Лера кивнула.
– У кого мне попросить прощения? – спросила она.
– Бог простит. – Маруся кутала плечи и грудь в пуховый платок, хотя сентябрьская ночь была удивительно теплой и тихой.
Лера поискала бога в себе или рядом, но не нашла.
– И правда, пойду-ка я домой, – вздохнула Маруся. – Скажи, чтобы Валентина принесла мальчика покормить ко мне. И тебе, бедной, не дают покоя. – Она подошла и прижала голову девочки к своей ноге, поглаживая ее волосы.
– Я – гарантия, – сказала Лера.
– Как? – не поняла Маруся.
– Я гарантия поддержания их отношений. Элиза больше не хочет видеть папу и Антошу. Поэтому я буду иногда жить у нее день-два и на каникулах.
– Не хочет видеть Антошу, – кивнула Маруся, не удивившись.
– Я бы тебе объяснила, почему, но боюсь опять сделать что-нибудь плохое.
– Не надо, – Маруся еще сильней прижала к себе ее голову, – не объясняй.
Упорство
Когда девочке Лере исполнилось восемь с половиной лет, она совершила свой первый роковой поступок.
В школе в тот день на завтрак давали глазированные шоколадом сырки.
– Не ешь их, – шепотом посоветовала Лере девочка Нюся.
– Почему? – подозрительно спросила Лера.
– Они просроченные, – опять же шепотом сообщила Нюся.
Лера задумчиво осмотрела сырок.
– Так не узнать, – уверила ее Нюся. – Мне мама сказала. Она работает в школьной столовой.
Лера разложила на столе обертку, изучила ее и с большим трудом обнаружила плохо различимые выдавленные цифры.
– Шестнадцатое, – сказала она, – а потом еще две цифры.
– А сегодня семнадцатое! – многозначительно посмотрела на нее Нюся. – Только никому не говори. Я тебе по секрету сказала, как подруге.
Лера внимательно осмотрела весьма упитанную Нюсю. Потом зал столовой.
– А если все отравятся? – спросила она.
– Не отравятся. Мамка сказала, что никто не отравится, просто мне их есть не надо. На всякий случай. Вот увидишь – никто не отравится.
Лера высидела в столовой до самого звонка. Никто не свалился в судорогах.
– Ты думаешь, мы подруги? – с сомнением спросила она у Нюси в классе.
– Конечно. Мы сидим за одной партой, и на физкультуре ты никогда не смеешься, когда я прыгаю или бегаю.
На следующий день столовая была закрыта, по младшим классам дежурные разносили сок в упаковках и печенье. А еще через день директор школы вызвала родителей Леры.
Пошел папа, потому что была его очередь посещать родительское собрание.
Вернувшись, папа Валя выпил стакан воды из-под крана и два раза полил цветок на подоконнике в кухне.
– Что? – всполошилась Валентина.
– Наша дочь написала кляузу в санэпидемстанцию. Что-то о просроченных продуктах в столовой. Как-то мне не по себе. Я не уверен, что все правильно понял.
– Что она написала?! – не поверила своим ушам Валентина.
– Я сам ничего не понимаю, кроме полной недоказуемости ее действий. В этом я абсолютно уверен.
– Прекрати меня пугать и нервировать, я и так вся чешусь! – повысила голос Валентина.
– В санэпидемстанцию городской управы по электронной почте пришло письмо от ученицы школы номер 1102, в котором сообщалось, что в столовой нарушаются правила использования пищевых продуктов, в частности, детям на завтрак предлагаются просроченные глазированные сырки. Столовая была вчера обыскана, факт доказан.
– Это бред какой-то, – усмехнулась Валентина. – С чего они взяли, что именно наша дочь в этом участвовала?
– Письмо было подписано: Валерия Одер, ученица 4-А класса.
– Какое письмо?… – замотала головой Валентина.
– Электронное! – с трудом сохраняя спокойствие, ответил папа Валя.
– Но это невозможно! – возмутилась мама Валя. – Кто угодно может написать какое угодно имя на письме в электронной почте!
– И об этом я уже говорил! Полная недоказуемость. Почему мне тогда так муторно на душе? Ты как? В смысле, на уровне внутренних ощущений? – прищурился Валентин.
Мама Валя прислушалась к себе и подтвердила: ей тоже муторно.
Позвали Леру.
– А если бы кто-то отравился и умер? – сразу же возмутилась подслушивающая в коридоре Валерия.
Родители некоторое время задумчиво изучали ее лицо.
– Нет… – замотал головой папа Валя, – это теоретически невозможно!
– Но она же переписывается по компьютеру с Элизой, – привела свой аргумент Валентина.
– Согласен, она может отправить письмо по какому-то адресу, но в санэпидемстанцию?… – задумался папа.
– К тому же в конкретную, нашего района?… – задумалась мама.
– Адрес можно найти в телефонном справочнике, – вступила Лера. – Там все расписано по районам. И санэпидемстанции, и инспекции по делам несовершеннолетних, банки, прачечные, все. Разве я плохо поступила?
– А электронный адрес? – все еще не мог поверить папа.
– Мне его продиктовали по телефону. Телефон я нашла в справочнике. Потом взяла из Интернета образец делового письма, «кратко, но содержательно обрисовала проблему», как там было указано, вот и все дела.
– А как ты вообще узнала о просроченных сырках? – присел перед дочкой на корточки папа.
– Прочла дату использования на обертке. – Лера решила ни в коем случае не упоминать о Нюсе.
Родители переглянулись.
– Они нашли обертку? – спросила Лера. – Я приклеила ее жвачкой под столом.
– Ты приклеила жвачкой под столом обертку от сырка? – шепотом спросила мама Валя.
– И указала в письме, под каким именно столом, – кивнула Лера.
– Зачем? – ничего не понимал папа Валя.
– Доказательство, – уверенно заявила Лера. – Наверняка они уничтожили сразу же после завтрака все не съеденные сырки. И выбросили мусор. Никаких улик!
– Детка, скажи нам, зачем ты это сделала? – проникновенно попросил папа Валя.
– Я надеюсь, что теперь школу закроют, – заявила Лера. – Я давно хотела вам сказать. Мне не нравится учиться в школе.
Пометавшись по кухне и столкнувшись несколько раз, родители вспомнили, что завтра выходной, и с облегчением отправили Леру спать.
– У девочки начались проблемы с логическим мышлением, – заметил папа, когда Лера ушла.
– И с осознанием последствий содеянного, – поддержала его мама. – Кто пойдет ее тестировать? Я вчера проводила беседу на тему ответственности. Два дня подряд я не потяну!
Пошел папа. Он присел на кровать. Лера лежала на спине, вытянув руки поверх одеяла.
– У меня кое-что здесь не стыкуется в твоем желании справедливости, – Валентин постучал себя по лбу. – Цель и средства. Помнишь, мы это обсуждали?
Лера молча кивнула.
– Итак. Тебе не нравится учиться в школе. Поэтому ты хочешь школу закрыть. Для чего натравливаешь на нее чиновников по надзору. Ты помнишь номер своей школы? 1102! Ты думаешь, это просто цифры? Нет, родная, это почти порядковый номер. В Москве больше тысячи школ. Меня несколько обескураживает не то, что ты донесла на работников снабжения, а несоизмеримая с конечной целью масштабность твоих действий…
– Если даже из-за этих сырков школу не закроют, меня все равно выгонят, – перебила его Лера. – Так или иначе, я в эту школу больше не попаду. А в другую вы меня устраивать не будете. Далеко ездить. До ближайшей школы пять остановок на троллейбусе, возить меня некому, вот и получается, что я все сделала правильно. Подумай хорошенько. Мне девять лет. Так?
Папа посмотрел на серьезное лицо дочки, засомневался было, потом посчитал и кивнул: девять.
– И я уже получила самое начальное образование, – продолжила Лера. – За три года по программе для шестилеток. Меня после собеседования сразу приняли во второй класс. Знаешь, почему?
– Конечно, знаю, – с досадой ответил папа. Досада появилась из-за того, что разговор уходил в сторону от обрисованной им проблемы. – Потому что ты умная и сообразительная девочка, с трех лет читаешь, знакома с двумя иностранными языками…
– Нет, – многозначительно заметила Лера. – Потому что вы меня хорошо подготовили. Я подумала – почему бы мне и дальше не учиться дома?
– Исключено, – категорически заявил папа. – Отложим этот разговор до утра. Ты выспись, а утром, пока мы с мамой не встанем, подумай над физиологией проблемы. Ты не инвалид, слава богу, тебе незачем переходить к домашнему обучению и терять тем самым навыки выживания и личностного становления в коллективе.
В половине восьмого утра Лера стояла у кровати родителей.
– Мам! Пап! – монотонным голосом повторяла и повторяла она, пока зачумленные сном родители не сели, покачиваясь, с закрытыми глазами.
– Антоша укусил Артиста за лапу. Чем промывать?
– Промой ему рот марганцовкой, – пробормотала мама Валя и упала на подушку.
– Артисту чем лапу промыть? Он хромает.
– Антоша хромает? – папа Валя открыл глаза.
– Ты проснулся? – уточнила Лера. – Я уже подумала над физиологией.
– Молодец, иди еще подумай, – пробормотала Валентина.
