В глазах монарха отражается недоумение.
— Значит, Небесный король послал вас — свою пару — в моё королевство на переговоры, но не стал информировать вас о моих требованиях?
— Понимаете, у меня сложный характер.
Я прижимаю подушечку пальца к кончику ракушки, и на поверхности выступает крошечная капелька крови. Я специально разворачиваю свою руку так, чтобы ему было видно, как я засовываю порезанный палец в рот и слизываю с него рубиновую жемчужину.
Владимир выглядит смущенно и насторожено. Знает ли он, что я шаббианка, или он не в курсе того, что мою магию недавно освободили?
— Ужасный характер, — вторит мне мой отец.
Закатив глаза, я опускаю руку и хлопаю его по его гигантской ручище, отчего уголки его губ приподнимаются.
— Думаю, они знали, что мне не понравятся ваши условия и решили избавить меня от этой информации, как часто поступают близкие люди. Я также думаю, что это как-то связано с тем, что вы пытались продать свою старшую дочь.
Щёки Владимира резко краснеют, и я понимаю, что попала в точку.
— Продать? Вы говорите так, словно я какой-то гнусный барыга. Я люблю своих детей. Они для меня всё. Я просто пытаюсь устроить их будущее, заключая для них выгодные союзы.
Это то же, что «продавать», Владимир, только выраженное более красивыми словами.
Я снова начинаю поглаживать свою раковину.
— Позвольте мне объяснить то, как работают союзы у воронов, Ваше Величество.
Я надеюсь, что обращаясь к нему так, как того требует его статус, я немного подслащу ту пилюлю, которую я собираюсь ему скормить. Ведь я не пытаюсь нарушить наши отношения с Глэйсом.
— У воронов может быть только одна пара. И, судя по всему, парой Лоркана являюсь я. Если вы так отчаянно хотите найти достойного партнера для Алёны среди моего народа, как только мы выиграем войну, я с радостью представлю её достойнейшим из воронов.
Он фыркает.
— Моя дочь принцесса. Она заслуживает короля, или, по крайней мере, принца.
— Но она не может получить моего короля. А что касается принца, я его ещё не родила. Но если мой первенец будет сыном, я вам сообщу. Если мы, конечно, решим объединить наши армии. А если нет, тогда…
— Ваш сын?
Мне это только кажется, или его уши стали больше? Вероятно, это оптическая иллюзия, вызванная тем, что они стали ярче.
— Алёне почти сто лет!
Сохраняя спокойный тон голоса, я говорю:
— Как хорошо, что у неё прекрасные гены. Она будет выглядеть так же великолепно через несколько десятков лет.
«Если только она не умрёт», — кричит мне мой разум. Я решаю не слушать его.
Владимир бормочет что-то своему сыну на глэйсинском.
Я не понимаю, что он говорит, но мой отец, должно быть, понял, потому что произносит низким хриплым голосом:
— Не — оскорбляй — мою — дочь.
Губы Владимира перестают шевелиться.
Сжав в руке свою раковину, я говорю:
— Если вы не желаете, чтобы мы были вашими союзниками, значит, мы станем вашими врагами.
Он смотрит на мою руку, а затем на гигантских птиц, кружащих у нас над головами, и выпрямляется, наконец-то прижав руки к своему телу.
А теперь, когда я заставила его принять защитную позу, я подвожу его к быстрому и мирному разрешению этой ситуации, чтобы побыстрее покинуть Глэйс и оказаться подальше от его кинжалов и Алёны.
— Если магический барьер исчезнет, это пойдёт на пользу не только нашему, но и вашему королевству. И дело не только в торговле, а в том, что вы получите доступ к Котлу.
Зрачки Владимира вспыхивают.
— Если, конечно, шаббианцы подпустят вас к нему.
Лёгкая складка появляется между бровями Константина.
— На случай, если вы ещё не слышали, я шаббианка, и не простая. Я правнучка королевы Прийи.
Оба мужчины не кажутся удивлёнными, значит, весть о моём происхождении достигла Глэйса.
— То, что я собираюсь вам предложить, должно разозлить мою пару, и всё же я желаю заключить с вами сделку. Рунический камень в обмен на аудиенцию с Котлом.
Владимир наклоняется вперёд. Жажда заполучить источник магической силы заставляет его серые глаза изменить цвет, и теперь они сверкают точно расплавленное серебро.
«Фэллон, нет! Я запрещаю тебе заключать сделку с глэйсинцами».
Меня наполняет чувство облегчения, когда я слышу голос своей пары.
«Разве ты им не доверяешь?»
«Я считаю, что их всё устраивает, и они не хотят, чтобы мы пали, но не более того».
«Легко ли будет достать рунический камень?»
«Нет, нелегко. Его маленький музей охраняет целый эскадрон солдат».
«Значит, сделка избавит нас от лишних хлопот. К тому же он, скорее всего, попросит Котёл даровать ему ещё больше магии, денег или… травы».
«Травы?»
«Ну, здесь её не так уж много».
Лор молчит некоторое время. Может быть, он обдумывает, насколько разумно заключать подобную сделку?
«Ты будешь ему должна, mo khrà. Когда он потребует исполнения условий сделки, он может попросить что угодно. Никогда не будь должна мужчинам, кроме меня и своего отца».
«Ладно. Пусть будет ограбление», — вздыхаю я, и в тот же самый момент Владимир из Глэйса говорит:
— Я принимаю твоё предложение, Фэллон Бэннок.
Focá! И как мне теперь отказаться от ключа к затерянному королевству?
ГЛАВА 68
Я чувствую, как рядом со мной проносится порыв ветра и окутывает мои плечи, словно меховой платок. Но это, конечно, не ветер, а три лёгкие тени, слившиеся в одну.
«Попроси его показать тебе камень, Behach Éan. И пусть Росси и Бронвен зайдут туда вместе с тобой, так как ни один из воронов не сможет долго находиться в том помещении. Если камень настоящий, тогда я заключу с ним сделку».
Я даже не предполагала, что камень может быть подделкой.
После того, как я озвучиваю требования Лора, Владимир отправляет ещё одни сани в сторону охотничьего домика за остальными членами моей семьи, а затем приказывает стражникам направиться обратно в долину к стеклянному павильону, который ведёт под землю.
Моё сердце начинает учащённо биться при мысли о том, что мне придётся спуститься под землю.
Лор, должно быть, почувствовал, как оно колотится о его тени, потому что начинает поглаживать мою напряжённую спину и бормочет:
«По всему дворцу вырезаны мансардные окна, а сам он сделан полностью из белого кварца. Это совсем не похоже на то место, в котором тебя удерживали».
Но я всё равно изо всех сил впиваюсь в нижнюю губу.
«Я здесь, Behach Éan. И твой отец тоже».
«Но ты ведь не сможешь проникнуть в обсидиановую галерею», — даже по мысленной связи мой голос звучит пронзительно нервно.
«Я смогу туда войти. Я просто не смогу остаться там надолго».
Его слова не помогают мне подавить беспокойство.
«Любовь моя, я могу перерезать шею любому быстрее, чем ты успеешь моргнуть, и я смогу это сделать даже будучи окружённый этим проклятым камнем».
Я сглатываю, но чувствую себя теперь гораздо спокойнее. Кто бы мог подумать, что однажды я найду утешение в том, что кого-то могут обезглавить.
К тому моменту, как мы доезжаем до павильона, с горы спускаются ещё одни сани, в которых сидят трое. Несмотря на то, что они всё ещё далеко, мне удаётся разглядеть рыжеватые волосы, собранные в длинный хвост, развевающийся за спиной одного из пассажиров.
— Давайте зайдём внутрь, — Владимир кивает на свой замок. — У вас зубы стучат.
Но это не из-за низких температур…
— Мы подождём, — говорит мой отец, не сводя глаз с приближающихся саней.
Константин расстёгивает меховой плащ и начинает стягивать его со своих плеч.
— Вот.
Когда я понимаю, что он хочет отдать его мне, я качаю головой.
