какой вообще смысл в семье? В чем смысл всего этого, если мы переставали переживать, как только эти люди лажали?
— Хорошо, — пробормотал я. — Я дам тебе знать, когда получу какие-нибудь новости по апелляции.
— Достаточно знать, что ты над этим работаешь. Детали меня слишком напрягают. — Откашлявшись, она добавила: — Присмотри за моей внучкой. Это все, что мне нужно.
— Конечно, мама. Именно это я и делаю.
— И передай мои поздравления своей новой жене. Будем надеяться, что она окажет хорошее влияние на Имоджен. — Она фыркнула. — Может быть, ты мог бы привезти ее в гости на праздники?
Я нагнулся, чтобы взять яйцевидный камень из-под яблони «Гала». Подбросил его в воздух один раз и дал ему упасть на ладонь. Он будет отлично звучать, когда будет плескаться в бухте.
— Посмотрим.
Глава 26
Ной
Учащиеся смогут научиться признаваться (почти) во всем.
— Потом Элла сказала, что ее младшего брата купают в кухонной раковине! Фу. Это отвратительно! — взревела Дженни.
Я встретил взгляд Шей через кухонный стол, когда она собирала тарелки и столовое серебро после ужина. Я лишь коротко покачал головой и понадеялся, что она поняла, что это означало: «Имеет ли эта история для тебя какой-то смысл? Действительно ли младенцев купают в раковинах?».
— Это отвратительно из-за ребенка или отвратительно из-за раковины? — спросила она.
Дженни скривила лицо.
— Все вместе.
— А если тебя тоже купали в раковине? — спросила она.
— Мама не настолько чокнутая, — пробормотала Дженни, явно разочарованная нашей реакцией на возмущение по поводу водных процедур младшего брата Эллы. — Будет ли сегодня десерт для человека, который любит десерты? Ты сказал, что я могу спросить о десерте в пятницу, а сегодня пятница, вот я и спрашиваю.
Я обменялся улыбками с Шей, когда она отошла от стола, унося посуду. Если я чему-то и научился, живя с ней последние две недели, так это тому, что ей не нужно было помогать с приготовлением еды или уборкой после нее.
— И ты человек, который любит десерты? — спросил я племянницу.
Дженни побарабанила пальцами по столешнице, сжала губы, а глаза заблестели. В начале каждой недели она заводила одну и ту же пластинку о десерте и напоминала об этом при каждом удобном случае. Мне это казалось странным, учитывая, что здесь не было недостатка в сладостях из пекарни, но потом, когда она попросила пудинг из тапиоки, я понял, что это была не обычная просьба. Она сказала, что Ева готовила его, рассказывая истории о том, как ее мама делала его, когда она была ребенком.
Я не мог вспомнить ничего подобного, но, видимо, Ева помнила, а теперь помнила и Дженни.
Найоми приготовила несколько партий пудинга, и ей наполовину понравился один из рецептов, и она грозилась запустить его в производство, чтобы продавать на ферме. Меня это не волновало, но я с нетерпением ждал вечера, чтобы представить его Дженни. Было приятно исполнять ее желания время от времени. Многие из них были далеко за пределами моих возможностей. Более того, она заслуживала чего-то хорошего. С начала учебного года я не получил ни одного звонка из школы с сообщением о плохом поведении или нецензурной лексике. На детской площадке не было ни одной драки, а разговоры о пиратах были сведены к минимуму в учебное время.
— Я всегда люблю десерт, — сказала Дженни, возмущенная этой оплошностью не меньше, чем голым братом Эллы в раковине. — Я говорила тебе это тысячу сто раз!
— Так много? — спросила Шей, загружая посудомоечную машину. — И Ной до сих пор не знает?
— Не так быстро, — сказал я, двигаясь к холодильнику. — Возможно, у меня здесь кое-что есть.
— Что там? — спросила Дженни, подпрыгивая на месте. — Что это? Что? Я должна знать!
— Хм. Куда же я его положил? Может, забыл в пекарне?
Шей усмехнулась на меня, как будто я был настоящей занозой в ее заднице с этой уловкой, а затем повернулась обратно к посудомоечной машине. Она и понятия не имела, как мне нравится быть ее занозой в заднице. Я не был уверен, что она так это воспримет, но мне было все равно. Я мог бы держать это при себе, как делал всегда.
— Я должна знать, — причитала Дженни, прижав обе руки к щекам и широко растянув рот в агонии. — Не заставляй меня ждать, Ной!
— О, смотри-ка, — пробормотал я. — Пудинг из тапиоки.
— Да, черт возьми! — крикнула Дженни. — Шей, моя мама готовила его для меня, а ее мама готовила его для нее. Это мой супер лучший фаворит.
— Мне это нравится, — ответила Шей. — Что делает это блюдо твоим любимым?
— Мама рассказывала мне, как она была маленькой девочкой и помогала маме варить джем. Она клала немного малинового джема в мой пудинг и мешала его вот так, — она покрутила рукой перед собой, — но она всегда говорила, что джем из магазина не так хорош, как джем ее мамы.
Я принес пудинг на стол с миской и ложкой и проглотил сорок различных причин, по которым эта история выжала из меня последние капли терпения. Услышать от Дженни о том, что Ева пережила с нашей матерью, было одной из самых сюрреалистичных и некомфортных частей работы ее опекуна. Мне пришлось похоронить все следы сражений, которые происходили между моей матерью и сестрой, когда она еще жила дома. Я должен был сделать вид, что моя мать не отвернулась от Евы после ее переезда, или что Ева гордилась тем, что годами отказывалась обращаться к преподобной. Я должен был позволить Дженни сохранить свои воспоминания в неприкосновенности, те, которые звучали как ностальгия, и никогда не раскрывать другую сторону этих событий.
— Тебе следует приготовить пудинг с джемом, когда у тебя будет маленькая девочка, — сказала Дженни Шей.
Столовое серебра со звоном упало на дно посудомоечной машины.
— Извините, — сказала Шей. — Я просто… оно просто соскользнуло и… все в порядке. Все в порядке.
— Когда у тебя будет ребенок, — продолжала Дженни, — ты должна приготовить ему пудинг. Даже младенцы могут есть пудинг. Для пудинга не нужны зубы.
Я посмотрел на Шей, но она была занята вылавливанием вилок.
— Давай не будем беспокоиться о пудинге для других людей, — сказал я. — Выбирай джем, какой хочешь.
Дженни соскочила со своего места и побежала в кладовую, говоря:
— Я уже знаю, что хочу «Ягодный микс». Он самый вкусный. — Она хлопнула банку на стол. Этот ребенок не знал своей силы — или ей нравилось производить чертову тонну шума. Возможно, и то, и другое. — «Имбирный персик» — еще
