Двадцатого июля матросы вытащили шлюпы на льдину длиной примерно с полмили и толщиной в пять — шесть метров, ограниченную со всех сторон огромными торосами, что не исключало сжатия невероятной силы. Во всех свободных промежутках между мощными полями пакового льда образовался за прошедшую зиму молодой лед толщиной всего от восьмидесяти сантиметров до метра, порой залитый поверху водой.
Двадцать второго числа Парри увидел льдины площадью в три квадратных мили и толщиной шесть — семь метров, и здесь наконец, казалось, он приблизился к крепкому массиву полярного льда, который другие экспедиции встречали уже возле северных берегов Шпицбергена.
Но случилось это слишком поздно или слишком рано! Близился август, и ледяные поля дрейфовали все дальше на юг, сводя практически к нулю неимоверные усилия моряков, из последних сил тянувших сани на север. Скорость движения льдов на юг вскоре превысила четыре мили в сутки. Стало очевидным, что самоубийственно продолжать столь трудный, но напрасный путь, и Парри решил возвращаться, хотя это могло не лучшим образом сказаться на его репутации. Наивысшей широты — 82°45′[47] он достиг 23 июля. Здесь над северным горизонтом распростерлось желтоватое отражение льдов. Это говорило о том, что полярные льды простирались очень далеко, возможно, бесконечно далеко на север, так как желтоватый отсвет в небе выдает ледовую поверхность. Путешественники находились в тот момент в ста семидесяти двух милях от «Хеклы» (больше, чем в трехстах километрах)[48], но на самом деле они преодолели двести девяносто две мили, из них двести по воде и девяносто две по льдам. После шестидесятидневного отсутствия шлюпы вернулись в бухту Хекла; через несколько дней Парри вышел в море и 6 октября вошел в устье Темзы.
Парри не обнаружил новых земель во время санного похода, хотя и вытягивал ил из прорубей на 82-й параллели. Но, помимо того что он подошел ближе кого-либо из цивилизованных людей к Северному полюсу, его дерзкая попытка послужила уроком его последователям. Первой причиной неудачи, впрочем весьма относительной, послужила непогода и невообразимое обилие осадков, что невозможно было избежать или предвидеть. С другой стороны, его метод арктического путешествия содержал определенные ошибки, которые вполне поддавались исправлению. Первая состояла в выборе времени года. Если бы он провел зиму в бухте Хекла и отправился в путь с легкими санями и лодками на полозьях в начале февраля, то, прежде чем ополовинить провиант, проделал бы гораздо больший путь до начала летнего дрейфа льдов к югу[49], совершая ежедневные и регулярные переходы прямо на север. Еще один просчет — недостаточный дневной мясной рацион плюс чрезмерный груз, который приходился на каждого участника экспедиции…
Но все познается только опытом; сэр Эдвард Парри заслужил право называться пионером арктических исследований, ибо первым открыл эффективный способ проникновения в приполярные районы, по крайней мере, при современном развитии транспортных средств и коммуникаций.
ДЖОН ФРАНКЛИН
Сэру Джону Франклину принадлежит важнейшее, можно сказать, исключительное место в истории полярных исследований. Он заслужил его не столько своими собственными изысканиями в унылых заполярных краях, сколько открытиями, последовавшими за его трагическим исчезновением, когда неимоверные усилия по поискам пропавшей экспедиции поставили имя Франклина в ряд тех имен, которыми гордятся моряки всех стран.
Таинственное исчезновение на пути к полюсу Франклина, адмирала британского флота, и двух военных кораблей произвело невыразимо горестное впечатление на весь цивилизованный мир. Многие навигаторы устремились на их поиски, и, хотя после долгих и горьких лет бесстрашного прочесывания негостеприимных арктических берегов никто не обнаружил ни малейшего следа мужественного мореплавателя, они утешали себя тем, что честно исполнили свой долг, а попутно способствовали прогрессу географической науки.
Джон Франклин родился в 1786 году; в сражении под Новым Орлеаном во время англо-американской войны его тяжело ранили, после чего он получил чин капитан-лейтенанта за доблесть. В 1818 году Франклин попытался найти проход на Дальний Восток через район Шпицбергена, и, хотя его плавание потерпело неудачу, он зарекомендовал себя искусным, отважным мореходом и прекрасным наблюдателем. В 1819 году, в то время как капитан Парри отправился на поиски прохода из моря Баффина в Тихий океан, английское адмиралтейство решило организовать сухопутную экспедицию, чтобы определить действительное местонахождение Медного моря и контуры берегов к востоку от реки того же названия[50]. Франклин возглавил экспедицию, в которой приняли участие: выдающийся натуралист доктор Ричардсон, два морских офицера — господа Худ и Бак[51], а также два английских матроса. 30 августа 1819 года они прибыли в факторию Йорк на берегу Гудзонова залива и занялись приготовлениями к походу. Отправившись в путь 9 сентября, они до 22 октября прошли без остановки шестьсот девяносто две мили и, несмотря на наступление холодов, решили добраться до форта Чипевайан на озере Атабаска. Франклин и Бак пошли в авангарде и прибыли в форт 26 марта, совершив в разгар зимы переход почти в девятьсот миль при морозах, достигавших порой 50° ниже нуля по Цельсию. Экспедиция, воссоединившаяся 18 июля, продолжила исследования на пространстве в пятьсот пятьдесят миль; после наступления холодов пришлось зимовать в пункте с координатами в 64°38′ северной широты и 113° западной долготы. Застигнутые врасплох, путешественники оказались перед угрозой голодной смерти, но их выручил самоотверженный Бак, который 18 октября отправился в Чипевайан и вернулся с подмогой, пройдя пешком тысячу сто миль, то есть около двух тысяч километров! 14 июня 1821 года на Медной реке[52] начался ледоход. Франклин спустился по ней до устья, достиг мыса Возвращения на широте 68°30′, открыл залив Коронации Георга IV[53], обследовал обширный и неведомый до тех пор район, не думая возвращаться к месту предыдущей зимовки до наступления первых холодов. В тот год скоротечное приполярное лето кончилось еще быстрее, чем обычно, а потому Франклин и его спутники подверглись суровым испытаниям. Запасы провизии подошли к концу; путникам пришлось питаться сортом лишайника, который они называли «каменной вырезкой»; они вернулись наконец к Медной реке и, за неимением лодки, по очереди переправились через нее в большой корзине, обшитой парусиной. Заключительная часть пути была еще более несчастливой. 4 октября довольно мягкая погода сменилась жестокими холодами. Землю застелило покрывало снега, а до места зимовки, названного Франклином форт Энтерпрайз, оставалось еще сорок миль. Не имея ни крошки съестного, люди, ослабленные трудной дорогой, тревогами и лишениями, отказывались продолжать путь. Бак и трое канадских индейцев ушли вперед. Несколько дней спустя Франклин с семью спутниками отправился за ними, оставив на попечение доктора Ричардсона и лейтенанта Худа всех неспособных идти дальше. Четверо из тех, кого Франклин взял с собой, отстали по дороге. Только один ирокез вернулся к доктору Ричардсону, остальные пропали без вести.
