– Прекрасно. Что будем с ним делать?
– Убейте меня сейчас, – угрюмо сказал гном. – Давайте. Ваше право. Я бы вас убил.
Пайтан смотрел на гнома, но не видел его. Он видел людей, зажатых между рекой и наступающими титанами. Эльфов, которые стреляли в людей. Сестру, запершуюся в комнате. Горящий дом.
– Я устал от убийств! Разве не довольно было смертей? Кроме того, я знаю, как он себя чувствует. Все мы знаем. Мы все видели, как гибли наши народы.
– В этом нет нашей вины! – Рега коснулась руки гнома. Другар с подозрением посмотрел на нее и отодвинулся. – Как ты не можешь понять, что в этом нет нашей вины!
– А может, есть, – устало сказал Пайтан. – Люди оставили гномов сражаться в одиночку, потом передрались между собой. Мы, эльфы, повернули оружие против людей. Может быть, если бы мы все объединились, мы смогли бы победить титанов. Но мы этого не сделали и потому были уничтожены. Это наша вина. И теперь все начинается снова.
Роланд виновато покраснел и отвел взгляд.
– Я думал, что довольно будет одной любви, – тихо продолжал Пайтан. – Что это некий магический эликсир, который может излечить мир от ненависти. Теперь я знаю, что это не так. Воды любви чисты, сладки и прозрачны, но это не магия. Это ничего не изменит.
– Он встал. – Нам лучше пойти дальше.
Роланд тоже встал. Один за другим все последовали его примеру, кроме Другара. Он понимал разговор, но значение слов терялось – они были подобны завыванию ветра в пустой раковине его души.
– Вы не собираетесь убить меня? – спросил он, оставшись один на полянке.
Остальные остановились и переглянулись.
– Нет, – ответил Пайтан, покачав головой.
Другар был озадачен. Как можно любить кого-то, кто не принадлежит к твоей расе? Как может гном любить кого-то, кто не является гномом? Он – гном, а они – эльфы и люди. Но они рисковали жизнью, чтобы спасти его. Это была первая неожиданность. А теперь они не собирались убивать его, хотя он чуть не убил их. Это не поддавалось пониманию.
– Почему же нет? – разочарованно и зло спросил Другар.
– Мне кажется, – задумчиво сказал Пайтан, – мы просто слишком устали.
– И что мне делать? – спросил Другар. Алеата пригладила встрепанные волосы.
– Пойдем с нами. Ты же не хочешь.., остаться один.
Гном заколебался. Он так долго лелеял свою ненависть, что без нее все стало пустым.
Может, вовсе не смерть он должен был принести этим людям и эльфам? Может, именно поэтому Дракар остановил его.
И Другар пошел с ними.
Серебряные арки, изящные и стройные, поддерживали основание спирали. Поверх этих арок высились еще арки – серебром по серебру, – которые сходились к сверкающей точке.
Между арками чередовались мраморные белые стены и прозрачные хрустальные окна.
Серебряная шестиугольная дверь, исчерченная такими же рунами, что и ворота, приглашала войти. Как и раньше, Эпло вошел по-своему, хотя и знал руну ключа. Он быстро и бесшумно прошел сквозь мраморные стены. Пес последовал за ним.
Патрин вошел в обширную круглую комнату в основании спирали. Его шаги отдавались эхом, нарушая тишину, царившую здесь на протяжении жизни неведомо скольких поколений. В комнате не было ничего, кроме круглого стола, окруженного креслами.
Над столом в центре висел – несомненно, поддерживаемый магией – небольшой хрустальный глобус, внутри которого сияли четыре огненных шарика.
Эпло подошел поближе. Его рука начертала руну, разрушив магическое поле. Глобус упал на стол и покатился к патрину. Эпло поймал его и взял в руки. Глобус был трехмерной моделью мира, похожей на ту, которую он видел в доме Лентана Квиндиниара, и на ту, которая была на Нексусе. Но теперь, держа шар в руках, Эпло понял все.
Его повелитель ошибался. Менши жили не на внешней поверхности планеты, как это было в древнем мире.
Они жили внутри.
Глобус снаружи был гладким – цельный кристалл, твердый камень. Внутри он был полым. В центре сияли четыре солнца. Посреди них были Врата Смерти.
Никаких других планет, никаких звезд нельзя было увидеть, потому что никто не мог посмотреть в ночное небо. Можно было смотреть только в землю. Что означало, что другие звезды – совсем не звезды, а города. Города вроде этого. Города, которые были построены как убежища от расколотого мира.
К несчастью, этот новый мир был таков, что, кажется, пугал не только меншей, но и самих сартанов. Жизнедающий свет породил слишком много жизни. Деревья вырастали до невероятной высоты, океаны растительности покрывали всю поверхность. Сартаны не могли себе представить такого. Они пришли в ужас от своего творения. Они лгали меншам, лгали себе. Вместо того чтобы принять этот мир таким, каким он был, и попытаться приспособиться к нему, они стали бороться с ним, пытаясь приспособить его к себе, подчинить его.
Эпло бережно вернул глобус на место, подвесив его над центром стола. Он убрал свои чары, вернув глобусу исконную подставку. И снова патрин вызвал призраки исчезнувших творцов этого мира.
Это было захватывающее зрелище. Владыка Нексуса оценил бы происходящую иронию.
Эпло огляделся, но в комнате больше ничего не было. Он посмотрел вверх. Сводчатый потолок смыкался высоко над головой, закрывая вид на хрустальную спираль. Еще когда он рассматривал глобус, Эпло обратил внимание на странный звук. Он положил руки на стол.
Он был прав. Дерево вздрагивало и вибрировало. Странно, но он вспомнил огромную машину на Арианусе – Кикси-винси. Однако нигде снаружи не было заметно признаков подобной машины.
– Давай подумаем, – сказал Эпло псу. – Я не слышал этого звука снаружи. Должно быть, он идет отсюда. Может быть, кто-нибудь что-нибудь нам подскажет.
Эпло воздел руки над столом и начертал руны. Пес вздохнул и улегся на пол. Положив голову на лапы, животное настороженно смотрело по сторонам.
Едва видимые образы витали вокруг стола, слышались почти беззвучные голоса. Эпло подслушал не одно заседание, а множество их, но то, что удалось разобрать, было разрозненно и фрагментарно.
– Эта постоянная межрасовая напряженность слишком сильна, чтобы мы могли с ней справиться. Это отвлекает наши силы, в то время как мы должны сосредоточить нашу магию на достижении нашей цели…
– Мы превратились в родителей, принужденных тратить время на то, чтобы разнимать детские свары. Наше главное видение страдает от недостатка внимания…
– И мы не одиноки в этом. Наши братья и сестры в других цитаделях Приана встретились с теми же трудностями! Иногда я задумываюсь, были ли мы правы, приведя их сюда…
Печаль и беспомощное разочарование были физически ощутимы. Эпло видел следы этого на едва различимых лицах, читал это в жестах призраков. Патрин подумал об Альфреде, сартане, которого он повстречал на Арианусе. Он видел у Альфреда то же выражение печали, сожаления и беспомощности. Ненависть Эпло питалась теми страданиями, которые он видел, и согревала его сердце.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
