Благодаря чёрным кожаным штанам и высоким сапогам, единственный перепачканный участок моей кожи, который сейчас видно, находится за ухом, поэтому я решила распустить волосы. Мне, вероятно, не стоило этого делать, учитывая то, какими свирепыми могут быть полярные ветры.
Как только я слезаю со спины отца, я начинаю расчёсывать колтуны, периодически поглядывая в сторону тёмных клубов дыма, представляющих собой Лора. Он не будет перевоплощаться сегодня в человека, во многом из-за того, что никто пока не знает, что он вновь сделался цельным, но также потому, что он посчитал разумным оставить двух своих воронов в Небесном королевстве. А ещё, на случай убийства — я надеюсь, совершенного не мной — мы решили, что будет лучше, если глэйсинцы решат, что он остался в Люсе.
Я всё еще привожу в порядок волосы, когда земля, покрытая снегом, начинает сотрясаться.
Я отступаю назад и врезаюсь в Габриэля, который летел на спине Кольма.
— Полегче, Фэл.
Поскольку он не выглядит настороженно, я решаю, что и мне не стоит переживать. Но моё сердцебиение всё равно не успокаивается, даже когда я понимаю, что двигается не земля, а что-то наподобие стеклянного вестибюля, в котором стоит пара, облачённая в меха, которые совпадают по цвету с цветом их волос.
Точнее его волос. Её волосы — цвета льна, а не полностью белые. Король Владимир и его жена Милана. Даже если бы на них не были надеты короны в виде снежинок, я бы поняла, кто они такие, по их царственным позам и тому количеству солдат, которые окружили их и трёх их дочерей.
Несмотря на то, что большую часть полёта я провела в своих мыслях и наблюдала за тем, как морские волны плещутся под нами, я всё же попросила Лора просветить меня насчёт того, как устроен королевский двор Глэйса. Я узнала всё о монархе-фейри, о двух его детях от первого брака — Константине и Алёне — о его жене, которая была гораздо моложе его, и об их ненаглядных детях — дочках-близнецах и маленьком сыне.
Самый старший из них, Константин, должен стать монархом Глэйса, если его отец умрёт или отойдёт от дел. А ещё есть Алёна, которую… я должна убить. Близнецов зовут Ксения и Изольда, и им должно исполниться шестнадцать в этом году, а их маленькому брату, Илье, пять.
Близнецы и Илья похожи на свою мать: все трое — золотоволосые и с голубыми глазами, а старшие дети унаследовали серебряный цвет глаз своего отца и белые волосы. А ещё острые как бритва черты лица. Их красота кажется такой же холодной, как сосульки, венчающие плоский потолок вестибюля.
Его стеклянные стены переходят в тонкие металлические колонны, которые сверкают так же ярко, как и всё остальное. Солнце уже склонилось к горизонту и заливает приглушённым светом обледеневший пейзаж.
Я с трудом представляю, как я могла бы жить там, где царят бесконечные дни. А после того, как я целый месяц провела под землёй, я знаю, что не смогла бы терпеть бесконечные ночи. Я слишком люблю восходы и закаты.
— Тебе понравилось жить здесь? — спрашиваю я Габриэля, в то время как король предлагает руку своей жене, после чего они выходят из вестибюля и направляются по плотно утрамбованному снегу в нашу сторону.
— Вообще-то, да. Под всеми этими мехами и холодностью скрываются довольно дружелюбные люди.
И словно желая доказать правдивость слов Габриэля, Владимир улыбается. Его зубы такие же ослепительно белые, что и волосы, заплетённые в изощрённую косу, перекинутую через плечо. А вот Милана не улыбается, когда осматривает меня с головы до ног.
Как и большинство чистокровок, она, вероятно, считает меня недостойной. Думаю, её отталкивает форма моих ушей, если только дело не в чёрных полосах, которые я нарисовала на лице. Либо я ошибаюсь, и причина, по которой она сморщила свой розовый ротик, не в моей внешности, а в репутации и происхождении. Ведь я плод смешения двух рас, которых фейри ужасно боятся. Мысль о том, что я могу её пугать, чудесным образом поднимает мою самооценку.
Как только королевская чета приближается к нам, оборотни в человеческом обличье обступают меня, а те, что остались в образе птиц, кружат в небе. Но я не вижу там Лора. Я зову его по мысленной связи.
«Держись рядом с отцом, Behach Éan».
Я решаю, что он полетел на поиски галереи, которую мне предстоит ограбить.
— Генерал Бэннок, добро пожаловать в моё скромное жилище.
Владимир кивает головой за широкую спину моего отца.
— А это, должно быть, ваша знаменитая дочь.
Я не могу понять, использовал ли он слово «знаменитая» как оскорбление или не имел в виду ничего плохого.
— Как жаль, что Рибав не смог прилететь, — говорит он, — но я понимаю. Во время войны король не может оставлять свой народ.
Только вот понимает ли он?
— Я слышала, что Глэйсу очень повезло.
Его бледный лоб хмурится.
— В каком смысле, леди Бэннок?
— В том смысле, что ваше королевство никогда ни с кем не воевало.
— А-а. Немногие желают заполучить земли, закованные в лёд, и навеки покрытые снегом.
Он обводит взглядом своё королевство, и я понимаю, что он очень любит свою полярную пустыню.
Я щурюсь, но белый холм загораживает мне вид на голые просторы.
— Неужели всё здесь покрыто снегом?
— Нет. У нас есть леса и пляжи с чёрным песком.
На этот раз мне отвечает Константин. Сын и отец стоят плечом к плечу друг к другу, и их сходство поражает.
— Но это не тот тропический песок, к которому вы привыкли в Тареспагии, — добавляет он с улыбкой.
— А где вы выращиваете растения?
— В теплицах. Если желаете, Алёна почтёт за честь провести для вас экскурсию.
Константин оглядывается за спину на братьев и сестёр, которые стоят чуть поодаль.
— Я слышал, что вы уже знакомы.
— Я бы не назвала это знакомством.
Я вытаскиваю медальон в форме ракушки из-под водолазки и вешаю его поверх чёрной шерстяной ткани. Он не похож на оружие, но на самом деле он им является, и я нахожу некоторое успокоение в том, как он выглядит и как его лёгкий вес давит на мою грудь.
— Мы виделись.
— Было бы прекрасно, если бы она подружилась с кем-то из вашего народа, — говорит он, снова устремляя свой взгляд вперёд. На меня.
Я почти уверена в том, что Алёна не желает становиться подругой женщины, которая разрушила её шансы на то, чтобы стать невестой Данте.
— Да. Определённо.
Милана проводит руками, одетыми в перчатки, вверх по руке своего мужа, словно давая мне понять, что этот мужчина принадлежит ей.
Неужели она думает, что я могу претендовать на её мужа? Я начинаю морщить нос, но меня отвлекают её расклёшенные рукава, которые опускаются к локтям и обнажают множество браслетов, сделанных из костей и украшенных серебром и бриллиантами. При виде их я снова оказываюсь в трофейной комнате Регио, где Марко радостно рассказывал мне о том, что жители Глэйса питают сильную страсть к рогам морских змеев.
— Где мой брат? — голос моего отца заставляет меня отвлечься от Исолакуори.
— В охотничьем домике, — Владимир кивает на вершину крутого холма. — Там уже ждёт ужин.
У меня скручивает живот. Я привыкла к тому, что вороны охотятся ради еды, но фейри охотятся ради спортивного интереса. Конечно, большинство из них потом съедает свою добычу, но меня очень нервирует то воодушевление, которое они испытывают, отбирая жизни у диких животных.
«На тебе надеты перчатки, сапоги и штаны, сделанные из шкуры животных», — напоминает мне моё сознание. Когда я понимаю, насколько это двулично, мне удаётся подавить своё отвращение.
— Габриэль? — восклицает одна из близнецов. — Габриэль Мориати?
Она начинает идти по замерзшей земле, широко раскрыв глаза, точно молодая лань.
— Ксения сказала, что это не можешь быть ты, ведь ты… ты…
— Фейри? — заканчивает он.
Судя по тому, как судорожно она начинает кивать, это совсем не то, на что она намекала.
— Не могу поверить, что это, и правда, ты.
Она смотрит на него, раскрыв рот, словно он очень сильно поменялся за те несколько месяцев, что она его не видела. Да, его волосы стали короче, и он приобрёл новую компанию, но Габриэль также превратился в совершенно другого человека, как внешне, так и внутренне.
