– Да не в крепость, а из крепости. Понимаешь, они пробирались… – Ася опять принялась рассказывать подробно то, что ей поведал паромщик дед Матвеич, – из крепости.
– Да-да. Из крепости. Ну, значит и, в крепость.
А паромщик дедушка Матвеич уже вез вторую свадебную машину (на пароме помещался только один автомобиль), улыбался счастливо, махнул ребятам на прощанье. Ну как… не ребятам, конечно. Маленькой Асе.
Через две недели после знакомства с Машей, с ее друзьями, с Женей и с дедом Матвеичем, паромщиком, Ася праздновала свой пятнадцатый день рождения. Пригласили всех новых друзей. Ася накануне заявила: не хочу ждать. Не могу и не буду ждать. Ну что это такое? С вечера все готовишь. Торт печется. Утром просыпаешься, помогаешь маме сполоснуть парадную посуду и приборы, и все уже готово. В холодильнике нарезанные на салаты овощи. Что-то засунуть в духовку, что-то заправить сметаной там или еще чем-то. А потом садишься, ждешь, волнуешься, когда же гости, придут ли, нет ли, а еще дождь дурацкий начинается, и целый день ходишь и думаешь, ну вот, не придут, наверное. А когда наконец приходят, я уже такая уставшая, что всю радость растеряла на ожидание. Давайте приходите ко мне на день рождения в семь утра. И, видя растерянные лица, согласилась: ладно, в семь тридцать. Сговорились на десять.
«Как весело-весело-весело, – собиралась Маша на утреннюю «вечеринку», – как правильно распорядилась Ася, молодец, мо-ло-де-ец Аська, что не надо ждать до вечера, как радостно. Тра-ла-ла!» – пела душа ее. У-у-ууууу! – подпевала Лушка в надежде, что ее тоже возьмут. Не возьмут, Луша. Не возьмут. Пойдешь гулять с Олежиком. Пойдешь? Айлавю, Маха. Айлавю. Быстрей-быстрей. Разговаривать. Читать и слушать стихи. Петь под гитару. Танцевать. Смеяться. Сидеть рядом. Видеть. Слышать. И больше ничего она тогда не думала. Больше ничего. Просто чувствовала, как приятно и спокойно рядом с друзьями. И особенно, особенно, особенно с Игнатом.
До чего же здорово начинать праздновать прямо с утра!
Ася светилась от радости: солидные девятнадцати-двадцатилетние люди пришли к ней утром с цветами и подарками. Принаряженные. Торжественные. Игнат завел публику играми, стоял такой хохот, что из соседнего с домом здания на шум прибежал отец Игната и Аси, веселый, любопытный дядя Игорь (так он представился при знакомстве, так его стали звать все друзья его детей). Прибежал дядя Игорь, глаза сверкают, мол, что делаем? как веселимся? что вкусного дают? Эх, где мои младые дни, ребяааты!
К концу дня, когда все уже расходились, уставшие и довольные, Маша как бы между прочим сказала:
– А в детстве мои друзья мне говорили, что под архивом есть подземный ход…
Игнат шел рядом и то ли не расслышал, то ли пропустил мимо ушей, ей пришлось повторить:
– Игнат, а тебе отец не говорил, что под архивом есть подземелье?
– Подвал?
– Нет. Подземелье.
– Понятия не имею, никто не говорил. Отец, наверное, и не знает, – пожал плечами Игнат.
– А ты, аспирант, специалист по истории Древнего мира, вообще, знаешь, что под старым городом есть подземный ход? – забежала Маша вперед и вкрадчиво заглянула Игнату в лицо. – Старинный. Подземный. Ход. Очень-очень старинный. Очень-очень древний.
Игнат остановился и вытаращился на Машу. Господи, какой же он был красивый! Почему другие не видят? Или видят… Даже когда не смеялся, даже когда молчал. Молчал он выразительно, сначала недоверчиво разглядывал ее, будто видел впервые, приподнял бровь, нахмурился, достал из нагрудного кармана очки, надел и близко-близко посмотрел ей в глаза.
Йииииииха!!! Машка мысленно взметнулась в небо, перекувыркнулась там, как в море, еще и еще раз, как дельфин, опустилась мягко на землю напротив Игната и важно, по-королевски кивнула:
– Да-да. Очень древний ход.
– У папы наверняка есть ключи.
– Ты попросишь?
– Нет, это Ася. Она единственная в нашей семье, кому он не может отказать.
– А что мне за это будет? – сказала Ася, которая тоже провожала Машу и на минутку забыла, что ей уже пятнадцать.
– Обещаю приставку! – это сказал Игнат.
– И все?! – капризно протянула Ася.
– Отдам свою сумочку, – это сказала Маша.
– Кофейную?
– Кофейную.
– А клипсы? С бабочками…
– Дарю уже. – Маша со звонким щелчком сняла с ушей клипсы и вложила в Асину ладошку.
– И с Луной приду поиграть!
– Луна будет счастлива. Приходи.
– Ух ты! – обрадовалась Аська и торжественно пообещала: – Ладно, так и быть, попрошу… Какие ключи, вы говорите?.
Глава шестая
Ключи
Ася зашла в большую приемную, где в углу за столом сидела секретарша тетя Валя, пережившая уже десяток директоров этого самого архива. Она разговаривала по телефону с внучкой: «А я сказала, нельзя, а я сказала, спроси маму, а я сказала, не выдумывай, ну ладно, возьми, но потом положишь на место». Ася на цыпочках прокралась к директорскому кабинету и тихонько заглянула в чуть приоткрытую дверь: папка сидел, согнувшись над какой-то старой тетрадкой, и с помощью лупы пытался разобрать какие-то схемы и каракули.
«Читает, – улыбнулась Ася. – Опять добыл раритет, небось выпросил на сутки. И читает».
Что я хочу сказать тебе, читатель. Если бы все взрослые люди на своих рабочих местах относились к своему делу с такой любовью, с таким вниманием, с такой нежной теплотой, как Игорь Михайлович, то очень многое в нашей с вами жизни шло бы совсем по-другому.
– История! – говорил Игорь Михайлович, говорил запутанно и поэтично, помахивая ладонью как веслом, будто гребет, плывя в лодке по реке времени. – История – это такая великая, значительная наука, что именно она определяет, каким будет рай у той или иной личности. Потому что рай… – Тут Игорь Михайлович вскакивал со стула или с кресла или оттуда, куда он на минуту присел, как мотылек, вскакивал и с жаром убеждал: – Ведь рай, например, подходящий Копернику, наверняка будет скучен и непонятен прелестной Нефертити. Поэтому ничего удивительного, что Игнат так увлечен историей, и скорей всего этим же будет заниматься и Ася. А все потому, что их отец живет посреди времени – например, водит гостей по соседнему городу Хотину и говорит: «Жил тут пару лет паша один, Колчак его фамилия, ну, прадед того Колчака, адмирала, – и машет рукой – вооон там, в хате Семеновых, на краю…» Или: «…и Марк Кандыба остался тут у нас, в нашем уезде, раны залечить. У одной вдовы поселился, не буду называть ее фамилию. Так он что сделал, этот Марк, – он два сына родил! Вот он как хорошо раны тут залечил. А еще стал он тут головой громады – образованный такой казак, ну такой молодец, и к людям подход уважительный!»
Так восхищался Игорь Михайлович. А все это происходило, между прочим, в 14–16-м веках. И рассказывает он так, как будто всех знал, всех видел, встречался с тем же Кандыбой, был зван в дом к веселой вдове, где уже подрастали два сына Кандыбы, и был с ними всеми, и с Кандыбой, и с Колчаком, на короткой ноге. И от этого как раз и создается ощущение, что они все, о ком с такой теплотой рассказывал Игорь Михайлович, были живыми людьми со своими любовями, страстями, недостатками и достоинствами.
Дверь скрипнула, хозяин кабинета резко поднял голову, посмотрел ошалелыми глазами, пытаясь состроить ужасно строгую физиономию:
– Кто там? Кто?!
– Папк?
– Аська! Донечка! Ты что здесь, родненькая?
Разве только к детям своим, особенно к младшей, Игорь Михайлович относился с большей нежностью, чем к истории. Аська же вообще плавила его сердце и радовала своим присутствием в их с женой существовании – ну до чего девочка получилась милая, ласковая, талантливая и с характером.
– Зачем, донечка, туда лезть? Это же подвал, там всякий хлам. Сыро, холодно. Лучше бы позагорали…
– Папк, ну, Игнат просит. И Маша. Подруга моя. Она говорила, что в детстве все ее друзья туда лазили. И там есть ход. Куда-то. А? Папк? А?
– Маша? – насторожился Игорь Михайлович. – Ааа, да! Маша. Ладно, полчаса. Через полчаса вернешь. И чтоб осторожно мне! – крикнул вслед Игорь Михайлович, потому что радость его и гордость, младший его ребенок Аська, уже поскакала бегом, только сандалии застучали дробно.
Игорь Михайлович снова взял в руки лупу и принялся читать, время от времени сверяясь с какой-то картой, развернутой на столе.
Ася отдала ключи Игнату с Машей и вернулась домой. В приставку играть.
Йеех! Как вскипела радость внутри и быстрей заколотилось сердце – во-первых, она, Машка, наконец попадет в подземелье. А во-вторых, с Игнатом. Этот веселый и премудрый, как друзья называли его, аспирант и красавец, сердечный, дружелюбный и благородный, очень нравился всем, особенно девочкам. Но, главное, он нравился Машке.
– Полчаса нам не хватит. – Игнат понуро опустил голову.
– Надо делать дубликаты, – подсказала находчивая Маша.
– Когда? Через полчаса мы должны вернуть ключи.
