– Шёл бы ты…
– Поехали! – согласно кивнул Вадим и снова послал машину вверх по склону, стараясь не обращать внимания на подавляющее присутствие исполина, а заодно – на порывы ветра, обезумевшего к середине ночи. А тот норовил сорвать с кручи нахальный бэтрик, забравшийся непомерно высоко для нормального колёсника. Ветрюга словно испытывал его на прочность, толкая и дёргая то так, то эдак, причём со всех сторон. Но время от времени он обрушивался сверху всей массой, ощутимо придавливая бэтрик к земле, и на секунды стихал. Поначалу Вадим не придал этому значения, однако потом, озадачившись, засёк время и присвистнул изумлённо: периодичность воздушных обвалов оказалась идеальной, как будто это дышал исполин. Уж не тот ли самый?
Затем путь им преградил обширный выступ (когда-то, видимо, служивший холмом), повышающий крутизну до опасного предела, и пришлось двинуться в обход. Петляя меж деревьями, иногда даже опираясь на их наклонные стволы, бэтрик обогнул бывший холм, перебравшись на его пологую, почти горизонтальную сторону. Затем сдал немного назад, пока уклон вновь не сделался угрожающим, и здесь остановился, наехав кормой на кряжистую сосну и почти целиком укрывшись под могучей кроной.
– Вот и всё пока! – сказал Вадим. – «Можно оправиться и закурить». Если верить бортокомпу, именно здесь вы дожидаетесь рассвета.
– Ага, ежели успеваем добраться, – подтвердил Гризли, спускаясь в кабину. – А сейчас… – Он посмотрел на хронометр. – Класс, почти вдвое быстрей! Ещё и выдрыхнуться сможем. – Качая головой, Гризли опустился в соседнее кресло, стал регулировать наклон спинки. – Вадя, ты наша «белая надежда» – кстати, последняя. Я уж думал: придётся сворачивать бизнес.
– Может, и придётся, – ответил Вадим. – Мне-то он на фиг? Я здесь по своим надобностям.
– Сбрендил? – изумился Гризли. – Это ж золотое дно!..
– И золото мне ни к чему – была охота над ним «чахнуть»! Вообще, Михей, я тут человек случайный, а с вами завязан по старой дружбе и временному совпадению интересов, – так что, будь добр, не раскатывай губу.
– Ладно, это ты с Броном торгуйся – мне чего? Я и сам наёмник.
– А что, преданные слуги уже не котируются?
– Слово-то какое…
– «Вассал» – лучше? – предложил Вадим, вспомнив Валета.
– Ну, пусть. Да нет, преданность – штука полезная. Я и свою команду так подбираю, когда доводится руководить. Ежели не хочешь вылететь из стаи, должен затвердить намертво, что интересы вожака выше твоих, – это как бойцовский рефлекс, как программа в твоём компе. Чтобы при случае жизнь за вожака положить, не задумываясь!
– За сюзерена, – с улыбкой поправил Вадим.
– Именно. Но и сам вожак… то бишь сюзерен… должен неустанно подкреплять рефлекс выгодой, иначе… Кто же будет из раза в раз стараться себе в ущерб! Рано или поздно рефлекс накроется, и что тогда – нож в спину любимого господина? Или шпендель промеж бёдрышек его обожаемой супруги? Или оба варианта вместе?
– А ты не прост, толстый, – заметил Вадим. – Сам додумался?
– Да уж, в чём надо – ориентируюсь, – польщённо прогудел Гризли. – Не вчера родился… Ладно, – переключился он, – кто первым на стрёме?
– Наверху торчать не обязательно?
– Теперь-то какой смысл?
– Тогда я. Спи спокойно, родной.
– Шёл бы ты, – привычно пожелал здоровяк, вытягиваясь в просторном кресле. – Разбудишь минуток через сто – моих законных. – И немедленно отключился, задышав мощно, мерно, но, к счастью, почти бесшумно: носоглотка функционировала у него безупречно даже в разреженной атмосфере.
А Вадим снова погрузился в недра компьютерной памяти, выгребая их досуха и при этом не забывая поглядывать на приборы – с ритмичностью автомата. Собственно, он смог бы и поспать так, пробуждаясь через равные промежутки, – если бы хотел. Но перед поездкой Вадим выспался впрок, суток на трое вперёд, и теперь был рад возможности спокойно, без суеты и перестрелок, разобраться в накопленных впечатлениях.
Он уже знал, что увидит с холма утром, когда прекратится снег и взойдёт солнце: всё тот же захламлённый промокший лес до самого горизонта. И никаких вздымающихся вершин с одной стороны и пологих, нисходящих к низинам склонов – с другой. Они обнаружат себя на исполинской покатой поверхности, обрывающейся в небесную пустоту, и хорошо, если внизу не будет видно звёзд. Шутки гравитации – всего лишь. Вот только кому они по зубам, да ещё в таких масштабах? Или это природный катаклизм, вроде метеорита или цунами? Ну да, с центром, пришедшимся аккурат на городскую площадь, и границей, в точности совпадающей с губернской, – пф-ф!.. Впрочем, не вполне, поправил себя Вадим, сверяясь с бортокомпом. Скорее всего, катаклизм сей, природный или нет, ограничен идеальной окружностью – чего не скажешь про губернию. Однако одна граница в другую вписывается как по заказу, отсекая несущественные окраины.
Векторы гравитации, насколько Вадим ощущал, вблизи поверхности вели себя странно. Под ней линии были направлены к центру Земли, как и должно; над ней – отклонялись от вертикали, причём тем сильнее, чем ближе Бугор. А на границе, судя по всему, векторы вообще повернутся на четверть, и что произойдёт тогда?
Господи, но если края этого гигантского круга действительно вздымаются до вертикали, даже и субъективно, логично предположить, что они формируют цилиндр. И куда нацелена эта труба – в какую даль, космическую или временную? Выходит, когда пространство поворачивают на четверть, каждая точка на здешнем колечке расплывается в линию, уводя чёрт-те куда… либо в заданное кем-то место. Стало быть, стоит взобраться по стенке повыше (где вы, альпинисты?), как тебя вознесёт, точно Христа!..
Спокойно, давай по порядку. Что имеем на текущий момент: помехи, ненастья, чудища, – и чем выше по склону, тем этого добра больше. (Или всё-таки зла?) Иная, чуждая среда… И даже мысле-облако, кажется, ведёт себя в ней по-другому, наливаясь новой силой. Как и сознания пришлых тварей: такое впечатление, что телепатов тут пруд пруди! Значит, по мере подъёма мы приближаемся к другому миру. А на время затмения и вовсе с ним сливаемся – тогда-то и стекают к нам заряды, тучи, воды, звери… Выходит, тамошний круг должен казаться не чашей, но куполом? И его отделяет от соседей не Бугор, а, скажем, Пропасть – бездонная, с отвесными стенами. И скатываясь по этим стенам, попадаешь к нам. Странно, да? Начинаешь спуск снаружи цилиндра, а заканчиваешь внутри. Сродни листу Мёбиуса…
Вадим насторожился, различив невдалеке новое сознание – не такое мощное и пугающее, как у последнего посетителя, однако развитием не уступавшее броненосцу. Столь же свирепое, алчущее, разбросавшее по сторонам мысленные щупы в поисках поживы, но ещё более властное, гипнотизирующее животной мощью. Само сознание зверя было наглухо прикрыто бронёй из жизне-силы и сквозь неё излучало одну угрозу. А наружу торчали те самые щупы, похожие на щупальца, и методично обшаривали один клочок леса за другим, перемещаясь вместе с чудищем. Господи, ещё один телепат, к тому же внушатель!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
