Мак был жив-здоров и бродил вокруг, обнюхивая кучи земли около машины; выглядел он вполне нормально.
«Свежий след для пса. Черт, сейчас самое время выследить этих подонков».
— Ты что-то неважно выглядишь, Берни, — сказала Аня. — Ты уверена, что ничего не сломала?
— Я головой стукнулась. Так что у меня теперь есть оправдание, могу несколько дней вести себя как захочу. — За годы службы в армии Берни не один и не два раза приходилось подрываться на мине. Доктор Хейман говорила, что взрыв очень часто повреждает головной мозг, даже если человек не теряет сознания. — Я просто обязана пустить пса по следу. Ему еще суток нет.
— Ты отправляешься прямо в госпиталь, — твердо заявила Аня. — Это приказ.
Берни вдруг показалось, что выследить бродяг сейчас важнее всего на свете. Мак с виду был в порядке. А если у нее самой сотрясение мозга, то доктор Хейман сейчас все равно не сможет это выяснить. У них нет нормального медицинского оборудования. КОГ откатилась на столетие назад.
Она слышала треск остывавшего металла, так что, по крайней мере, взрыв ее не оглушил. В конце концов она различила далекий гул и жужжание лопастей. «Ворон» летел к ним на выручку.
— За сегодня уже два взрывных устройства, — сказала Аня, не сводя взгляда с кучки деревьев, находившихся в двухстах метрах от них. — Как ты думаешь, это их новая стратегия?
— Если да, — пробормотала Берни, — то хотелось бы мне знать, откуда они берут взрывчатку.
— «Т Двенадцать», говорит Бирн, — зажужжал голос в наушнике Берни. — Росси прибыл. Вы упустите самое интересное.
Берни решила, что Сэм таким образом интересуется, живы ли они.
— Прости, сегодня шоу не будет. Но я уверена, у нас, девчонок, еще появится шанс устроить заварушку.
Мак, исследовавший землю, замер на месте и уставился через поле на рощу, видимо позабыв о своих синяках. Возможно, его внимание привлекли кролики.
Но Берни надеялась, что это более крупная добыча.
«Королевский Ворон 239», в двадцати километрах к северу от военно-морской базы Вектес
«Тяжеловоз» лежал на боку, словно раненое животное. Собака обнюхивала землю вокруг машины, на обочине, но Бэрд пока не видел ни Берни, ни Ани.
Они были там. С ними поддерживали контакт по рации, но Маркуса это нисколько не успокаивало. Об этом можно было догадаться только по неподвижному взгляду и стиснутым челюстям, однако Бэрд знал Маркуса достаточно хорошо и видел, что тот взвинчен до предела. Ему совсем не нравится, что Аня лезет в самое пекло. Бэрд размышлял: «Интересно, они обсуждают это между собой?»
Раз в несколько дней они оба исчезали в одно и то же время. Бэрд замечал подобные вещи.
— Ну что, теперь я хотя бы знаю, где можно нормально сесть, — произнес Соротки. — Вижу, Матаки оказалась настолько любезна, что проверила здесь все и подорвала мину… Пожалуй, сядем на дорогу. — («Ворон» сделал вираж и оказался с другой стороны от перевернутой машины. Берни и Аня скорчились в укрытии с автоматами на изготовку. Берни закрывала глаза от песка, поднимаемого винтами вертолета.) — Мальчики и девочки, по газонам не ходить. Неизвестно, чего эти гады наставили по сторонам от дороги.
В наушниках у всех раздался голос Берни:
— Знаете, от вашего ветра тут скоро мины взрываться начнут.
— Сидите тихо, поедательница котят…
Бэрд просунул голову в кабину, чтобы поговорить с механиком. Митчелл склонился над пулеметом, установленным у двери, — как будто высиживал его.
— Слушай, а лошадка-то цела, — сказал Бэрд. — Можно прихватить ее на подвеске.
Митчелл не отрывал взгляда от земли:
— Тебе никогда не говорили, что ты немного слишком фанатеешь от железяк?
— Никогда не бросаю пострадавшую машину.
— Потом Диззи заедет сюда на своем грузовике и притащит машину. Первым делом нужно забрать людей.
— Как только мы улетим, ее сразу же сцапают. Ты что, думаешь, эти козлы не помнят, где ставят мины? Да они сразу же узнают, если кто-нибудь подорвется.
— Очень жаль. — Маркус медленно повернул голову, как делал всегда, когда был разъярен до предела, и пригвоздил Бэрда к месту ледяным взглядом голубых глаз. — Значит, потребуем обратно эту развалюху, когда их поймаем.
Бэрд не боялся Маркуса, но знал, когда необходимо отступить. Никогда нельзя было понять, что на самом деле на уме у этого человека. Бэрд, конечно, мог предугадать, что Маркус будет делать в той или иной ситуации, но он не знал, как тот мыслит, и это его раздражало. Он считал, что любой механизм — человека, животное, машину — можно проанализировать, исследовать его отдельные компоненты, понять, как он функционирует. Но Маркуса он не понимал, и это нервировало его.
«Нет, ты все-таки поддаешься этой ерунде, Маркус! Смотри-ка, волосы дыбом встали из-за Ани! Привязанности — это слабость, дружище. Нужно отключить их. Тогда жизнь станет гораздо проще».
Соротки посадил «Ворон» на дорогу. Берни и Аня выбежали из-за машины, сгибаясь под тяжестью вещей: патронного ящика и двух канистр с топливом.
— Не могу этого им оставить, — пояснила Берни. Под мышкой у нее торчали карты. — Пришлось все из машины выгрести.
Бэрд преградил Берни дорогу и попытался отнять у нее ящик:
— Вот что бывает, когда за рулем женщина. Наверное, ты унаследовала жизни всех съеденных кошек, Бабуля.
Она не выпустила ящик из рук, но он видел, что ее шатает.
— Спасибо, я справлюсь.
— Конечно справишься. — Он вырвал у нее ношу. Он сам не знал зачем — неужели волновался за нее? Однако он старался сделать вид, что ему все безразлично. — А потом тебя хватит удар, и Хоффман меня живьем сожрет за то, что я это допустил.
Маркус забрал у Ани канистры с топливом и повел ее к вертолету. Берни устало пожала плечами:
— Похоже, нам нужна какая-то штука для обнаружения мин, Блондин. Придумай что-нибудь.
— Уже придумал: нужно приспособить минный трал на капсулу-бур. А теперь пошевеливай задницей и забирайся на птичку, пока не сломала что-нибудь еще.
— Вот черт! — Не обращая внимания на Бэрда, она щелкнула пальцами, чтобы подозвать пса. Мак подбежал к ней и уселся у ее ног, ожидая приказаний. — Мак! Хочешь поискать плохих парней? Ищи!
— Ты что, оглохла или уже в маразм впадаешь? Пора убираться отсюда.
— Ничего, бомба была слабенькая. Я в порядке.
Мак уже устремился по следу в сторону группы деревьев.
— А вот след свежий. Самое время выследить их.
— Черепно-мозговая травма. Субдуральные гематомы. — Бэрд уже думал, что Берни, наверное, придется затаскивать на борт силой, и принялся размышлять, каким образом ее обезвредить. — Далее — отек головного мозга. Кома.
— Спасибо тебе. Ты такой жизнерадостный маленький гаденыш!
Она материнским жестом похлопала его по спине, как Коула, и отправилась вслед за собакой. Маркус, рассматривавший воронку, поднял голову и спросил:
— Какого черта, куда это она собралась?
— На охоту за бандитами. Любимое занятие островитян.
— И ты ее отпустил.
— Слушай, я что, сиделка в доме для престарелых?
Маркус вздохнул и нажал на наушник:
— Матаки, возвращайся немедленно.
Последовала пауза; затем она все-таки ответила. Должно быть, она спустилась в какую-то расселину, потому что Бэрд видел над травой только седые волосы и покачивавшийся верх ее рюкзака.
— Мак взял след, — ответила она. — Ты что, хочешь упустить такой шанс?
— Ты сильно головой ударилась, Матаки?
— Не настолько сильно, чтобы забыть, что мне надо поквитаться с этими долдонами.
Маркус даже не стал просить. Жестом он приказал Бэрду следовать за Берни и снова заговорил по рации:
— Соротки, мы идем за ними. Отвезите лейтенанта Штрауд обратно на базу.
— Понял, — ответил Соротки. — Если нужно, вызывайте.
Аня вмешалась в разговор:
— Слушайте, я в порядке. Я должна идти с ними…
Но голос ее заглушил вой двигателей поднимавшегося «Ворона». Бэрду не нравилось, когда женщины участвуют в боевых операциях, но вот так обращаться с Аней означало нарываться на неприятности — и не только потому, что она была старше Маркуса по званию. Она ему это еще припомнит, и не важно, каковы его мотивы.
— Ух ты, жестко, — произнес Бэрд. — Придется тебе еще очень долго ограничиваться общением со своей правой рукой.
— Заткни пасть, Бэрд, — пробормотал Маркус.
Бэрд не умел держать язык за зубами и сам прекрасно это знал. У него всегда было наготове какое-нибудь язвительное замечание; он даже не мог списать это на глупость. Иногда это был страх, иногда — раздражение, но в основном — привычка, и он часто жалел, что не в состоянии держать рот на замке. Он знал, что все эти люди, самые близкие ему, — отряд «Дельта» — тоже понимают это и знают, когда нужно его просто проигнорировать.
