в кепи!
С этими словами он прицелился и прострелил верх капитанского кепи. В ту же минуту он дернул поводья и скрылся вместе со своими спутниками.
А вот другой образчик его учтивости.
Неподалеку от Андýхара на мызе справляли свадьбу. Новобрачные уже приняли поздравления друзей, и все собирались усесться за стол под большим фиговым деревом, стоявшим у дверей дома. Присутствовавшие проголодались, а к аромату жасминов и цветущих апельсинных деревьев примешивались между тем более существенные запахи, подымавшиеся от блюд, под тяжестью которых ломился стол. Вдруг появился всадник, выехавший из рощицы, находящейся на расстоянии пистолетного выстрела от дома. Незнакомец проворно соскочил с коня и провел его на конюшню, посылая рукой приветствия собравшимся. Никого уже больше не ожидали, но в Испании каждого проезжего охотно приглашают на праздничную трапезу. К тому же неизвестный, судя по костюму, был, по-видимому, важной персоной. Новобрачный тотчас же отправился пригласить новоприбывшего к обеду.
В то время как все шепотом спрашивали, кто такой незнакомец, нотариус из Андýхара, присутствовавший на свадьбе, вдруг побледнел, как мертвец. Он попробовал было подняться с места, отведенного ему рядом с невестой, но колени его подгибались, а ноги отказывались идти. Один из сотрапезников, с давних пор подозреваемых в принадлежности к контрабандистам, подошел к невесте и произнес:
— Это Хосе Мария; вряд ли я ошибусь, если скажу, что он явился сюда, чтобы наделать беды (para hacer una muerte). У него зуб на нотариуса. Что делать? Помочь тому скрыться? Бесполезно, потому что Хосе Мария его сейчас же нагонит. Задержать разбойника? Но дело в том, что шайка его, по всей вероятности, находится где-нибудь поблизости, а кроме того, у него за поясом пистолеты, и он никогда не расстается с кинжалом. Скажите, сеньор нотариус: что вы такое ему сделали?
— Ничего! Решительно ничего!
Кто-то шепотом сообщил, что два месяца назад нотариус отдал своему фермеру распоряжение, чтобы в случае, если Хосе Мария когда-нибудь попросит у него выпить, тот подсыпал ему в вино порцию мышьяка.
Совещание еще продолжалось, и олья[25] оставалась нетронутой, когда появился наконец незнакомец и сопровождавший его жених. Сомнения не оставалось: то был Хосе Мария. Он бросил на ходу кровожадный взгляд на нотариуса — тот начал дрожать, точно его била лихорадка; потом он вежливо поклонился невесте и попросил разрешения потанцевать у нее на свадьбе. Она и не подумала, конечно, отказать или сделать недовольное лицо. Хосе Мария взял табурет из пробкового дуба, придвинул его к столу и бесцеремонно подсел к невесте, поместившись между ней и нотариусом, который, видимо, с минуты на минуту готов был лишиться чувств.
Приступили к еде. Хосе Мария был необыкновенно любезен и внимателен к своей соседке. Когда было подано самое хорошее вино, невеста взяла рюмку монтильи (которая, по-моему, гораздо вкуснее хереса), пригубила ее, а затем поднесла бандиту. Такого рода вежливость оказывают за столом только тем, кого особенно почитают. Это так называемая fineza[26]. К сожалению, обычай этот не практикуется в хорошем обществе, усиленно торопящемся здесь, как и везде, отрешиться от своих национальных привычек.
Хосе Мария принял бокал, рассыпался в благодарностях, попросил невесту считать его своим слугой и сказал, что он с радостью исполнит всякое ее желание.
Тогда невеста, затрепетав, робко склонилась к уху своего страшного соседа и проговорила:
— Сделайте мне одно одолжение.
