– Чему ты радуешься?! – спросил Джейкоба охранник.
– Я не рад. Я опечален, – прохрипел Джейкоб, разлепляя разбитые губы.
– Вот это уже лучше! – заржал охранник.
Они вывели пленника за ворота города и бросили его на умирающую землю. Пустыня – вот во что превратился весь этот мир. Жители провинции окружили Джейкоба, скаля желтозубые пасти.
– Надеюсь, тебя сожрут! – прокричал ему напоследок охранник, закрывая ворота.
– Да. Надеюсь, – тихо сказал Риер. Люди-мутанты оттащили его в деревню и развели костер. Грязные кривоногие дети, сновали меж взрослых, хватая будущий обед за рукава. Риер вспомнил оставшуюся в городе семью. Чистые. Ухоженные. Его сыновья ходили в колледж и мечтали стать астронавтами. «Когда-нибудь, – говорил ему младший, – я отправлюсь в далекий космос искать новую планету, на которою мы сможем переселиться и начать новую жизнь». Да. Именно. Новую. Здесь уже ничего не осталось. Прогресс и жажда власти сделали свое дело. Сначала Хиросима, потом Пекин… Нет. Не было никакой третьей мировой. Не было радиоактивной зимы. После 2070 люди вообще перестали воевать. Так, лишь мелкие стычки мелких политиков. Прогресс закончился. Не было больше границ, которые можно было бы завоевать. Оставалось лишь удерживать то, что есть. Накапливать и приумножать. В этом и был прогресс. Прогресс власти. Заражение земли было медленным, но неизбежным. Тяжелые металлы наполняли воздух. Поколения вырождались, а открытий и технических инноваций становилось все больше и больше. Чертовы политики вовремя поняли, как удержать свою власть. Старая добрая истина – чем меньше человек знает, тем проще им управлять. Что ж, сначала никто ничего не замечал. Это как опыт с лягушкой, посаженной в котел с водой. Бросьте ее сразу в кипяток, и она выскочит. Но если прибавлять температуру постепенно, то лягушка сварится и даже не заметит этого. Так же и с людьми. Они деградировали постепенно. За поколением поколение. И лишь старики бубнили в своих рассказах, что у них в детстве все было не так. Секс, алкоголь, наркотики, никотин – каждое новое поколение начинало все раньше и раньше. «Нет! Это не нормально!» – кричали СМИ, но, по сути, не предлагали ничего нового. Лишь то же самое, но чуть позже. Везде и всюду. Повсеместно. Романтика безысходности. Поиски бога в тупиках бесплатной параши превращенных в супермаркеты кинотеатров. Кипящая в столицах жизнь, на которую работают провинции. Райские кущи в кругах концентрированной власти. Горстка избранных, отдающих приказы пленникам райских кущ. Замкнутый круг. Поверхностное существование. Оценка личности сквозь призму популяризованных СМИ. Тотальный контроль. И никаких вам ядерных бомб. Каждое новое поколение тупее предыдущего. Уровень жизни не имеет значения. Меняются лишь бренды одежды, стойкость духов, да выдержка вин. Суть неизменна. Тысячи рецептов о правильном питании, чистая пища, дорогостоящее лечение – все бессмысленно. Неважно сколько у тебя денег и на каком ты уровне. Воздух не продается. Земля везде одинакова. И рано или поздно деградация коснется всех. Нет. Бомбы не убивают нас. Мы сами убиваем себя. Вот почему Джейкоб смеялся. Смеялся и плакал. Он не хотел умирать, но еще больше он не хотел дожить до тех дней, когда его собственные внуки превратятся в такое же отребье, как то, что тащило его на костер сейчас. Нет. Он не мог изменить мир. Ничто уже не могло изменить этот мир. Ребенок-мутант родился. Наш ребенок. И он будет жить вечно. Жить и плодить подобных себе мутантов. Которые придумают новую красоту и новые ценности. Такой вот гротеск. И не важно, хотим мы этого или нет. Это уже есть…
История седьмая (Хорошее мясо)
Она платила ему за любовь, а он… Он принимал эти рубашки, брюки, деньги… Молодой, среднего роста, темные волосы, красивое лицо, худое тело. Она… Она покупала его молодость. Уже не девушка, но все еще не старуха. Они жили вместе. Иногда он не ночевал дома, и она переживала, что он не вернется, что он нашел либо более молодую, либо более успешную, но он всегда возвращался. И она прощала его. Они ложились в кровать и занимались любовью. Двадцать три и сорок пять. Иногда они ссорились. Она выговаривала его, а затем бежала за ним следом и умоляла о прощении. Он всегда был таким красивым! Таким юным! Ее милый мальчик. Ее уходящее время. Когда он спал, она гладила его волосы, включала ночник и наблюдала за его лицом. Белая, чистая кожа. Она изучила каждую родинку на его теле, каждый изгиб. Его запах… О да, узнав его, она узнала, как пахнет юность. Едва ощутимый аромат летнего утра, просыпающихся цветов, чьи лепестки все еще покрыты росой…
Она не могла потерять его. Не могла позволить ему уйти. Ничто на свете не смогло бы заменить для нее его красоту, его юное тело, его молодость. Жизнь без него не имела смысла – старая телега, катящаяся под откос, а он… Он хотел уйти.
Она ждала его каждую ночь. Стелила кровать на двоих, зажигала ароматические свечи. Представляла, его худое тело, бледное лицо. Вспоминала его сочные губы, а он… Он не приходил. Он забыл о ней. Лишь только оставленная в этой квартире одежда, заставляла его иногда вспоминать адрес. А она продолжала ждать… Ждать, надеяться и винить себя, за то, что позволила ему уйти. И вот однажды, когда он пришел, она сказала, что больше не отпустит его. И он остался. Остался, потому что она убила его.
Он лежал на кровати. Все еще такой юный. Все еще такой красивый. Его губы… Они просили ее остаться. А она… Она не могла отказать. Он снова был рядом. Он снова наполнял ее желанием жить. Она позвонила на работу и сказала, что ее не будет до конца недели. Пять дней. Пять долгих дней бесконечного счастья. Он снова был рядом с ней. Она засыпала на его груди, готовила ему завтраки, целовала его. Он не умер. Нет. Он все еще здесь. Нужно закрыть окна – в комнате недостаточно тепло. Она чувствовала холод его тела. Укрывала его, снимала с себя одежду и делилась с ним своим теплом… А после, убедившись, что он спит, она снова любовалась его лицом, вдыхала запах его юности…
Она выкинула из дома все цветы, все скоропортящиеся продукты. Ей хотелось открыть окна и выгнать этот застоявшийся смрадный воздух, но она боялась, что он снова замерзнет. Она ставила на плиту чайник и поила его травами. А он… Он ждал ее в спальне. Она возвращалась к нему и снова засыпала на его груди. Такая счастливая с таким красивым…
Она позвонила в больницу, когда трупные пятна обезобразили его кожу. Он все еще был красив, но, к сожалению, чем-то болен. Его лицо, его тело… Она не понимала, почему врачи не позволяют ей поехать с ним, почему не обещают, что вылечат его. Ведь он не может оставить ее. Особенно теперь, когда им было так хорошо вместе. Любимый!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
