– Дожили! – ужаснулся папа Валя. – Мы не знаем, чем наша дочь занята вечерами!
– Ужас не в этом, – заметила Валентина, – ужас в том, что в этих твоих секторах нас нет. Никакая няня не согласится на такой труд. Лерка выстроила для Антоши идеальные условия жизни.
– Мне не нравится идея с посторонним человеком в доме. Лера должна доучиться в школе, а Антошу можно отдать в детский сад, например, – заметил папа и отвел глаза. – Условия выживания в социуме очень важны для формирования в человеке защитных реакций и адекватного их использования.
– В смысле? – скептически хмыкнула мама Валя.
– В смысле – как бы мы с тобой ни хотели приучить его противостоять грубой силе или добиваться справедливости любой ценой, это возможно только в коллективе посторонних людей. Родители не в состоянии обеспечить нужный уровень давления и унижения, а ребенок не в состоянии им открыто противостоять.
– Ты говоришь о детском саде? – уточнила Валентина. – Грубая сила и унижения постороннего коллектива – это ты о поведении детей в детсадовской группе? А воспитатели, соответственно, паханы, или надсмотрщики? Поздравляю! Твои надежды на становление личности в соцприемниках, начиная с яслей, детских садов, потом – пятидневка в школе, приобретают некоторый потаенный запашок армейской дедовщины и тюремной дисциплины. Зачем тогда вообще нужно было рожать детей, если мы не в состоянии привить им навыки выживания достойными методами, без соцприемников, армии и тюрьмы?!
Валентин согласился с женой, но лишь частично, поскольку, по его мнению, условия выживания диктуются реальными пристрастиями общества, а в данном периоде истории России – это деньги и власть.
– Я не пойду в школу, – решила поучаствовать в обсуждении Лера, пока родители не соскочили с темы. – Если вы меня запишете куда-нибудь, я буду прогуливать, пропускать занятия и совсем подорву нашу жизнь. Когда ты заработаешь много денег, ты можешь отослать меня учиться в Англию, в театральную школу. Я подожду.
– Лерка! – очнувшись от рассуждений о судьбе России, поразился папа Валя. – Ты хочешь стать актрисой?
Только он собрался, подобрав убедительные выражения, объяснить, что актриса без воображения – мечта совершенно неосуществимая, к тому же наличие таланта…
– Я не хочу стать актрисой, – перебила его потуги Лера, – я буду художником по костюмам и оформлению сцены.
– Здесь не обошлось без влияния Элизы! – нашел виноватого папа Валя.
– Успокойся, такие деньги тебе не скоро удастся заработать, – подлила масла в огонь Валентина.
– Ну что ж, – философски заметила Валерия, – я попробую заработать сама.
– А разве для того чтобы придумывать костюмы, не нужно воображения? – засомневалась Валентина, естественно, проигнорировав слова дочери о заработках.
– Совершенно не нужно, – уверила ее Лера. – Нужны качественные знания по истории костюма и геометрии и чувство стиля. Хороший костюм на сцене – это геометрически правильный образ, не более того. Показать?
Через полтора часа разглядывания чертежей Леры родители вынуждены были признать: любая одежда – не что иное, как правильное оформление индивидуального силуэта, и из треугольников, трапеций, цилиндров и тому подобного можно составить самые разнообразные образцы этого самого оформления. Как оказалось, оформление сцены, как и создание картины или фотографии, требует прежде всего рассчитанного заполнения перспективы. Сцена – тот же кадр, компоновка предметов и фигур в нем требует знания геометрии и золотого сечения. А на потребу тем зрителям, которые в созерцании предпочитают отсутствие естественного равновесия и хаос, можно добавить несколько ярких цветовых пятен или эпатажно открытую натуру. Вот и все мастерство оформления одежды и сцены по представлению Валерии Одер.
– Мне, в общем-то, в Англии учиться хочется только из-за одного-единственного человека, – заметила девочка скромно. – Это известный режиссер. Он обучает правильному расположению объектов на рисунках и на сцене, он единственный такой мастер цвета и составления предметов и фигур в замкнутом пространстве.
– И кто же это? – естественно, поинтересовались обалдевшие родители.
– Как? Вы не знаете? У вас есть большинство его фильмов. Это Гринуэй. Представляете, этот режиссер многие сцены из своих фильмов сначала рисовал, а уже потом выстраивал, убедившись в идеальном оформлении и уравновешенном состоянии фигур каждого кадра.
– Гринуэй… Гринуэй – это же?… – задумался папа Валя, потом в ужасе посмотрел на жену. – Это же «Дитя Маккона»!
– И «Книги Просперо», – кивнула Валентина. – Тебе не разрешено брать кассеты из нашей спальни! Какие ты еще трогала? – завелась она.
– «Отсчет утопленников» я взяла в прокате, – тихо заметила Лера. Потом подняла глаза на родителей и решительно повинилась: – Элиза дала мне прочесть краткий курс оформительского мастерства, там об этом режиссере много написано, он единственный такой. Поспрашивайте у своих знакомых «Уроки рисовальщика», нигде не могу найти, и в прокате нет.
В этот вечер Лера не читала сказку Антоше – он заснул за столом с чертежами. Родители не проводили вечернюю беседу с дочерью – они без сил свалились в постель, совершенно зашибленные осознанием того, что стиль – это не более чем правильный подбор двухмерных и трехмерных геометрических фигур.
– И привязка к золотому сечению… – шептал папа Валя.
– И правильная компоновка в кадре… – соглашалась Валентина, засыпая. – И это она говорит мне?!
– «Уроки рисовальщика» наверняка полный разврат, – зевнул Валентин.
– Правда?…
На следующий день – это было воскресенье, около девяти утра – их разбудил телефонный звонок. Звонили из милиции. Спрашивали, не потеряли ли они Валерию Одер, десяти лет, проживающую…
Папа Валя разбудил маму Валю, и они пошли в детскую. Там детей не оказалось.
– Спокойно, – уговаривала себя Валентина, – это Антошка теряется, а Лера не теряется!
Они побрели в кухню, но по дороге услышали шум. Распахнули двери гостиной. Антошка сидел на ковре и играл с пластмассовым конструктором. Рядом с ним сидел совершенно незнакомый мальчик и самозабвенно разбирал на части коллекционную машинку папы Вали. Это была «Феррари» восемьдесят первого года – сувенир из Италии, двенадцать сантиметров длиной, с открывающимися дверцами, работающими дворниками и полным набором внутренностей в уменьшенном варианте.
– А где Лера? – почему-то шепотом спросила Валентина.
– А я это… Вместо нее, – заявил мальчишка лет двенадцати, вставая и загребая некоторые части «Феррари» ногой под ковер. – Вот, привел вашего малого.
– Куда… привел? – папа Валя все еще не мог отцепиться глазами от раскуроченного автомобиля.
– Домой, куда же! Я что, не туда попал? – озаботился мальчишка, достал из кармана ключи со знакомым Капустиным брелоком, потряс ими, улыбнулся во весь рот и уверенно заявил: – Не, так не бывает, чтобы ключи подходили. Это ведь Валеркина квартира?
– Какого… Валерки? – прошептала мама Валя.
– Очнись, он говорит о нашей дочери, – обнял жену папа Валя.
– А где наша дочь? – безумными глазами посмотрела на него Валентина.
– Да она в ментовке, не волнуйтесь, – успокоил мальчишка. – Они вам позвонят, скажут, куда приехать. Вы ехайте туда сразу, а можете и не торопиться, ментам на пользу нервы потрепать.
– Как это? – не понял Валентин.
– Ну как! По закону, они не имеют права задерживать несовершеннолетних больше двух часов.
Супруги Капустины заметались по квартире, пытаясь одеться. Антоша и мальчишка, сломавший «Феррари», с интересом наблюдали за ними. Через пятнадцать минут, полностью одетые для выхода на улицу, Капустины поняли, что обоим уйти не удастся – кто же останется дома с Антошкой?
– Да вы не бойтесь, ехайте. Я присмотрю, – успокоил родителей мальчишка.
Валентина вынуждена была начать раздеваться.
– Вы там особо не рассусоливайте, – со знанием дела давал советы папе Вале мальчишка. – Когда Валерку увидите, громко спрашивайте – не причинили ей увечий или надругательств каких…
Папа Валя схватился рукой за притолоку.
– И домой сматывайтесь, вроде как вы рассердились сильно. А то они любят там воспитательные беседы проводить с черепками.
Проводив мужа, Валентина не отпустила мальчика сразу, а первым делом забрала ключи от квартиры и потребовала объяснений.
Через полчаса доверительной беседы она узнала, что Лера торговала газетами у метро, там ее «замели менты», она попросила отвести брата домой, для чего и дала ключи. Валентина узнала, что мальчик живет в соседнем доме и для него подобные конфликты с органами – дело вполне рядовое. Еще она узнала, что газеты нужно забирать в «точке» не позже шести утра, поэтому работает дворовая команда сплоченно и по графику, в это воскресенье была Леркина смена забирать газеты.
