Полисмены шевелили ногами обломки колесниц, обрывки разноцветных тканей, оплавленные остатки оружия. Все они — числом около десятка — выглядели ошеломленными, тыкались во все стороны, как баранье стадо без вожака: ведь их инспектор лежал на песке мертвый, и ветерок шевелил оперение стрелы, торчащей в его груди.
— Я считаю себя ответственным за них, черт побери все это! — мрачно сказал Бреннан.
— Теряешь свои способности аналитика, Холл? — спросил Помфрет с необычайным для него злорадством.
— Но ведь не можем же мы оставить их здесь! — с чувством воскликнула Фиб.
Полисмены продолжали бродить по песку, шевелили то, что осталось после устроенной ими бойни, переговаривались отрывистыми фразами; некоторые вновь распростерлись ниц, головами в сторону Мекки.
Не такова ли будет реакция и всего остального мира, когда Камушкей Бессмертный начнет наносить свои удары?
Я вспомнил реакцию Пола Бененсона на появление первых кошмарных чудовищ, и это укрепило мою решимость.
Такой подход выглядел несколько напыщенно: я воображаю себя спасителем мира!.. Но как иначе? Если не считать нескольких истинных святых, то разве не были дикими эгоистами все те люди, которые вошли в историю как избавители человечества от разных бед?
— Мы должны, так или иначе, добраться до Эс-Самайя, — решительно объявил я. — У меня родилась интересная теория насчет Зверя Времени. Думается мне, что он — полуидиот. Ведь, наверное, каждый одуреет, просидев взаперти семь тысяч лет. Он яростно реагирует на малейшую угрозу. Как только мы делаем попытку достичь его, пусть даже самую слабую, — он сразу же делает ответный ход.
— С его стороны это означает переброску нас во времени, — заметил Бреннан.
— Именно.
— Безумец, запертый на семь тысяч лет, — вздохнула Фиб. На ее лице отразился ужас.
— Безумец — это человек, — возразил Помфрет, вытирая пот со лба. — А этот больше похож на дьявола!
— Или на языческого бога, — угрюмо заметил Бреннан.
— Только не говорите мне всякой мистической ерунды насчет бога-идиота на временном троне; упоминайте о нем с оглядкой, не называйте его вслух! — я говорил быстро и тихо, понимая, что Зверь может подслушать.
— Да! — сказал Помфрет и непристойно, но очень точно охарактеризовал нашего врага. Мы все зашикали на старину Джорджа, и ему пришлось понизить тон.
Ибо я вдруг понял, почему мы еще не погибли. В Борсуппаке было все что нужно для уничтожения нас. То же самое — и в безымянной пустыне острых камней. И только вмешательство Камушкея Бессмертного уносило нас от неминуемой смерти. Да, он перебрасывал нас в другую, не менее опасную ситуацию, но делал это лишь потому, что стар, одинок, полоумен и очень, очень напуган…
И вот здесь снова мы были на грани гибели. Я не мог сказать этого вслух, опасаясь вездесущих глаз и ушей Зверя Времени; но, по иронии судьбы, только он один мог спасти нас от смерти в пустыне, куда он сам же нас и забросил.
— Захватите все, что пригодится, — распорядился я. — Чарли, ты обследуй весь фургон. Холл — будешь главный, ты знаешь пустыню. Возьмем буровой станок и все, что нам нужно. — Я оглядел понуро стоявших полисменов. — За ними тоже придется присматривать.
Холл Бреннан с минуту смотрел на меня, по-воробьиному склонив голову.
— Пойдем налегке, Берт, — сказал он наконец. — Чарли может нести брезент с фургона. Он нам пригодится — накрываться от солнца в полдень. Вода… ну, возьмем все, что здесь есть — в радиаторе машины и во всех бутылках. Мне дьявольски хочется пить; но, как ваш лидер, я категорически запрещаю всем даже упоминать о жажде. Решено?
— Решено! — отвечали мы хором.
Теперь надо было объяснить багдадским полисменам, почему они должны начать поход по пустыне. Проблема невообразимо трудная. У них оставалось оружие. Любая попытка припугнуть их нашими пушками могла бы спровоцировать настоящую битву. Однако, к нашему удивлению, все они с дружной покорностью просто присоединились к нам и пошли за нами — след в след.
Только начали мы этот полукомический пустынный марш, достойный Иностранного легиона, — как палящие лучи солнца вдруг потемнели и слились в несколько огненных столбов. Земля закачалась. Мощный порыв ветра пролетел над нашими головами. Полисмены бросились наземь с паническими воплями. Мы же — ветераны временных путешествий — сгрудились вокруг массивной металлической фигуры Чарли, придававшей нам хоть какую-то уверенность.
Когда все стихло, мы подняли головы и стали оценивать новую ситуацию.
На первый взгляд, местность к северу казалась все той же: желто-коричневая пустыня. У меня блеснула мысль: возможно, Зверь применил всю свою мощь для переброски нас во времени, но эта последняя попытка не удалась… И я взглянул на юг.
С небольшой горки мы теперь могли обозревать весьма живописный край: сады, пересеченные узкими оросительными каналами, — они сверкали на солнце сквозь ветви; небольшие поля и пыльные белесые дороги, а кое-где возвышались охряные стены городов с зубцами и квадратными башнями.
Каждый город занимал площадь не более чем в одну квадратную милю, так, во всяком случае, казалось на первый взгляд, тут и там возвышались зиккураты — эти огромные ступенчатые храмы, политические и религиозные центры этих стран… Мне удалось насчитать целых пять таких городов.
— Ну, Холл! — начала практичная Фиб. — Где мы теперь?
— Что ж… — начал Помфрет и усмехнулся: — Пока что неплохо…
Бреннан размышлял. Я посмотрел на полисменов. Ошеломленные и потрясенные, не понимая смысла происходящего, они снова пали ниц головами к Мекке. Вернее, они думали, что к Мекке. Направление Багдад — Мекка примерно совпадало с линией нашего пути в Эс-Самайя. Я нашел в этом некую иронию.
— Смотри, — сказал я, прерывая размышления Бреннана. — Полисмены молятся на Мекку, а значит — на Камушкея Бессмертного. Интересно: нравится это ему?
— Мне это, во всяком случае, нравится, — добавила Фиб. Я мало что знал о мироощущении Фиб Десмонд, но ее либеральное университетское воспитание, пронизанное веротерпимостью, — почти наверняка вызывало у нее невольное снисходительное презрение к религиям с открытым божеством. Она не могла принимать всерьез наших правоверных полисменов.
Лотти вытянула свою компакт-пудру (новую, купленную в багдадской автоматической лавке, а не ту, что уронила на черный стальной пол) и начала приводить в порядок свое лицо, пытаясь защитить его заранее от будущего загара. Несколько мгновений Помфрет с нежной улыбкой глядел на нее, потом подошел к нам — полюбоваться новым ландшафтом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
