— Идем, Скай, — она взяла меня за руку, и повела вон из комнаты.
— Куда мы идем, Джен? — спросила я, сумев выговорить эти слова, которые причиняли боль. Любые слова причиняли боль. Губы не слушались.
— Скоро узнаешь, — тихо ответила она.
Мы вместе вышли из дома.
На улице был сильный ветер, который сразу же ударил в лицо. Меня словно обожгло огнем, я зажмурилась. Когда я села в машину отца Дженни, она пристегнула меня, и завела двигатель.
Ничего не произнося, мы поехали по улице.
— Я должна позвонить маме, — выдавила я.
— Я уже звонила ей, — безэмоционально сказала подруга. Я никак не отреагировала на это. Понятно, что они говорили обо мне.
Мы проехали по мокрой дороге, в конец улицы, мимо белоснежных домов.
— Куда мы едем? — повторила я, внезапно ощутив легкое беспокойство. Дженни посмотрела на меня, странным взглядом, но ничего не произнесла. Я долго еще размышляла над ее взглядом. Ее глаза никогда не были такими как сейчас — без капли юмора. Дженни всегда была веселой, жизнерадостной — мы обе.
На нее тоже повлияло все это.
Я снова эгоистка.
Снова думала лишь о себе.
Я прислонилась к стеклу, стараясь восстановить дыхание. Слезы сдавили горло.
Мимо нас проносились дома, другие машины, люди в дождевиках. Я видела, как ветер бросает из стороны в сторону белье, висящее во двориках домов, и думала — жизнь тоже бросает нас, людей из стороны в сторону, проверяя, удержимся ли мы на ногах.
Машина остановилась, и оказалось, что я задремала, даже не заметив этого.
— Где мы? — дрожащим голосом прошептала я, осматриваясь.
— Ты знаешь где, — мрачно отрезала подруга.
Автомобиль был припаркован у главных ворот, ведущих на городское кладбище.
— Я не хочу туда! — громко воскликнула я.
— Но ты пойдешь, — заявила Дженни, выбираясь из машины, и открывая дверцу с моей стороны. — Ты пойдешь туда сейчас же!
— Нет, Дженни. — Я зарыдала в голос. — Ты же знаешь, я не могу. Я не могу туда пойти, я не хочу, пожалуйста!
Ее стальная хватка, сжимала мне локоть, когда она волокла меня, а я не могла сопротивляться. В моем теле совсем не осталось сил, я стала прозрачной словно призрак, и подруге не составило труда волочить меня за собой, как кукольник свою марионетку.
Мои ботинки проваливались в грязь, когда мы шли мимо могильных плит.
На меня стала накатывать паника.
Я не хочу туда идти.
Я не хочу видеть Смерть.
Она тут повсюду.
Только не сюда.
Я упала на колени, не желая идти.
— Что ты делаешь?!! — заорала Дженни. Стайка ворон, где-то слева от нас, с криком взлетела в серое небо. — Встань!
Она схватила меня за руки, и потянула на себя. Я поднялась.
— Дженни, не делай этого… пожалуйста, не поступай так со мной.
— Это нужно тебе, Скай. Просто поговори с ним. Как только ты поговоришь с ним, ты придешь в себя…
— Ты ничего не знаешь, Дженни, — прошептала я, глотая слезы. — Это я, понимаешь? Это я сделала!
У нее между бровей залегла морщинка, и она хотела возразить, но я не могла позволить этого:
— Я убила Тома. В тот день я не должна была приходить, я не должна была приходить к нему, и напоминать! Если бы не я, он бы просто… — с моих губ сорвался истерический смешок. — Просто жил дальше! Он не был ни в чем виноват…
— Ты тоже! — воскликнула Дженни. Ее голос сорвался. Она вскинула голову, помотала из стороны в сторону, словно напоминая себе о том, что есть дела поважнее, чем орать здесь, на меня, и пошла вперед, таща меня за собой за капюшон.
Я стонала, бормоча, чтобы она просто оставила меня здесь, что я вернусь в машину, но Дженни отпустила меня только возле свежей могилы. Я не устояла на ногах, и шлепнулась назад.
Томас Даниель Гордон
Дженни присела рядом со мной.
— Памятника еще нет, — сказала она, еле слышно.
— Ага, — глухо отозвалась я не в силах отвести взгляда от таблички с именем Тома.
Со стороны Дженни послышалось неясное шуршание, и я повернулась к ней. В ее руке была точно такая же фотография, которую днем я прикрепила над своим столом. Она размяла ее, в руке, сглатывая.
Ее глаза остались сухими, хоть и заметно покраснели.
— Я нашла это в своей коробке со старыми фотками, — пояснила она. — Он совсем не изменился, да?
По моим щекам градом скатились слезы, я промычала удовлетворительный ответ.
— Ты знаешь, — Дженни, посмотрела на могилу Тома, и слезы наконец прорвались сквозь ее силу воли. — Я впервые поцеловалась с ним. Еще классе в седьмом, потому что я хотела потренироваться перед тем, как поцелую Алекса. — Дженни рассмеялась, шмыгая носом. С ее подбородка стало капать. — Я бегала за Томом три дня, ты, наверное, помнишь?
Дженни глянула на меня, заплаканными глазами, я кивнула.
— Он прятался от меня в школьном чулане. — Дженни взорвалась смехом, и я улыбнулась сквозь слезы. — Я прижала его к стенке, чтобы он не убежал, и насильно поцеловала его. Это был самый ужасный поцелуй в моей жизни.
Теперь я захохотала.
Мое тело сжималось от внутренней боли, а с губ срывался неконтролируемый смех.
Дженни перестала смеяться, чтобы сказать:
— Думаю, это тоже был самый ужасный поцелуй для него. — Она вытерла нос рукавом, вновь глядя на фотку. — Он потом не разговаривал со мной, и ты приставала к нему, спрашивая, почему он игнорирует меня. Я решила, что никогда не признаюсь, в том, что сделала тогда. Наверное, и он никому не рассказал.
Дженни положила фотографию на его могилу.
— Осталось только двое из нас, — сказала Дженни. Она посмотрела на меня. — Он сейчас в лучшем мире, Скай. Там, где никто не осуждает его. Никто не видит в нем монстра, каким сделал его отец.
Я шумно выдохнула, возводя глаза к небу. Серые, тяжелые тучи, висели над кладбищем, обещая сильный дождь.
— Я никогда не забуду, что он поблагодарил меня за то, что я пришла к нему. Он сказал, я — единственная кто пришел к нему, Джен, — прошептала я.
— Я думаю, что он ждал тебя, Скай. Он знал, что ты придешь, и ждал этого дня. Я думаю, в его голове давно сложился план побега, но он хотел попрощаться с тобой, и попросить прощения.
— Я не винила его, Дженни.
— Я знаю. Я думаю, он тоже знал. — Она помолчала. — Просто он хотел увидеть тебя, до того, как уйдет.
— Я обещала, что приду к нему еще. Я сказала, что приду к нему, что еще раз навещу его…
— И ты пришла. Ты здесь, и ты навестила его. — Дженни расстегнула пуховик, доставая фляжку с коньяком, которую подарил ей Зак, чтобы она спаивала Алекса. Она отвинтила крышку, сделала глоток, и протянула мне. Я осушила половину фляги.
