Ужин прошел практически в молчании, хотя Клементина и Сибил пытались поддерживать беседу. Клементина заметила, что Джек был молчаливее обычного, да и дома его не было большую часть дня: он занимался в саду с Максом и пропадал у своих драгоценных баранов.
Клементина с нетерпением ожидала, во что все это выльется вечером…
Сидя за столом, Эбби чувствовала на себе взгляд Джека, но глаз не поднимала. Джек решил, что она на него сердится, и очень хотел помириться с девушкой. Что же касается отношений с Клементиной — он сомневался, что они когда-нибудь станут прежними.
После ужина девушки поднялись наверх, чтобы одеться и причесаться. Эбби не проявляла ни малейшего энтузиазма, а вот Клементина хлопотала над ней, помогая надеть платье и даже сделать прическу. Сибил одолжила им свои ожерелья, очень подходившие к новым нарядам. Платье Клементины было темносиним, а у Эбби — насыщенного цвета бургундского вина.
При других обстоятельствах Эбби была бы в восторге и от нового красивого платья, и от перспективы весело провести вечер.
У нее никогда раньше не было собственных новых вещей… Однако непрестанные мысли о беременности, о необходимости скрывать все от Хокеров и то, что завтра она должна будет навсегда покинуть этот дом, вселяли в девушку только уныние.
— Что не так, Эбби? — спросила Сибил, улучив момент, когда они остались наедине. — Ты выглядишь абсолютной красавицей, но не проявляешь, мне кажется, ни малейшего желания отправиться на эти танцы?
— Я просто… немного взволнована, миссис Хокер. И смущена. Вы были так добры ко мне…
Эбби в смущении разглаживала пальцами ткань платья. Она говорила чистую правду — никто и никогда не был к ней так добр, как Сибил и Джек Хокеры.
— Ерунда, Эбби! Я действительно тебя очень люблю и благодарна, что ты не позволила мне превратиться в одинокую старуху с дурным характером. Я ведь помню свою жизнь до твоего появления в Бангари. Бедолага Джек — ему приходилось терпеть все мои перепады настроения. Я отказывалась вставать и умываться по утрам, представляешь?! Теперь с этим покончено. Я люблю моих сыновей, но мне всегда хотелось иметь дочку… и я начинаю думать, что ты и есть та самая дочка, которую наконец-то послали мне небеса.
Искренние слова Сибил тронули Эбби до глубины души. Она хотела упасть к ней в объятия, признаться во всем, рассказать ужасную правду… но этого она себе позволить не могла. Сибил этого не заслуживала. Эбби выросла без матери — и Сибил дала ей ту самую материнскую любовь и заботу, по которой так тосковало сердце девушки. Разве она могла отплатить неблагодарностью и ошарашить Сибил сообщением о своей беременности?
— Я никогда не забуду того, что вы для меня сделали, миссис Хокер! — прошептала Эбби. Всего она высказать не могла — Сибил наверняка бы заподозрила неладное.
Сама Сибил полагала, что Эбби тоскует без своих родителей. Она нежно поцеловала девушку в щеку, чего раньше никогда не делала. Эбби почувствовала, что сейчас расплачется. Поймет ли ее когда-нибудь Сибил? Поймет, что беременность Эбби не была ее грехом? Простит ли? А быть может, поможет? Перед Эбби забрезжил тоненький лучик надежды.
— Я должна кое-что… — начала Эбби, но в этот момент в комнату вошла оживленная и веселая Клементина.
— Да, Эбби? Что ты хотела мне сказать? — спросила Сибил.
— Ничего. Неважно. Это может и подождать.
Эбби взглянула на Клементину — та нахмурилась и многозначительно покачала головой.
Клементина не хотела, чтобы у Эбби был шанс поговорить начистоту с Сибил. Миссис Хокер наверняка начнет ее жалеть и не позволит уехать. А раз так, то всегда сохранится опасность, что Джек снова почувствует влечение к Эбби.
— Ты уверена, дорогая? — с тревогой переспросила Сибил.
Эбби кивнула.
— Ну и хорошо. Девочки, оставляю вас, готовьтесь к танцам, а я уже предвкушаю, как завтра вы мне все-все расскажете!
Когда они остались одни, Клементина прошипела:
— Ты же не собиралась разбить Сибил сердце сообщением о том, что беременна?!
— Нет.
Эбби вздохнула. Она должна доверять Клементине — ведь та знает Сибил гораздо лучше.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Джек и Том прохаживались возле коляски, поджидая Эбби и Клементину, когда на дороге показался экипаж Эбенезера Мэйсона с Алфи на козлах. Подозрения Джека вспыхнули с новой силой при виде вензеля «М» на двери, и он довольно агрессивно спросил у Алфи, кто он такой и какого черта ему здесь нужно.
— Я Алфи Холбрук и приехал забрать мисс Скоттсдейл к молодому мистеру Мэйсону! — бодро сообщил Алфи, спрыгивая с козел элегантного экипажа, рядом с которым коляска Хокеров смотрелась жалкой развалюхой.
— Моя мать отправила мистеру Мэйсону письмо, в котором сообщила, что мисс Скоттсдейл отправится в Мануру вместе с нами! — сердито сказал Джек. — Боюсь, ты напрасно проделал этот долгий путь и зря потратил время.
Вообще-то он не был удивлен, что Хит проигнорировал письмо. Это было вполне в его духе.
— Я насчет этого ничего не знаю, я просто выполняю указания, сэр! — сообщил Алфи. Хит велел ему делать что угодно, но без Эбби из Бангари не возвращаться.
Эбби и Клементина услышали сердитые голоса и выглянули с балкона. Эбби узнала и экипаж, и Алфи.
— Лучше мне спуститься! — сказала она, предчувствуя беду, и заторопилась вниз.
— Увидимся на танцах! — крикнула ей вслед Клементина.
В глубине души она была довольна, что Хит пошел против Джека и Сибил. Это ясно доказывало, что намерения у него серьезные — а значит, вечер будет интересным. Уверена она была и в том, что, узнав о беременности Эбби, оба ухажера от нее откажутся.
Эбби выбежала на крыльцо, когда Джек уже в третий раз сердито растолковывал Алфи, что Эбби поедет не с ним, а с Хокерами. К спорящим присоединился и Элиас — обстановка во дворе накалялась.
Алфи стоял возле открытой дверцы экипажа и явно не собирался отступать, так что Эбби торопливо шагнула к нему.
— Все в порядке. Мы же увидимся на танцах? — сказала она Джеку, надеясь избежать серьезной ссоры.
— Но мама сказала Хиту, что на танцы тебя отвезем мы!
— Я знаю. Должно быть, произошло недоразумение.
— Сомневаюсь! — Джек прекрасно знал характер Хита, чтобы поверить в недоразумение.
— Не нужно сердиться. Я поеду в экипаже, — сказала Эбби. — Увидимся на танцах.
Не дав Джеку опомниться, она быстро скользнула в экипаж, и довольный Алфи захлопнул дверцу, а затем быстро взобрался на козлы. Эбби выглянула в окно, когда экипаж разворачивался. Она видела Джека, видела, что он пребывает в абсолютной ярости… Клементина уже стояла на крыльце, и Сибил вышла их проводить. Все, кроме Клементины, смотрели вслед экипажу с недоверием и растерянностью…
Эбби была даже рада, что едет в Мануру в полном одиночестве. Не нужно было разговаривать, не нужно было «держать лицо»… Она устало откинулась на кожаные подушки и стала смотреть в окно.
Экипаж катил по дороге, вздымая клубы пыли. Солнце медленно садилось за желтые холмы, на равнине виднелись пасущиеся овцы, величественные эвкалипты росли на склонах. Быстро темнело. Мысли Эбби невольно перенеслись назад, в тот вечер, когда Алфи точно так же вез ее в этом экипаже в Мартиндейл-Холл. Еще недавно ей казалось, что она смогла пережить и забыть все, что с ней произошло, но оказалось, что теперь этим воспоминаниям суждено жить вечно.
Она пыталась представить себе, как будет жить дальше, когда покинет эти края и отправится в незнакомый город, возможно, в Аделаиду. Наверное, Хит будет удивлен ее внезапным исчезновением не меньше, чем Сибил и Джек. Все к лучшему… даже если на сердце тяжело. Она найдет приют для незамужних матерей, выносит и родит своего ребенка. У нее впереди месяцы на раздумья, но она никогда не забудет доброту, с которой отнеслись к ней Хокеры. И Джека она тоже никогда не забудет.
Постепенно она потеряла счет времени. Тени от деревьев, росших вдоль дороги, равномерно пробегали по потолку экипажа. Было уже совсем темно, и она понятия не имела, где находится. В Мануре Эбби не бывала, а потому не знала и того, сколько туда добираться. Потом за окном показались неясные очертания домов — они ехали через город, вероятно, через Минтаро.
