Тэвис поднял руку. Лицо его вдруг показалось усталым, на лбу проявились морщины — признаки возраста. Казалось, этому человеку приходится вести войну с самим дьяволом, но Грэм не ощутил к нему никакого сочувствия, ведь отец Тэвиса убил его собственного отца, а клан потерял так много людей из-за действий Армстронгов.
— Проходите в замок, — сказал он таким тоном, что было ясно, сколько усилий потребовалось для этого приглашения. — Миледи, моя жена, предложит вам напитки и угощение, чтобы вы подкрепились с дороги.
— К тому же мне не терпится увидеть мою будущую супругу, — с иронией в голосе ответил Грэм.
Броуди сжал зубы, но Тэвис утихомирил его мрачным взглядом и жестом пригласил Грэма и его братьев в замок. Все прошли в главный зал. Граф встал между двумя враждебными группами.
Отложив в сторону шитье, с кресла возле камина поднялась хрупкая женщина. Было ясно, что это жена Тэвиса, хотя по ее внешности никто не сказал бы, что это дама солидного возраста.
Хозяйка явно пыталась скрыть страх, тем не менее он явственно читался на ее лице. Грэм почувствовал возмущение — ему в жизни не приходилось поднимать руку на женщину. Пусть это жена его врага, ей все равно подобает уважение, присущее ее положению.
— Миледи, — произнес он и отвесил низкий поклон. Потом протянул руку к ее руке и поднес к губам.
Дама позволила гостю почтительно поцеловать ее.
— Вы Грэм Монтгомери, — напряженным голосом сказала она.
— Да, Грэм Монтгомери, — торжественным тоном подтвердил он, — а вы леди Армстронг.
— Робина, — поправила гостя дама. — В конце концов, мы станем… одной семьей, — запнувшись, сказала она, и черты ее исказились от боли.
Сказать по чести, при этих словах Грэм испытал не меньшую боль. Одной семьей? Никогда!
— Ну хорошо. Значит, Робина. — И он обернулся к братьям: — Это мои братья, Боуэн и Тиг.
— Но ведь у вас есть еще и сестра, правда? — спросила Робина.
Лицо Грэма окаменело.
— Я никогда не привез бы ее сюда. Она дома и под надежной охраной. Она еще слишком молода, и я бы ни за что не поставил ее в… опасное положение.
— А вот я вынуждена отослать свое дитя в самое логово наших врагов, — едва слышно прошептала Робина.
— Миледи, я не воюю с женщинами. Ваша дочь не погибнет ни от моей руки, ни от руки кого-либо из моих близких. Как жене лэрда ей будет оказываться все надлежащее уважение.
По всей видимости, эти слова не смягчили Робину — она едва сдерживала слезы.
Грэм повернулся и оглядел почти пустой зал. Казалось, все Армстронги в предвкушении приезда Монтгомери предпочли убраться с глаз долой. В зале присутствовали сам Грэм с братьями, граф Данбар, Тэвис, его жена и сыновья.
Грэм сосредоточил внимание на Тэвисе. Ему не хотелось расстраивать хозяйку еще больше. В конце концов, она не виновата в грехах мужа и его родственников.
— Я бы желал увидеть девушку, которая должна стать моей женой. Перед венчанием нам следует познакомиться.
— Лэрд Монтгомери, — вмешалась Робина, снова привлекая его внимание к себе. На ее лице возникло умоляющее выражение. — Прошу позволить мне откровенно рассказать о моей дочери, прежде чем вы ее увидите.
— Говорите, миледи. Вы не можете меня обидеть, если намеренно этого не захотите.
— Вам никто о ней не рассказывал?
— Он назвал ее ненормальной! — прорычал Броуди с противоположного угла зала.
Робина побледнела, но Грэм не понял — от гнева или от огорчения.
— Я слышал, что она… нездорова. — Грэм постарался выразиться как можно мягче.
— Говори прямо! — рявкнул Тиг. — Всем известно, что девица полоумная и не сможет выносить наследника. Эта свадьба — безумие. Она не решит никаких проблем.
В этот миг Грэму показалось, что если бы Робина была вооружена, то убила бы его младшего брата. Он не раздумывая шагнул, чтобы заслонить Тига и избежать столкновения.
Броуди что-то выкрикнул. Тэвис повернулся к Тигу. По залу разнеслись гневные вопли и оскорбления. Только присутствие графа предотвратило кровопролитие.
— Достаточно! Очистите зал! — приказал он сыновьям Армстронга и братьям Грэма. — Вон отсюда! Дайте все обсудить с глазу на глаз.
— Я не оставлю брата в этом змеином гнезде, чтобы его здесь убили! — крикнул Боуэн.
Грэм поднял правую руку.
— Я здесь под надежной защитой, Боуэн. Выйди. Сходи к нашим людям. Проверь, чтобы все было как должно. Чем скорее мы с этим покончим, тем быстрее вернемся на свои земли.
Его братья и сыновья Армстронгов с недовольным ворчанием покинули зал.
Грэм обернулся к Робине:
— А теперь, миледи, говорите. Я начинаю терять терпение.
Тэвис приблизился к жене и встал рядом, как будто провоцируя Грэма выразить ей неуважение взглядом или словом.
— Эвелин… она другая. Видит Бог, она не дурочка. Я сама до конца не понимаю, что на нее подействовало. В юности, три года назад, она упала с лошади в ущелье. Прошло три дня, прежде чем мы ее нашли.
Грэм нахмурился.
— Значит, вы утверждаете, что она не родилась такой? Что ее недуги, какими бы они ни были, случились из-за того падения?
— Именно так. Она не родилась такой. На свете не было ребенка милее Эвелин. Умненькая, сообразительная, жизнерадостная и веселая. Она для любого стала бы завидной женой. Но после того падения она долго болела и так и не стала прежней. Она не разговаривает. Не сказала ни слова с тех пор, как очнулась после двухнедельного беспамятства.
— Это все? Значит, она не разговаривает? — Некоторые мужья обрадовались бы подобному подарку.
Робина покачала головой.
— Я пытаюсь объяснить, что она не сможет стать тебе настоящей женой. Ты не можешь обращаться с ней как с обычной женщиной. Пожалуйста, если в твоем сердце есть хотя бы тень жалости, будь к ней добр и оставь ее в покое. Нельзя наказывать девушку за грехи родственников.
Грэм ощутил, как в сердце разгорается гнев, как закипает кровь. Его лицо напряглось.
— Я не воюю против женщин и невиновных, — процедил он. — И я не желаю повторять этого снова.
— Монтгомери, клянусь тебе всем, что свято: если с моей дочерью произойдет что-то дурное, пока она будет находиться на твоем попечении, ты не уйдешь от возмездия, куда бы ни спрятался, в какую бы пещеру ни зарылся! — прорычал Тэвис. — Мы явимся за тобой всем войском, всем нашим кланом и со всеми союзниками.
— Я бы разочаровался в тебе, если бы ты поступил иначе, — отрезал Грэм. — Давай прекратим бессмысленные пререкания. У меня не больше желания брать в жены больное дитя, чем у вас отдавать ее за меня замуж. Но ни у вас, ни у меня нет выбора. Лучше покончить с этим до того, как случится что-нибудь непоправимое.
