Современная наука объясняет фата-моргану как очень сложное преломление солнечных лучей, когда воздушные слои различной плотности не только, как обычно, лежат горизонтально вдоль земной поверхности, но начинают искривленно или даже волнообразно протекать над ней. От изогнутой поверхности отраженный свет множеством лучей и под различными углами доходит до наблюдателя, принося с собой каждый раз новые изображения. Так играет в тихо текущей воде пятно фонаря, если смотреть на него ночью с моста. До тех пор пока река спокойно струится, видно лишь простое отражение. Но стоит ветру рябью пройтись по водной поверхности, фонарь начинает отражаться в каждой волне. Своим необычайным разнообразием фата-моргана обязана не только метеорологическим особенностям, но и определенным топографическим условиям. Над отмелями и равнинами под палящим солнцем очень быстро могут образовываться теплые воздушные массы, которые преломляют свет иначе, нежели верхние, более холодные атмосферные слои. Если ветерок быстро не разметет надземную прослойку воздуха, тогда на горизонте будут парить не только перевернутые вверх ногами здания и пейзажи, но и отраженные от нижних слоев фантастические двойные миражи.
В фольклоре таким видениям придумано много имен: итальянцы при появлении водянисто-расплывчатых форм поминают прачку Лавандайю. Венгры говорят о Делибабе — знойной красавице, а арабы восклицают «сараб» — «струящаяся».
А вот фризы сохраняют хладнокровие и знают один лишь эпитет — «скоре», который пространно переводится как «продирающийся сквозь преломление лучей». «Ни в одном северофризском диалекте нет существительного, обозначающего мираж, — объясняют специалисты, — древние фризы, очевидно, воспринимали это явление иначе, поскольку фата-моргана была для них только буднично-привычной картиной».
Для жителей побережья, ведущих затяжную борьбу с морем, далекие видения могли означать лишь надви- гающееся несчастье, век за веком крупные селения и обширные плодородные земли поглощались пучиной. Все больше появлялось ваттов (Ватты — уникальная экосистема, которая образуется при впадении североевропейских рек в море.), над которыми в час прилива отражались лишь далекие пейзажи.
Научные описания прошлого схожи с современными наблюдениями миражей, до мелочей: «Весь Нижний Египет — это почти совершенно горизонтальная равнина, напоминающая морскую поверхность», — пишет француз-математик Гаспар Монж, наблюдавший проделки феи Морганы в 1798 году во время наполеоновского похода в Египет. Ученого зачаровала игра расстояний: «Приближаемся к деревне... а полоса воды, казалось, отделяющая нас от цели, отодвигается все дальше, вместе с тем как бы съеживаясь и сужаясь. Затем видение исчезает совсем, правда, чтобы тотчас объявиться вновь, но уже опять вдалеке».
Результаты наблюдений Гаспара Монжа в пустыне будут точно такими же и на фризских ваттах. Однако сверкающие и мерцающие воздушные массы, казавшиеся в пустыне водной гладью, наблюдатель примет теперь скорее за небо. Потому что его внимание сосредоточено на пейзаже, а не на воде, да и воображение поможет красочно дополнить возникший мираж.
... Когда Майкл Энглер приблизился к волшебному видению, оно изменилось: судно-призрак исчезло, потом опять появилось, а в это время на горизонте возникали все новые и новые образы. Сначала это были лишь цветные пятна, медленно обретавшие какие-то формы — до тех пор, пока он не признал в них дома, плавно покачивающиеся над горизонтом.
Воздушные массы цвета ртути, которые в переливающемся свете кажутся постоянно движущимися, Гете называл «волнами ложного моря». В Коране образы миражей приводятся для того, чтобы предостеречь людей от ложных соблазнов: «Ибо книги неверных, словно видения в пустыне, которые страждущие принимают за колодцы с водой, а придя, ничего не находят...»
Миражи — это не только плывущие над горизонтом здания и ландшафты, но и то, что за этим горизонтом скрыто. Конусообразные силуэты холмов отражаются вверх ногами, и в результате возникают очертания судов.
В жаркие дни, при интенсивном отражении снизу, размытость контуров порождает любопытнейший феномен: чем дальше, например, удаляется группа людей, выше и обширнее оказываются отражающие слои, и очень скоро человеческие фигуры, уже практически неузнаваемы, их отражения с расплывшимися ногами дрожат в беловатом мареве. Голова и плечи тоже теряют прежние очертания, создавая все новые образы. И так до тех пор, пока видения совсем не растают в пространстве.
«В ослепительном мерцании раскаленного воздуха они возникли внезапно, будто сгустившаяся вдруг масса, колышущаяся в чаще. Затем, при приближении к ним, эти скопления распались на отдельные группы, парящие и то разлетающиеся, то вновь собирающиеся вместе. Наконец, когда масса совсем сгустилась, обозначились отдельные фигуры всадников, подобно летучим рыбам несущиеся в серебристом сиянии над землей, — пишет об увиденном в арабских песках Лоуренс Аравийский, много раз пытавшийся укрыться в мираже с отрядом бедуинов, чтобы стать незаметным для турецких войск. — Пройдя чуть меньше четырех миль, я опять натолкнулся на темное пятно, маячившее взад-вперед, а затем расколовшееся на три части и увеличившееся в размерах».
Ничего удивительного, что в прошлом такие загадочные явления были окутаны мистической завесой. Марко Поло, наблюдавший миражи в конце XIII века в пустыне Гоби, думал, что это злые духи вызывают видения на горизонте с тем, чтобы сбить путешественников с пути.
«А не может ли быть, — задается вопросом американский исследователь Элистейер Фрезер, — что невероятный переход израильтян через Красное море — не что иное, как мираж?» Вместе с другими специалистами Фрезер отмечает тот факт, что путь Моисея лежал севернее Красного моря, между лагунами и озерами восточной дельты Нила, в сторону Синайского полуострова, то есть по идеальным для появления миражей местам. К тому же в тех краях послеполуденные видения возникают повсюду, а не только в определенном направлении. Поэтому не исключено, что Моисей и беглецы из Египта, вряд ли имевшие представление о пустынных призраках, на самом деле прошли сухими вдоль якобы вздымавшихся слева и справа волн, которые расступались перед идущими и смыкались за их спинами. Особенностью миража, когда из поля зрения прежде всего исчезают движущиеся объекты, объясняется и то, что «воды отступали перед беглецами, но обрушивались на преследователей-египтян».
Точно так же и хождения Иисуса «по воде, аки по суху» Фрезер относит к оптическим обманам. Из лодки ученикам наверняка только показалось, что святой, идущий на самом деле по берегу, воспарил над водой, так как мираж образовал под его ногами мнимую воду, которая сливалась с настоящим морем.
Немецкий физик Гельмут Трибуч пошел еще дальше, исследуя культ фата-морганы. Обратившись к старинным свидетельствам о фигурах и двойных изображениях людей, животных, предметов, Трибуч пришел к выводу, что многие культовые постройки возводились в областях, где явления фата-морганы — отнюдь не редкость, будь то каменные глыбы в Британии, храмы Месопотамии, египетские пирамиды или же мегалитические святилища Стоунхенджа на открытых равнинах вблизи Солсбери.
Быть может, какое-нибудь из этих культовых сооружений возникло даже «по знамению свыше», то есть в небе вдруг появилось перевернутое отражение чего-то, и священники с легкостью могли истолковать это как проявление потусторонних сил. Такой вид миражей очень редко встречается и рождается в том случае, когда теплый воздух нависает над прохладной водой, быстро остывая в нижних слоях и преломляя лучи до высоты глаз наблюдателя.
Миражи Северного Ледовитого океана, способные показывать древним мореходам айсберги, скрытые за линией горизонта, могли 1000 лет назад указать викингам дорогу на запад. Ведь мореплаватели видели в небе берег Гренландии, находясь аж в 200 морских милях от него! Видения подобного рода могут объяснить также и загадку «летучих голландцев», которые то здесь, то там носились над волнами и исчезали, не отвечая ни на какие сигналы. Или взять, к примеру, НЛО. Многие из «неопознанных летающих объектов» могут быть не чем иным, как парящими на горизонте отражениями и миражами.
Саги Фрисландии ничего не рассказывают о феях и духах, возникавших из ниоткуда и устраивавших на горизонте бесчинства. Немецкий поэт прошлого века Теодор Шторм упоминает в своих стихах о сказочных мертвецах, о всадниках на белых лошадях всего лишь как о природном феномене — «киммунгах». (Киммунг — так в морской терминологии обозначаются миражи над киммом — горизонтальной линией между морем и небом.)
Это чудо можно наблюдать только в редкие дни при морской прогулке близ островов Северного моря. Там, после холодных ночей или в ветреные солнечные послеполуденные часы, в тонкой полоске воздуха, разделяющей морскую пучину и небесные дали, появляются время от времени песчаные отмели и холмы.
