то было бы проще. Вот как у вас в доме, например.
- А что у меня в доме? У меня же защита? – не поняла я.
- Вы ж греете дом не только дровами, магической силой тоже? – не понял господин маг.
- Нет, - покачала головой я. – Только печи. О том, как греться об магическую силу, я ничего не знаю. Вы же и не рассказывали, - быстро ввернула я, глядя, как у него уже прямо губы складываются в подходящую для очередной язвительной реплики о неучах форму.
- О Великое Солнце, да я и подумать не мог, что мне придётся так мёрзнуть! Как здесь выживают по несколько зим подряд – я и вообразить не могу!
- А придётся, - наставительно произнесла я. – Деваться-то некуда. И вам, и нам. Давайте, доедайте, да расскажите, что тут можно магией нагреть.
- Я и не расскажу, мне никогда в жизни не доводилось такого делать. Не было нужды, понимаете?
Ох, понимаю. Тепличное вы растение, господин великий маг.
- А кто расскажет? А то выходит, что близок локоть, да не укусишь.
- Как вы сказали? Локоть близок? – расхохотался он, посмотрел на свой локоть в камзоле тонкого сукна и глянул на меня. – Пришлю Рогатьена, он расскажет. Он знает. А пока – извольте рассказать, что вы тренировали с прошлого нашего занятия. И позовите госпожу Меланию.
Меланья радостно прибежала – занятия магией она очень любила. И мы начали рассказывать ещё об одной нашей беде.
Пока на дворе стояло лето, и даже осень, воды вокруг было очень много. Иногда даже слишком, если непогода и дождь. А сейчас все ручьи позамерзали до конца весны, и по берегу озера тоже образовалась устойчивая ледяная корка. Наша закрытая бухта замёрзла вся, мальчишки уже даже по льду бегают, и чтобы попасть в открытую воду, использовали пирс, выходящий наружу, устроенный с противоположной от нашего берега стороны бухты. С него утром отплывали рыбаки, к нему подходили возвращавшиеся домой издалека торговые люди, и те смельчаки, кто пока ещё отваживался заглядывать в гости. Местные поговаривали, что недели две ещё можно будет подплыть, а там уже и всё, только сидеть и ждать, пока море встанет на зиму окончательно, и случится это где-то к Рождеству. И недалеко от берега ловить из-подо льда.
Так вот, это я про воду, на самом-то деле. Как вода стала замерзать, то призывать её магически для наших бытовых нужд стало напряжно. Она призывалась, конечно, но трудно и помалу, а мы уже привыкли – что без ограничения. Ещё немного – и будем, как все, ходить до проруби с вёдрами. Ну, или не сами ходить, но постояльцев каких-нибудь посылать.
Постояльцы от Егора Ильича прожили у нас на лавках три дня и делали всё, что им было велено. За постой рассчитались припасами, и кроме того, ещё принесли, чтоб было, чем их кормить, пока тут у нас живут. И как раз не отказывались ни дров наколоть, ни за водой сходить до берега. Понимали, что без этого – никак.
- Понимаете, господин маг, - говорила Меланья, - чтобы наполнить бочку, приходится выложиться почти что досуха, а это же непорядок!
- Отчего же непорядок? – изумился он. – Здесь в ваших краях даже просто жить и то труднее, чем в более благословенной местности, а уж про магические силы и говорить не приходится!
- Не такие и плохие края, - пожала я плечами. – Красивые.
- Спорить не буду, здесь весьма живописно. Но этот живописный край не был предназначен Великим Солнцем для того, чтобы в нём жили люди, поверьте!
- Вы же сами говорили, господин Асканио, что Фаро – тоже не та самая земля, где хорошо жить. Что там каждая пядь земли отвоёвана у моря, и море то и дело норовит забрать её обратно, - сказал вдруг молчавший до того Северин.
- То Фаро, с Фаро не сравнится ни одно место на земле! Это величальная песнь человеческим умениям, мудрости, изобретательности и магической силе! – произнёс Асканио с таким видом, что мне едва не сделалось стыдно за своё незнание.
- Знаете, господин Асканио, лично я считаю, что здешняя жизнь – это тоже величальная песнь. Стойкости, мужеству, изобретательности, и может быть, чему-то ещё, - сказала я.
Потому что что толку вспоминать о былом? Мне тоже доводилось бывать в тёплых краях, и воспоминания остались весьма хорошие. Но сейчас у нас есть то, что есть.
Поэтому господин Асканио допил свой чай, и дальше мы с Меланьей под его наблюдением тренировались наполнять бочку с водой из-под льда, да так, чтобы не убиться самим. Сложно, хлопотно, но – возможно.
А на следующий день Северин привёл того самого Рогатьена, камердинера господина генерала.
- Асканио сказал, вы тут с обогревом не можете справиться? – хмыкнул дед.
- Можем, но не настолько хорошо, как бы нам хотелось, - ответила я.
- Ну пойдёмте, поглядим.
Видимо, он и вправду был тем специалистом, который нужен, потому что легко показал нужные каналы, объяснил, как их наполнять и поддерживать, и как сделать, чтобы сила тратилась только на те комнаты, где это нужно, а те, где можно протопить – то пусть и протапливаются печками. Нам с Меланьей это оказалось и в новинку, и по силам, всего-то поднимайся утром да проверяй, как там, додавай немного силы, и будет тебе.
Господин Рогатьен после урока ел похлёбку, пил чай да нахваливал нашу еду. Потому что, мол, их повар Марсо старается, конечно, но господин Анри неприхотлив и не требует ничего, есть еда – и поблагодарим за то господа нашего. А мог бы и посильнее спросить.
- А как его нога? – спросила я.
Потому что всё у нас отметились, один только господин генерал не заглядывает.
- Да получше, - вздохнул Рогатьен. – Уже без палки ходит. И в лес пару раз ходил, на охоту, зайцев добыл. Ничего, справился.
- А отчего к нам не заглядывает? – пискнула Меланья.
- Говорит, негоже ему в гости ходить, пока у него тут люди мёрзнут, - сообщил Рогатьен.
Вот так, чтоб вы знали.
В целом, всё было неплохо. А потом и следующая партия постояльцев образовалась.
8. Интермедия. Женевьев, более двадцати пяти лет назад
Я не желала ехать ко двору, о чём и сообщила маркизу сразу же.
