«Может, раскрыться?» — представляю, как Морозов входит в спальню и застывает обалдело. Убрав в сторону одеяло, переплетаю ноги, выгибаюсь дугой. Красное кружево выгодно подчеркивает грудь. А сетка скрадывает небольшой животик. Замираю в странной позе, увиденной на странице глянцевого журнала. И снова прислушиваюсь.
Тишина!
Никто не бежит по лестнице, перепрыгивая через ступеньки. Не врывается в спальню. Не прыгает в кровать с разбега.
«Не спешит он ко мне. Что могло произойти за две недели?» — спрашиваю себя и не нахожу ответа.
Умерла свекровь. Мне бы быть рядом с мужем в такой момент. Поддержать. Просто обнять. Но судьба распорядилась иначе. Никто не виноват… И так переволновались за девчонок.
И сейчас бы кинуться друг к другу…
«Спи уже», — приказываю себе. Спина покрывается колючими мурашками. Да и все тело дрожит от озноба. Замерзла и не заметила! Накрывшись одеялом, словно попадаю в теплое облако. Утыкаюсь носом в подушку.
Вот что он там делает, а?
Подскочив с кровати, трясущимися руками надеваю халат. Голой ступней нащупываю шлепки, разлетевшиеся в разные стороны. Один нахожу сразу. А второй…
Ладно! Некогда искать!
Откинув в сторону тапок, несусь босиком к лестнице. Неслышно спускаюсь вниз. Даже сама своих шагов не слышу.
Заглядываю в кухню, слабо освещенную подсветкой. На столе все так же стоит ноутбук. А рядом пепельница и кофейная чашка. Улавливаю легкий запах кофе и сигарет.
Морозов курит? Никогда не видела!
Замираю лишь на мгновение, любуясь мускулистой фигурой мужа. Вытянув ноги и положив голову на спинку дивана, Тимофей с кем-то разговаривает по телефону. Внимательно слушает собеседника. Глаза прикрыты, а губы постепенно разъезжаются в довольной улыбке.
— Я постараюсь, Ань. Правда! — заверяет кого-то полушепотом и добавляет лениво. — Но и ты не продинамь меня, ладно?
Глава 9
9
Лера
— Что-то ты неважно выглядишь, — роняет мама, расставляя на столе чашки и тарелки. Деловито режет принесенный из кондитерской мясной пирог.
Залив заварку кипятком, кошусь угрюмо. Знаю наперед, что заботой тут и не пахнет. Сейчас последует какая-то гадость. Мне бы сгруппироваться и отразить отпор, но я не успеваю даже подумать, как мама тяжело вздыхает.
— И майку эту смени. Смотреть тошно. Тебе же розовый не идет, Лера. Ты в нем свинку Пепе напоминаешь…
Задыхаюсь от горькой обиды.
— Уходи, — шепчу, глотая слезы. — Слышишь? Уходи и больше к нам не возвращайся!
— Так-то ты с матерью, Лера, — поджав губы, кивает мама. Укладывает пирог обратно в коробку. — Мы с Ниночкой поедим, — произносит решительно.
И окинув меня презрительным взглядом, заявляет.
— Думаешь, если за мэром замужем, так тебе все дозволено? Но я так тебе скажу, Лера… Ты в этом доме долго не задержишься. Выкинет тебя Морозов за ненадобностью или в служанку превратит. Ты на себя посмотри, клуша! И на него. Думаешь, влюбился он в тебя. Ага! Как же…
Мать шипит, не скрывая ненависти. А я таращусь на нее обалдело и даже слова вымолвить не могу.
— Тимофей любит меня и дочек, — выдыхаю собравшись с силами. Голос звенит от уверенности.
— Утешься этой мыслью, — отмахивается от меня мама. — Развестись он с тобой не разведется, наверное. Такую вторую дуру еще сыскать надо. А таскаться будет. Вернее, он же и так от тебя гуляет.
— Что? Да кто тебе сказал?! — выкрикиваю в отчаянии.
— А мне и не нужны чужие сплетни. Собственными глазами видела. Я ж не такая дура, как ты…
Мама укладывает пирог в пакет и демонстративно шествует к выходу.
— Бред какой-то! — теряя остатки сил, опускаюсь на край табуретки. — Ты врешь… Все ты врешь!
— Нет, к сожалению. Хочешь у Нины спроси, — передергивает плечами мама. — Ты когда с девочками в больнице лежала, тут к Морозову забегала одна…
— И кто же? — спрашиваю, не скрывая сарказма. Умом понимаю, что это все чушь. Не станет Тимофей приводить в дом посторонних женщин.
Это же Шанск! Сарафанное радио быстро разнесет по городу сногшибательную новость. Сразу все местные кумушку примутся обсуждать новую пассию мэра. Тимофей этого никогда не допустит.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Во первых, дорожит своей репутацией, а во вторых — действительно любит нас.
Закусываю губу, вспоминая, как пару недель назад, в ночь нашего возвращения домой, мы выясняли с Морозовым отношения.
Вернее, я пыталась поругаться, а муж, сграбастав меня в охапку, нежно чмокнул мой нос.
— Я думал, ты спишь…
— Без тебя не могу, — признаюсь как на духу. Обвив руками мускулистый торс, заглядываю в уставшее лицо мужа. — Ты почему спать не идешь… Я ждала…
— Да с Аней Аркелиди надо было перетереть, — прижимает меня к себе Тимофей. — Там в Дашином деле столько подтасовок. Литвин, конечно, скотина бешенная…
— Ты им поможешь? — выдыхаю с надеждой. А с души сваливается огромный булыжник.
Аня — Аркелиди, слава тебе, господи!
— У нас с Анькой взаимозачет, — хрипло смеется муж. В глазах веселятся озорные чертики. — Я ее консультирую и свожу с нужными людьми, а она, раз все равно застряла в наших краях, подменит меня в конторе. Пока я тут мэрствую.
— А она здесь надолго решила остаться?
— Да-а, придется, наверное. Литвин, сучий потрох, уперся рогами. Вернее, даже не он, а его мамаша… — пальцы мужа скользят по моей шее, губы безошибочно находят эрогенную зону за ухом. — Пойдем спать, Лер, — выдыхает Морозов. — Устал я, как собака. Измучился тут без вас…
Всхлипывая, кидаюсь мужу на шею. Реву, внезапно осознав, какая я дура.
— Лер, да ну что ты, — бормочет Тима, подхватывая меня на руки. А я, растворившись в его объятиях, забываю о всех своих подозрениях.
И сейчас с недоверием смотрю на маму. Она, конечно, не врет. Но скорее всего, ошибается.
— Рот закрой, — устало вздыхает мама. Решительным жестом возвращает обратно на стол пирог и велит мне. — Садись уже. Сейчас расскажу.
Тяжелым кулем опускаюсь на стул. Тупо смотрю, как она наливает в чашки чай. Кладет мне на тарелку кусок пирога.
— Мутный твой Морозов, — смотрит в упор. — Тебе лапшу на уши вешает. А сам девок водит…
— Нет, — мотаю головой. — Ты ошибаешься…
— Ну конечно! У тебя мать дура, а муж просто золото, — едко замечает она, разворачивая шоколадную конфету. Аккуратно откусывает кусочек. Жует тщательно. И сделав небольшой глоток, шепчет вкрадчиво. — Мы же с Ниной его видели, Лера! Сюда к нему девка приезжала. Из калитки такая деловая выскочила. А он ее нагнал. Прижал к черному внедорожнику и принялся целовать прямо посреди улицы.
— А потом?
— Она уехала. А Тимофей твой в дом зашел. В старом красном пуховике был. В тапках на босу ногу…
На автомате мешаю чай. Даже сахар в чашку положить не удосужилась. Тупо таращусь на жидкость цвета охры. Безотчетно кладу дольку лимона. И все пытаюсь сообразить, что мне делать с этой информацией?
На огромном черном внедорожнике ездит Анна Аркелиди. Но чтобы Тимофей бегал за ней и целовал на улице? В жизни не поверю.
— Девушки можешь описать? — заикаясь спрашиваю мать.
— Невысокого росточка. На огромных каблуках. Блондинка с длинными волосами. Очень модно одета… Знаешь на кого похожа? На Милочку Старшинову!
Во взгляде матери явно читается торжество.
— Я говорила, — произносит вкрадчиво.
А мне остается только молить бога, чтобы у маминой истории имелось хоть какое-то объяснение.
На Милу Старшинову похожа только одна женщина в Шанске. И это Анна Аркелиди.
«Нужно спросить Тимофея, — мелькает среди охватившего ужаса одна здравая мысль и тут же ее заглушают другие. — Так он тебе и сознается! Опять наврет с три короба!»
Глава 10
10
Закрыв дверь за матерью, прижимаюсь лбом к холодному оконному стеклу. Наблюдаю, как она деловито спешит по дорожке. Не оглядывается. Будто от чужих уходит. Через силу отлепляюсь от окна. Бреду на второй этаж к дочкам.
