Миллер согласно кивнул.
– Нам, конечно, нужно еще получить родительское разрешение, и я не думаю, что заботливый папаша так уж обрадуется нашей просьбе. Любопытно, да? Жена исчезает посреди ночи, оставив дома маленькую девочку, – а мистер Джонс, вместо того чтобы беспокоиться, сотрудничать с полицией, расспрашивать, что да как, сидит и молчит как рыба. Где шок? Где паника? Где отчаяние? Другой на его месте уже обзвонил бы родственников и друзей. Другой уже передал бы нам последние фотографии жены, чтобы расклеить их по всему району. Другой по крайней мере попросил бы кого-нибудь присмотреть за дочкой и сам занялся поисками супруги. Этот же… его как будто выключили. Как будто его и дома нет.
– Защитная реакция, – кивнул Миллер, устало волочась за сержантом. – Отрицание.
– Ладно, не хочет по-хорошему, сделаем по-своему, – решила Ди-Ди. – Получите ордер на обыск машины Джейсона Джонса и разрешение на изъятие компьютера. Запросите распечатки звонков по сотовому жены. Черт, весь этот дом надо бы опечатать как место преступления… Вот тогда наш мистер Джонс наверняка бы призадумался.
– Ребенка жалко.
– В том-то и дело.
Если дом объявят местом преступления, Джейсон и его дочь подлежат принудительному выселению. Собирай вещички – и в мотель, в сопровождении патрульной машины. Что бы подумала Ри, переселяясь из милого дома в дешевый отель с бурым ковролином и стойким, десятилетним запахом сигарет? От такого варианта Ди-Ди стало не по себе.
Но у нее вдруг появилась другая мысль. Она остановилась и так резко повернулась к Миллеру, что детектив едва не налетел на нее.
– Если мы удалим Джейсона и Ри из дома, нам придется организовывать их круглосуточную охрану. А значит, отвлекать людей от поисков Сандры Джонс и тормозить расследование, хотя именно сейчас темп нужно наращивать. Мы с вами это знаем, а вот Джейсон не знает.
Миллер непонимающе смотрел на нее, поглаживая усы.
– Судья Баньян. – Ди-Ди повернулась и зашагала дальше, прибавив шагу. – Сейчас можно подготовить аффидевиты[7], а сразу после ланча отнесем ей в офис. Получим ордера на компьютер и машину и сможем объявить дом местом преступления. Дадим мистеру Арктика под зад.
– Подождите, вы ведь только что сказали…
– Мы поставим его перед выбором, – перебила детектива Ди-Ди. – Либо он освобождает дом, либо разрешает судебному психологу поговорить с девочкой. Надеюсь, мистер Джонс предпочтет второй вариант.
Ди-Ди бросила взгляд на часы. Было начало первого, и желудок, словно получив сигнал, отозвался голодным урчанием. Она вспомнила утренние фантазии о «шведском столе» – вот же выдался денек…
– Чтобы исполнить ордера, нам нужны еще люди.
– Хорошо.
– И надо подумать, как расширить поиски, не привлекая внимания репортеров.
– Хорошо.
Они подошли к машине. Ди-Ди остановилась, посмотрела Миллеру в глаза и тяжело вздохнула.
– Нехорошее дело.
– Знаю, – согласился детектив. – Не рады, что я позвонил?
Глава 5
В 11.59 Джейсон избавился наконец от последнего из находившихся в доме служителей закона. Ушла сержант, ушел старший детектив, ушли эксперты-криминалисты и полицейские в форме. Остался только полицейский в штатском, сидевший в припаркованном перед домом коричневом «Форде». Джейсон видел его из окна в кухне – детектив смотрел прямо перед собой, то и дело зевая и потягивая кофе из стаканчика «Данкин донатс».
Понаблюдав за ним с минуту, Джейсон отступил от окна и едва не покачнулся под бременем проблем.
Ри неотрывно смотрела на него большими карими глазами, так похожими на глаза ее матери.
– Ланч, – произнес он и даже слегка вздрогнул, услышав собственный хриплый голос.
– Папа, ты купил печенюшки?
– Нет.
Она тяжело вздохнула и повернулась к кухне.
– Может, позвонишь мамочке? Может, она ищет Мистера Смита возле магазина и принесет домой немножко печенюшек?
– Хорошо… – Рука задрожала, но он все же смог открыть холодильник.
Дальше все шло на автопилоте. Джейсон нашел цельнозерновой пшеничный хлеб. Взял несколько кусочков, намазал арахисовым маслом, потом желе. Отсчитал четыре морковки, добавил пару веточек зеленого винограда. Положил все на цветастую, с ромашками, тарелку вместе с нарезанными по диагонали сэндвичами.
Ри лепетала что-то свое. В ее представлении Мистер Смит убежал на встречу с Кроликом Питером, и оба могли заявиться домой с Алисой из Страны чудес. Ри была в том возрасте, когда реальность легко смешивается с фантазией. Она верила в Санту, в ее представлении Пасхальный Кролик дружил с Зубной Феей, а Большой Красный Пес Клиффорд вполне мог назначить Мистеру Смиту свидание в песочнице.
Ри была развитым ребенком. Активным, подающим большие надежды, требовательным. Она могла устроить сорокапятиминутный скандал из-за того, что у нее нет розовых носочков нужного оттенка. Однажды все утро отказывалась выходить из комнаты, разозлившись на Сандру за то, что та купила в кухню новые занавески, не проконсультировавшись с ней.
И тем не менее ни Сандра, ни Джейсон не хотели ничего другого.
Каждый из них смотрел на нее и видел детство, которого ни у кого из них не было. Они видели невинность и чистоту, веру и доверие. Они таяли в ее объятиях. Жили ради ее заразительного смеха. И они с самого начала согласились, что Ри всегда будет на первом месте. И что они сделают для нее всё.
Всё.
Джейсон посмотрел в окно на стоящую возле дома полицейскую машину без опознавательных знаков, и пальцы сами собой сжались в кулак.
– Она симпатичная.
– Мистер Смит – мальчик, – машинально поправил он.
– Не Мистер Смит. Та полицейская леди. Мне понравились ее волосы.
Джейсон повернулся к дочери. Ри успела испачкаться, в одном уголке рта – пятно арахисового масла, в другом – от желе. Она смотрела на него большими карими глазами.
– Знаешь, ты можешь рассказать мне все, – тихо сказал он.
Ри положила на тарелку сэндвич.
– Знаю, папочка, – отозвалась она, отводя глаза. Потом без особого желания съела две виноградинки и разложила остальные на тарелке, вокруг белых лепестков ромашки. – Думаешь, с Мистером Смитом все хорошо?
– У кошек, говорят, девять жизней.
– У мамочек столько нет.
Джейсон не знал, что сказать. Он попытался придумать что-нибудь ободряющее и даже открыл рот, но в голову так ничего и не пришло. Снова задрожали руки; где-то внутри, в самой глубине, похолодело, и он понял, что этот холод останется с ним навсегда.
– Я устала, папочка. Мне хочется поспать.
– Хорошо.
Они поднялись наверх.
Глядя, как Ри чистит зубы, Джейсон подумал, что так, наверное, всегда делала Сэнди.
Сидя на краешке, он прочитал дочери две истории. Так, наверное, всегда делала Сэнди?
С той же мыслью – наверное, так всегда делала Сэнди – он спел песенку, укрыл Ри одеялом и поцеловал в щеку.
Джейсон уже был у двери, когда она заговорила. Он повернулся, сложив руки на груди и спрятав пальцы под локтями, чтобы не было видно, как они дрожат.
– Останься со мной, папочка. Пока я усну.
– Хорошо.
– Мамочка пела мне «Пафф, Волшебный Дракон». Я помню.
– Хорошо.
Ри заерзала под одеялом.
– Как думаешь, мамочка уже нашла Мистера Смита? Она вернется домой?
– Надеюсь, что да.
Девочка притихла.
– Папочка, – прошептала она. – Папочка, у меня есть секрет.
Он глубоко вздохнул и сделал над собой усилие, чтобы голос прозвучал легко и непринужденно.
– Правда? Ты ведь помнишь Папочкино Условие?
– Папочкино Условие?
– Да, Папочкино Условие. Секретом всегда можно поделиться с папочкой. И тогда он тоже будет хранить секрет.
– Мой папочка – ты.
– Да. И уверяю тебя, я очень хорошо храню секреты.
Ри улыбнулась, повернулась на другой бочок и, не сказав больше ни слова, уснула.
Джейсон подождал минут пять, вышел тихонько из комнаты и спустился по лестнице.
Фотография лежала в кухне, в хозяйственном ящике, вместе с фонариком, отверткой, оставшимися со дня рождения свечами и полудюжиной декоративных подвесок для винных бокалов, которыми они никогда не пользовались. Сандра постоянно подшучивала над мужем из-за этой карточки в дешевой позолоченной рамке.
– Боже мой, ты как будто прячешь фотокарточку старой школьной подружки. Поставь ее на полку. Она же для тебя как член семьи. Я вовсе не против.
Но женщина на фотографии не была членом семьи. Ей было то ли восемьдесят, то ли девяносто – ничего больше он и не помнил. Она сидела в кресле-качалке, и хрупкое тело почти терялось в просторных подержанных одеждах: темно-синей мужской фланелевой рубашке и коричневых вельветовых брюках, почти полностью укрытых старинным армейским кителем. Старуха задорно и с хитрецой улыбалась, как будто у нее тоже имелся некий секрет, и этот ее секрет был получше его секрета.
Ему нравилась ее улыбка. Ему нравился ее смех.
